— Не отвечай, — устало выдавила Кира, покачав головой. — Тебе пора работать.

Ей было предложено сесть в находящейся неподалёку такси. Ноэль перестал задавать лишних вопросов, но очевидно по его задумчивым глазам, что всё только впереди. Кира послушно приняла от него связку ключей с брелком наручников: и пошло, и благочестиво.

— Ты должен знать ещё кое-что, — не спешила садиться в автомобиль Кира и сделала шаг к полицейскому, чтобы почти в ухо ему прошептать: — В парке может быть моя кровь.

Почему она верит ему? Ему нужны лишь деньги её отца, но пока они в её власти. И всё же не всегда даже ради огромной суммы можно пойти на риск. Ноэль неспокойно трогает свою рацию, высовывающуюся из кармана, тянет с ответом.

— Ты должна всё рассказать мне. Утром. Хорошо?

Фревин, пожелавший расположиться на заднем сиденье, никогда сильно не говорил с такой животной ненавистью. Если он действительно чёрт, теперь она могла без труда поверить, ибо не способны же люди столь глубоко заходить в своих порождениях адских эмоций!

— Сделаешь это, и я убью его.

Она сглатывает и решается кивнуть Ноэлю. Но какой ценой?

***

— Ты пожалеешь об этом.

— А ты идиот, если не понимаешь, что он может помочь увести от меня подозрения, — агрессивно отвечала Кира, нервно пихая ключ в замочную скважину достаточно неплохой по качеству каштановой двери. Не сравнить, конечно, с отцовской. — Моя кровь — моя гибель! Полиция легко сопоставит факты.

Не стоило обсуждать эти темы на лестничной площадке, когда эхо от даже тихого голоса девушки готово разнестись по другим этажам, к тому же получая в ответ тишину. Никто не мог видеть её собеседника, как известно. Но ей, кажется, было давно наплевать.

— И с какой стати им делать это, Кира? Ты совершенно не слушала меня. Твой Рэй уже сейчас видится в их глазах как самоубийца. Я знал это, когда предлагал эту идею. Она гениально проста.

— А кровь? Ты о ней подумал?

Щелчок, и следом за раскрытием двери последовал запах тяжёлого, по её мнению, одеколона Ноэля вперемешку с табаком. При ней полицейский никогда не курил, поэтому это открытие немного удивило Киру. В прихожей было всё просто обставлено в таких же тёмных, но не чёрных тонах, а на тумбочке действительно лежала пепельница с парой свежевыкуреных сигарет.

Фревин безжалостнее отнёсся к хоромам почему-то ненравившемуся ему Ноэля. Он на миг исчез в других комнатах, не став дожидаться, когда девушка снимет обувь. Из левой стороны глухо донеслось:

— Да, я не предвидел твоё падение и отсутствие координации…

— Ты забыл упомянуть, кто отбросил меня, — прошипела Кира не хуже гадюки. Она мгновенно вспомнила подробности и внезапную вспышку ярости Фревина. Ещё и ботинки не желали нормально сниматься способом «обопрись носком о заднюю часть ноги и сними без помощи рук». Пришлось сдаться и наклониться, чтобы расшнуровать.

— Нечего было прикасаться к нему.

Эта реплика была очень подходяще произнесена, но явно не для неё самой, когда Кира склонилась к нему пятой точкой. Она не была уверена, что юбка прикрывала должным образом всё необходимое, и пожалела о раннем снятии парки. С великим трудом надев невозмутимую маску, Кира выпрямилась, повернулась к нему лицом.

— Ты так зовёшь поцелуй? — выгнула бровь она и пожалела: Фревин недобро поджал губы и подступал к ней, хоть и не спеша, но было в его движениях мрачное растягивание, предвкушение её конца.

Кира чувствовала опасность и инстинктивно отступила назад. Вот только он всё равно бы рано или поздно приблизился бы, а дальше дороги не было — дверь вела наружу. Выходить из квартиры не рационально. Но рационально ли просто смиренно ждать, когда Фревин попытается что-либо сделать плохого ей? Он наконец остановился, и в такой близи особенно ярко видна была глубокая складка, залёгшая у него меж бровей.

— То твоё нелепое действие — да. Моё — нет.

