— Тайгон? — вспомнила Люция единственного из кошкиных отпрысков, кто обладал хоть в кой-то мере покладистым характером. В этой семье это было сродни чуду.

— Тай очень спокойный и уравновешенный, да, — кивнула кошка, выуживая из коробки моточки ниток и прикладывая к темно-багряной ткани. — Он прекрасный помощник, отзывчивый, внимательный. Он хороший котенок.

— Звучит так, будто ты сейчас скажешь «но», — хмыкнула императрица.

— Скажу. Но Тай не имеет мечты, а его собственные цели равны его же потребностям. А его потребности донельзя аскетичны, был бы кров и еда.

— Нет амбиций? Ты говорила, что он очень талантлив, его легче всех было учить — впитывал, как губка, — припоминая письма, недоверчиво бросила Люцифера.

— Так и есть. Он может многое, очень многое. Он потенциально может больше, чем Тора и Райга, но ему это не нужно, — пожала плечами кошка. — Не интересно даже совершенствовать свое мастерство.

— А что ему интересно?

— Райга и Тора, — улыбнулась Химари. — Он всегда готов помочь им во всем, что они решат. Всегда так было. У Торы возникнет какая-нибудь очередная бредовая идея, она подговорит Райгу — не мытьем, так катаньем — Райга создаст план, а выполнит все Тай. Выполнит в лучшем виде, на ходу исправит ошибки плана Райги, перевыполнит задание Торы. С импровизацией, с полной отдачей. Безупречно. Почти всегда безупречно — если что-то угрожает брату или сестре, Тай становится абсолютно уязвим.

— Все для других? Расточительно, — поморщилась Люция.

— Для тебя — да. Тебе такое не понять. А для него брат и сестра — это вся его жизнь. Их цели — это его цели.

— По мне, так он не подходит на роль Верховного шисаи, — скептически бросила императрица, укладывая смотанные клубочки рядом с собой.

— Так и есть, — кивнула Химари.

— А Тора? Ты ведь очень ее любишь, — Люция скосила глаза на хаори, который кошка разрисовывала мелом с какой-то особенной любовью и нежностью.

— И что с того, что я ее люблю? — прыснула смехом кошка. — Она девушка очень вспыльчивая. Чувства выше разума. Я пыталась научить ее самоконтролю, но, похоже, ей было сложно воспринимать меня как учителя, — улыбка исчезла с ее лица. — В итоге мы с Хайме научили Райгу и Тая контролировать ее силой, — она с грустью посмотрела на свернутую перевязь ритуальных ножей. — И самое ужасное — что это работает. Только это и работает.

— Это — это что? Я не понимаю этих ваших фокусов, — вздохнула Люция.

— Они могут ее подавить. Усмирить. Зови как хочешь.

— Как животное.

— Хуже — как шисаи. За всю мою жизнь я лишь несколько раз использовала методы, которым обучила сыновей — когда охотилась на шисаи-предателей. А им приходится применять их против сестры, — Химари ласково провела рукой по грубой ткани хаори, смазывая рисунок. — Но иначе она чудовищно опасна. Она еще не понимает, да и не знает, но таким потенциалом не обладала даже Ясинэ. Просто немыслимо. Жаль только, Самсавеил не одарил ее мозгами, как у бабки.

— Это же отлично, вы ведь цените… таких, — кивнула Люция и улыбнулась было, но осеклась, почувствовав на себе тяжелый взгляд Химари.

— Она не может управлять даже половиной, даже четвертью, одной десятой. Она не контролирует свои действия, не контролирует силу Самсавеила. И это я не говорю о том, чтобы контролировать длинный язык и мысли. Она разрушительна — и для других, и для себя.

— Дура?

— Не дура, иначе было бы даже проще, — цокнула Химари под нос. — Если Тай руководствуется разумом, то она — интуицией. Зачастую это работает лучше. На проколы у нее случаются, и притом совсем не в пользу ее репутации.

— То есть, потенциально она может быть Верховной шисаи?..

— Где там… — махнула рукой кошка. — Если найдется кто-то, кто сможет направить ее в одно русло, или если она сама направит себя в одно русло — она снесет все. Это восхитительно, если речь идет о сильной шисаи, такая боевая единица стоит многих — она не использует накопленную энергию Самсавеила, она черпает ее из окружающего мира, из земли, воды, воздуха, чего угодно, кого угодно. Но это совсем не то, что нужно, чтобы возглавлять всех шисаи. Она самодурка — неуправляемая, горячая, упрямая.

