— Не иди в первых рядам, Тухсар. Мне тоже будет жалко тебя.

— Ну что, Тухсар, как тебе чужеземцы?

— Судя по всему, они действительно не люди Джурги. Назвались ветлужцами.

— Их же видели, когда они спускались мимо Банджи, просто марданцы не готовы были взяться за оружие.

— Ну да, разве что в тот момент гости начали бы насиловать их жен…

— Но ты же помнишь, что тогда было? А произошло это, когда Джурги высадился около Булгара!

— Да, Селим. Они и не отрицают прохода по нашим землям. Но ведь ни о каких разбоях мы в связи с ними не слышали? Возможно, чужеземцы ходили в Саксин, чтобы расторговаться с хорезмийским купцами? Ах, я глупец, не спросил!

Не переживай, их ответ ровным счетом ничего бы не изменил. Мы с тобой уже все обговорили, возможно, они и ходили в Саксин, но они прошли по нашим землям без разрешения и спалили мою лодью!

— Но они желают воздать тебе дары! Может быть, решим делом миром?

— А еще они напали на вас на Суре!

— Разве они, Селим?..

— Неважно, они же тоже назвались ветлужцами? И лодью я им не прощу! Кроме того они пристали к самому берегу, просто вынуждая нас пойти в атаку! Дай сигнал кораблям напасть и посылай смертников!

— Да, Селим.

Тухсар махнул рукой, и протяжный стон рога пронесся над водной поверхностью, вновь собирая марданские корабли в плотный срой, готовый поглотить своей массой редки суда ветлужцев.

Колонна ак-чирмышей, прикрытая лишь кожаными доспехами, и вооруженная неказистыми щитами и обычными плотницкими топорами, бодро потянулась вниз по холму.

— Можешь пересказывать мне, Тухсар что ты видишь. Глаза мои уже слепнут, Ветлужцы не сдаются? Самое время?

— Нет, Селим. Пока нет.

— А наши суда?

— Наши лодьи уже оправились от неожиданности и если ветлужцы вновь ударят греческим огнем, они их не остановят! Да и вряд ли змеи могут плеваться пламенем до бесконечности. Нас гораздо больше, задавим.

— Что смертники?

— Развернули свой красный стяг. Сколько раз выказывал им твое недовольство, им все едино…

— Да что теперь… они же смертники. А что те в ответ?

— У них с самого начала висело на головной лодье голубое полотнище и черные птицы на нем… Не разглядел, какие… Все, еще сотня шагов и смертникам можно бежать в атаку, чтобы ветлужцы не успели перезарядить свои арбалеты.

— А они уже их выставили?

— Не понимаю, Селим… Нет, часть воев выстроилась на берегу и приготовила самострелы, но вот на лодьях… На палубах явное шевеление, но стена щитов заслоняет обзор и я ничего не могу разглядеть даже сверху!..

— Лодьи стоят недвижимо?

— Да. Повернуты бортами к нам и выстроены по дуге, лишь «змеи» стоят в отдалении по краям.

— Ну да… А вот нам развернуться негде, лощина к берегу идет узкая. Не беда, казанчии справятся. Ты уже отдал им приказ?

— Да, хан.

На этот раз Селим Колын не стал журить своего старого друга. Вскочив с брошенных на землю верблюжьих одеял, он стал всматриваться вниз.

— Что происходит, Тухсар?

— Сотни встали. Кто-то бежит со сходней вниз, а навстречу ему предводитель смертников, как его…

— Неважно! Я спрашиваю, что происходит, Тухсар?!

— Стоят, обнимаются. Даже отсюда слышатся радостные крики. И…

— Что-то происходит среди ак-чирмышей. Кто-то упал… Начали прыгать с обрыва и накрываться щитами. Не понимаю, хан…

— Все, хватит! Лодьи и суварцев вперед! Пусть идут по головам этих трусов! Следом пусть выдвигаются марданцы!

Долгий звук, рога перекрыл шум на берегу, и войско двинулось вперед, однако неожиданно Тухсар сплюнул и грязно выругался.

— Что случилось, друг? — вскинулся Селим. — Что?!

— По-моему, мы с тобой ошиблись.

— В чем?!

— Помнишь, я тебе пересказывал слова инязора про ветлужца, за которого сулили груду серебра?

— Ну…

— Так вот, предводителя смертников тоже зовут Иоанн.

— Здравствуй, побратим.

