…− Все, что ты видишь вокруг себя, есть воплощение Высшей силы богов Лакки. Я прожил очень много циклов реинкарнации, но до сих пор не постиг истинного смысла сотворения нашего Мира. Боги Лакки, по крайней мере, те из них, что открывали в момент моего предстояния пред ними угодный им облик, по прошествии некоторого времени дали моему уму пищу для размышлений. Они в своих воплощениях были подобны нам во всем. И дела их, и повадки, и разговоры, − все в мельчайших деталях соответствовало нашему образу жизни.
…Мне понадобилось много времени, чтобы понять, кто есть истинные существа, которых мы чтим как богов Лакки. Да, эти существа настолько всемогущи, что наша жизнь по сравнению с их жизнью есть убогое влачение жалкого существования. Ты, наверное, спросишь, − а как же та бесконечная милость их, дающих избранным из нас возможность продлевать жизнь способом, который мы называем реинкарнацией?
Главный Жрец, переводя дыхание, оперся на посох. Берне чувствовал почти физически, как жизнь истекает из этого, изможденного непомерным бременем запретных знаний, усталого тела патриарха. Как мальчик, которому рассказывают страшную историю, одновременно и страшился ее, и, затая дыхание, истово хотел, чтобы она не кончалась, Берне боялся издать даже звук, чтобы не смутить воспаленное сознание старого человека. Главный Жрец поднял голову. Неожиданно по его губам скользнула едва уловимая улыбка:
− Не бойся… Я еще не настолько слаб, чтобы оставить тебя в неведении. Ты узнаешь все…
− Ваше Превосходство, может, вы присядете? Вот тут, на пилоне.
Главный Жрец покачал головой:
− Нельзя… Там… они слышат… Ты должен опасаться этих мест. Они особенные. Боги Лакки там узнают даже о мыслях… У меня есть подробная карта всех точек Откровения. Они находятся перед всеми терминалами личных Предстояний. Эти пункты можно и обойти, если исполнять Предстояния только у предиктов во время Молений. Но есть много скрытых мест, где также опасно предаваться запретным разговорам и мыслям.
− Я знаю об этом, Ваше Превосходство…
− Не сомневаюсь, но ты не знаешь другого, большего зла, которое невольно можно принести ближнему своему. Я видел, как некоторые интеллакты и мегалоны, находясь вблизи таких мест, в злобе или в сердцах высказывали свои необдуманные мысли о человеке, чем-то обидевшим их. Эти люди почти всегда исчезали. Я говорю о распаленных гневом интеллактах и мегалонах. Ты понял?
− Да, Ваше Превосходство. Боги Лакки забирали тех, у кого степень допустимого сосуществования снизилась до критического порога.
− Верно… Не скажешь ли теперь, почему именно эти люди стали угодны богам Лакки?
− Я затрудняюсь, Ваше Превосходство, сказать наверняка, но думаю, что эти люди имели скрытое отклонение от норм, установленных в Священном Кодексе Законов, проявившихся в определенный момент их жизни.
− Ты прав… Богам Лакки нужны жители поселений, во всем следующим их законам. А, следовательно, боги Лакки, таким образом, полностью контролируют все жизненные цели и пути людей. Мне однажды пришло в голову, что одной из них может быть искусственная сепарация нашей численности. Исследовав статистические данные за много лет количества населения Аврелиона, я узнал, что уровень его всегда остается неизменным, несмотря на превышение уровня рождения младенцев, надобного для пополнения постоянного числа жителей Аврелиона, а также крепость здоровья должных уйти к богам Лакки людей по Священному Закону Медцентра. Людей, которые могли бы быть весьма полезны для всех. Память еще свежа, подсказывая недавний уход метрессы Адели…
Воспоминания взволновали Главного Жреца. Кашель, сухой и долгий выдавил из-под его покрасневших век несколько слезинок. Патриарх отстранил руку Берне, поспешно протянувшего ему свой платок. Главный Жрец достал из кармана свой серо-матовый платок и, приложив его к глазам, протянул Берне посох. Старший предикт, скрыв удивление, поспешил подхватить массивную трость с причудливой формы навершием. Он никогда не видел, чтобы Главный Жрец передавал даже во время Молений, при исполнении сложных по процедуре ритуалов кому-бы то ни было свой посох. Это было больше, чем доверие. Это был знак перехода одной Силы к другой, одного Знания к новому источнику Жизни.