— Раз твой младший сын слушает голос разума, твоя дочь — голос интуиции, то Райга…

— И то, и другое, — кивнула Химари. — У него живой ум. Добавь к этому усидчивость, внимательность к деталям, хирургическую точность во всем. С точки зрения силы Самсавеила он слабее Торы во много раз, просто потому, что не умеет черпать силу из окружающего пространства. Чувствует, видит, но взять не может. Зато уровень его контроля превосходит мыслимые пределы, я так когда-то могла, когда меня Ясинэ специально натаскивала, а он такой всегда. С тем, что может впитать, пропустить через себя, он управляется эффективнее, чем Тора с практически бесконечным запасом. Тайгон не может придумать план — только идеально исполнить чужой. Райга может. И придумать, и воплотить, если постарается.

— Звучит так, будто он идеальный кандидат на роль Верховного шисаи, — насупилась Люция и, перестав распутывать клубочки ниток, повернулась в пол-оборота к Кошке.

— Так и есть, — кивнула она. — Но не потому, что он идеален. Он не идеален.

— И какие кумо прячутся в его тени?

— Сложные, — кошка принялась прикладывать клубочки один за другим, подбирая цвета для будущей вышивки.

— Не объяснила, — хмыкнула Люция, возвращаясь к своему маленькому заданию.

— Он… он как ты до Евы, — прищурилась Химари. — Жесткий, но без жестокости. Ему никто не нужен и никто не важен, кроме брата с сестрой, меня и Хайме.

Императрица повела плечом и усмехнулась:

— Не вижу минусов, я стала слабее. Не встреться тогда Ева на моем жизненном пути, было бы лучше.

— Ой ли?!

— Но ты все равно видишь Райгу Верховным шисаи, — фыркнула Люция, не желая предаваться воспоминаниям.

— А только он и сможет удержать весь сброд шисаи и выучить их, как должно, — махнула кошка рукой и отбросила неподошедшие к ткани нитки. — Вот только это будут не жрецы и жрицы, как раньше, а воины, бойцы, убийцы. Вот в чем вся проблема его характера, он не мыслит мирно.

— Это плохо?

— Очень плохо. Твою власть он не станет оспаривать, питая к тебе уважение. Но кто будет после тебя? — Химари опустила руки и тревожно посмотрела на императрицу. — Люцифера, ты извини, но белый голубь лигру не соперник, а мелкая дичь. Проглотит и не подавится.

— Намекаешь, что я подставлю Нойко под удар, если заставлю сесть на трон после меня? — прищурилась Люция.

— Как минимум.

— Как максимум?

— Как максимум ты покалечишь сыну судьбу, уничтожишь его мечты.

— Твои-то дети о чем мечтают? — фыркнула императрица, но над поданными мыслями задумалась.

— Ну с Райгой все просто. Он не мечтает. Он намерен стать Верховным шисаи, восстановить всю систему. И ему не так важно, что шисаи в первую очередь слуги бога, Самсавеила. Для него это самые сильные воины, а что он будет делать, когда обучит их — одному Самсавеилу известно.

Люция тревожно нахмурилась и опустила руки в коробку со спутавшимися нитками.

— Обеспокоена? — понимающе хмыкнула Химари. — Это будет не на твоем веку. И ты, и я давно будем мертвы к тому времени.

— Возвращаясь к моему вопросу, если Райга не захочет быть Верховным шисаи, что ты сделаешь?

— Ничего, — пожала плечами. — Не захочет — вместо него будет Тайгон. Это не важно, Люлю. Не захочет Тай — найдется кто-нибудь еще, не суть. Главное, чтобы мои дети нашли себя, вот и все. Им еще много столетий жить с этим выбором. Это вам кажется, что можно прожить всю жизнь, делая нелюбимую работу, отдавая себя нелюбимым людям. Хотя ваш век крайне короток. У кошек по девять жизней, и нам понятно, что столько веков страдать — ужасно. Так что мои дети сами решат, как быть с их мечтами, целями, и сами разберутся с долгом.

Люция кивнула, не столько понимая, сколько запоминая ответ.

— То есть ты предлагаешь не заставлять Нойко, а дать ему выбрать самому? — уточнила императрица.