Задавать уточняющие вопросы не потребовалось. Фревин сам всё сделал за неё, но способом, способным любого сбить с мысли, пути, действия — всего на свете. Ибо она поняла, что те жалкие попытки с мёртвым Рэем были и вправду прикосновениями, смешными, детскими. До последнего момента она, как оказалось, была в неведении о тайном, жаляще-пленящем искушении при проникновении ледяных губ Фревина, но с горячим языком в её рот. Это было не пошло и мерзко, потому что не переходило грань, опускающую до животного уровня. Он лишь дразнил её, давал намёк на полное погружение в чарующую бессознательность и тут же вовремя отступал, терзая. В один из особенных таких повторений продолжения больше не последовало.

Фревин не глядел на неё, прервав поцелуй. Мрачнее тучи, он обошёл девушку и исчез в двери. Что происходит?..

Ключ два раза падал, прежде чем у неё вышло вставить его повторно в замок.

— Куда ты уходишь?! — в отчаянии воскликнула Кира и, наплевав на гордость и его умелый захват её врасплох, на возможных соседей, побежала, не потрудившись закрыть за собой дверь и прыгая через ступеньки, как глупая собачонка, следом. — Ты не уйдешь!

— Отчего же? Ты ясно дала понять, что я добился своего. И, в принципе, так оно и есть. Моя цель больше не имеет смысла.

С ним что-то неладное, он ужасно зол по неизвестной ей причине. Она ведь ничего не совершала сейчас компрометирующего!

— Но… Но… Ты — это я! Я не позволю тебе уйти, не теперь! Ты оставляешь меня ни с чем, это нечестно!

На нижней площадке он соизволил дождаться её, так и не вернувшись к своему прежнему умеренному настроению. Хотя поцелуй — не умеренно, а, скорее, бушующе и захватывающе. Для Киры явно.

— Бедная Кира, — безрадостно говорил Фревин, презрительно скривишись. Рыжеволосая не решалась подойти к нему ближе и продолжала стоять на самой последней ступеньки до ровной поверхности, как бы служащей преградой. — Ты по-прежнему считаешь, что я твой вымышленный друг, спаситель и заступник, на которого можно свесить все свои грехи? Неужели ты так ничему и не научилась, не поняла? Это же легче, чем убивать кого-то отвёрткой, незаметно подбрасывать таблетки…

— Прекрати! — машинально выпалила девушка сквозь сбившееся дыхание. До сих пор не удалось прийти в себя после… После его показательного выступления, как надо целовать.

Но Фревин был жесток. Он ударял в неё словами точно так же, как и в их первую встречу крупными камнями. И душевную боль от осознания грубого разрушения всего было гораздо тяжелее вынести. Разве что вбежать обратно в квартиру — к несчастью, затея сразу не удалась: мужчина предугадал или прочитал её намерения и схватил ту, притягивал к себе, позволяя от потери равновесия упасть ему на грудь.

— У тебя никогда не было тульпы, Кира. Ты не настолько одарена фантазией и верой в своё воображение, чтобы создать вторую свою личность. — Фревин не замечал намеренно окриков девушки, крепче прижимая её к себе, только повышал тон и поглаживал рыжие волосы Киры успокаивающими движениями. — Мне было интересно с тобой находиться, заставлять верить в придуманную мной сказку, но правды я сказал тебе очень мало. Верно лишь то, что вызвало моё появление твоё сотрясение мозга. Ты и не помнишь, как молилась о помощи давно не Богу. И так искренне и жалобно, словно Дьявол — последняя твоя возможность спастись. И я решил навестить тебя, но выдать за друга. Обычно люди, узнав о встрече с самым греховным созданием, мигом жалеют и трусят, как звери, столкнувшиеся с кем-то сильнее их.

— Не надо…

— Ты интересно металась между своим безумием и попытками очиститься от этого самообманом. Ты убивала по планам, которые планировала давно, но твёрдо верила, что их инициатором был я. А я… Мне не составляло труда читать тебя, твои низкие желания и невинно пересказывать их от моего лица. Мне же лучше: чем больше ты падаешь, тем выше поднимаюсь я. Каждое твоё убийство, каждый разговор со мной, взгляд в мою сторону — абсолютно любая мелочь неплохо питает меня, материализуя в твоих глазах. Ещё недавно я мог являться тебе в одних снах, а теперь, смотри-ка, уже и спокойно утешаю и собираюсь свернуть тебе шею. — Фревин склонился к её лицу, к её дрожащим от потрясения губам и сладко прошептал: — Не бойся, вот это уже снова ложь. Трудно долго говорить одну правду…