Берне, приняв посох, вдруг почувствовал ладонями едва уловимую дрожь, как будто в жезле был заключен некий двигатель, сколь мощный, столь же и малый по размеру, если он смог уместиться в этой пятисантиметровой толщины стержне. Он невольно вопросительно взглянул на Главного Жреца. Тот, поймав вопросительный взгляда старшего предикта, качнул головой:
− Теперь ты понял, что все реальные предметы в нашей жизни начинены тайными артефактами великих богов Лакки. Просто в моем посохе мощь скрытого устройства такова, что невольно проявляется его присутствие. Оглянись, и ты увидишь множество священных предметов на стенах Храма Творения и в его помещениях. Все они находятся здесь с одной единственной целью, − незримо внушать всем жителям поселения Аврелион Волю и Желание богов Лакки. Вот эта мощная и внушающая трепет конструкция, перед которой мы стоим, есть главная машина, которая воспринимает все сигналы и импульсы, считанные с любого терминала или портала в Аврелионе, как главном поселении Южной Секвенции, так и в Ситарионе, Гериконе, и остальных ее поселениях…
Выговорив единым духом эту фразу, Главный Жрец снова закашлял. Берне, пораженный открывшейся истине, стоял в мрачном размышлении о своих, якобы тайных думах, но изначально ставших известными богам Лакки. Глядя на сотрясавшегося в непрерывных приступах кашля патриарха Берне совершенно отчетливо осознал, что сам Главных Жрец невольно стал такой же беспомощной жертвой своих кощунственных мыслей, как и любой интеллакт или мегалон. И то, что он до сих пор остается при исполнении самой главной миссии во всем Аврелионе, служит еще одним доказательством неисповедимости путей Высших Сил.
Приступы кашля, наконец, оставили измученного патриарха. Он отер с лица обильно выступивший пот и слезы. Опершись на посох, который Берне ему услужливо подставил, Главный Жрец с натугой произнес:
− Я хочу тебе еще многое сказать… А потому, ты должен все то, что услышишь, накрепко запомнить, как если бы мои слова были записаны в информационный блок памяти… Чего, как ты понимаешь, нельзя делать ни при каких обстоятельствах. Еще раз хочу тебе повторить, − это место, где мы сейчас находимся, почти единственное во всем Аврелионе, где ни слово, ни мысли человека не доступны вниманию богов Лакки. Слушай и запоминай.
Эта решетчатая колонна есть телепортал перехода через подпространство нуль-вакуума. Не спрашивай меня, что это значит. Я все равно не смогу объяснить тебе смысла этих терминов. Одно я знаю определенно, − это устройство служит для переноса любого предмета или человека в мир богов Лакки. Как это происходит, ты видел. О ритуале, сопровождающего эту процедуру, я тебе уже рассказал. Все остальное, что необходимо будет тебе знать для перехода к богам Лакки, они проинформируют тебя сами. Об этом больше ни слова. Ты должен узнать нечто такое, что поможет тебе не блуждать во тьме незнания и не сделать ошибки, которые я совершил, идя вслепую к своей цели.
− Ваше Превосходство, я внимаю вам всеми, данными мне богами Лакки, возможностями. Все, что вы скажете, будет навсегда сохранено в моей личной памяти. Я сделаю все для того, чтобы ни одно слово из нее, даже во время Предстояния перед богами Лакки, не было извлечено.
− Хорошо, мой мальчик…
Как бы тихо ни произнес Главный Жрец эти слова, Берне на секунду усомнился в правильности услышанного. Как было понять их? Эти слова могли относиться лишь к тому, кто был сыном человеку, сказавшему их и никем более. Берне не мог принять эти слова на свой счет в их истинном значении. А потому они прозвучали для него как отвлеченное выражение надежды и любви этого старого человека, отдающего весь багаж своих знаний в его руки. Как последнее Моление перед самим собой, робкую попытку не исчезнуть из этого мира бесследно.