— Здорово, братец. Мы тебя искали… — воевода еще раз стиснул своего полусотника в объятьях и, отстраняясь, заметил. — А ты постарел!

— Да и ты… в шрамах! А я вот, как видишь, тебя атакую!

— Вижу… — засмеялся Трофим. - Д я как увидел боевое знамя, про которое ты мне когда-о все уши прожужжал, так и все.. сердце екнуло! Еле своих остановил. С нами встанешь?

— Не совсем.

— Не понял… — вытянулось, лицо у воеводы. Нешто против своих пойдешь? Понимаю, что свои сотни ты назад не повернешь, но сам…

— Ох, и глупо ты выглядишь братец! — засмеялся Иван, срывая кургузый шлем со своей головы. — Если бы видел себя со стороны! Я не один! Это все мои! Смертниками нас недавно назвали, они и есть! А вас мы давно заметили! Курныж! Режь чужих, чтобы свои боялись!!

Полусотник обернулся и помахал шлемом. Слитный ответный рев оглушил воеводу. Беспорядочная масса «смертников» неожиданно начала разворачиваться и выстраиваться плотными ровными рядами. Лишь три тела, с перерезанным горлом выпали из строя, покатившись по склону.

— Ну… не без потерь.

— Чертяка! Да вы…

— Да я…

— Мы первые встанем, Трофим, — печально покачал головой полусотник.

— Да ты не переживай, на миру и смерть красна! Селим тут собрал многих и многих, а у нас к ним счеты… Мы долго выжидали, но все, хватит!

— Да я...

— А ты прорывайся, кто-то наверняка уйдет! Я видел твой греческий огонь! Здорово!

— Да ты…

— За меня не переживай, отомстишь! Нашим привет!

— Да у нас… у нас… — звонкий рожок за спиной воеводы перекрыл его голос и он, наконец, выкрикнул прямо в лицо побратима, взяв его за грудки. — У нас пушки, тетеря ты долбленая!! Деревянные, бронзовые, какие есть, но много! И порох весь с собой взяли! Ничего не боимся, опробовали уже - в низовьях Волги! Из-под картечи людей уводи, стоеросовая ты башка! Вверх будем стрелять! Казанчии показались!

— Ах, же ты, твою дивизию., три пенька через коромысло… Курныж! Всех на берег, под обрыв!! Накрывайся щитами!

Кровавый диск уходящего на покой солнца подкрашивал далекие паруса багровыми оттенками. Ветлужцы уходили на ночевку на противоположный берег Идели.

Полным составом, включая предавших Селима ак-чирмышей.

Они ни на чуть не поверили в благородные мотивы хана и припомнили ему не только «свадьбу Айюбая», но и удар в спину суздальского князя.

Слово, оно дорогого стоит, говорили ветлужцы.

А уходили зря. Преследовать их Селим не собирался.

И как преследовать? Спустя два часа после бойни на противоположный берег реки вылетела передовая сотня нового вражеского войска.

Кожаные мешки, у них были набиты сеном, словно они готовились переплыть реку прямо здесь и сейчас.

Следом, приминая траву огромными колесами, медленно вылез обоз, состоящий из множества покрытых полотном тяжелых повозок?

Это даже он разглядел.

И снова сотни степняков.

Вот так вот, запросто. Невзирая на относительно недалекую столичную Банджу.

Это потом оказалось, что сотни вовсе и не половецкие, а неведомые воронежские и знакомые эрзянские, но поначалу подумалось нехорошее… «Проспали, проморгали!»

Но ведь действительно и проспали, и проморгали, занятые другой ратью. Надо было встречать ветлужцев не за пределами Мардана, а в самой провинции! Заманить их глубже, хотя бы к пограничной крепостице Суз-Урыны, которую ветлужцы величали не иначе как Сызранью. Там никакие воронежцы не появились бы!

«И что?» — мысленно сплюнул Селим, ловя себя на очередной глупой мысли — «Что бы это изменило? Ох, если бы верный друг не вмешался…» После того, как первые громовые выстрелы снесли набегавших суварцев, а берег заволокло черным дымом, Тухсар, не обращая внимания на его команды, выхватил у кого-то рог и затрубил сигнал на общий отход. Вовремя.

Сколько было погибших? Четыре десятка? Больше? А сколько раненых?

Казанчии даже не добежали на расстояние выстрела из лука, несмотря на то, что могли стрелять вверху вниз!