— Я? — почти истерично смеется Крис, — о, нет! А вот она…

— Кто она? — не выдерживает Клаус.

— Она! — кричит ведьма, указывая на Хелен, и в этот миг лицо Элайджи ошеломленно застывает, потому что он слышит вздох.

Тихий вздох, который делает покоящаяся в его руках ведьма.

Понимание накрывает его волной, ослепляя. То, почему Хелен могла внезапно ожить понятно, как божий день, и Элайджа вспоминает, как утром, когда ведьма порезалась, готовя завтрак, ион по привычке, даже не придав этому значения, дал ей глоток своей крови, от которой Хелен привычно отказывалась, морща свой маленький носик.

Она обманула его. Сыграла свою роль просто безупречно, так, что он даже не заподозрил ее мотивов. Хитростью получила то, что хотела, а после лишила себя жизни. Стала вампиром, как и желала, наплевав на его мнение. На то, какую причинила ему боль.

Голубые глаза резко распахиваются и хрупкое тело, под ошеломленными взглядами Крис и Клауса, выгибается дугой. В гостиной воцаряется полная тишина, пока Хелен медленно приходит в себя. Она поднимает виноватый взгляд на Элайджу, который отстраняется от нее, неверяще качая головой, но прежде, чем она успевает сказать хоть слово в свое оправдание, комнату наполняет звенящий от ярости голос Кристины.

— Как! Ты! Посмела!

— Крис, я…

— Как ты могла?! — задыхается ведьма, делая шаг вперед, и нависая над Хелен, — ты хоть подумала о том, что я почувствую твою смерть?! Знала какую это причинит мне боль?!

— Прости, — едва слышно шепчет та, и голубые глаза наполняются слезами, — но вы… Вы не оставили мне выбора. Вы бы никогда не дали мне сделать то, что я хочу.

— И тебе не приходило в голову, что мы правы? — раздается ледяной голос Первородного, от которого ведьма невольно вздрагивает, пораженная его тоном.

— Прошу, Элайджа…

— Ты соврала мне, — цедит он, щуря глаза, — обманом получила мою кровь.

— Я не врала, — пытается оправдаться Хелен, — тогда — нет… Но потом… Я подумала и…

— Решила воспользоваться моментом? — окидывает ее холодным взором Майклсоном, — браво! Не ты ее научил?

Элайджа переводит взгляд на Клауса, который лишь качает головой, и кажется до сих пор не верит в произошедшее, но потом с его губ срываются тихие слова.

— Сделанного не воротишь, — смотрит он в упор на брата, — Хелен теперь одна из нас. Пророчество сбылось. Ты должен научить ее контролю.

— Не уверен, что слово «должен» в данном случае уместно, — выплевывает Элайджа, а затем вихрем исчезает за порогом, оставляя Хелен с широко раскрытыми глазами.

— Он ушел… — с болью выдыхает она.

— Наверняка за донорской кровью, — закатывает глаза Клаус, — а ты смелая, блондиночка…

— И глупая! — вмешивается в разговор все еще злая Кристина, — ты ведь могла погибнуть!

— Прости, Крис, — поднимается на ноги Хелен, — я просто не могла поступить иначе. Теперь мы все в безопасности.

— И ты стала живым трупом, питающимся кровью, — поджимает губы ведьма.

— Полегче, любовь моя, — смеется гибрид, — ты и сама недалеко ушла от сестры. Кто недавно впился в мою шею и…

— Это малыш! — возмущенно перебивает его Кристина, и ее лицо заливается краской стыда, а на лицах гибрида и Хелен невольно появляются улыбки.

Они не сразу замечают, как в гостиную возвращается Элайджа, держащий в руках пакет с багровой жидкостью.

— Я же говорил, — самоуверенно тянет Клаус.

— Это тебе, — не обращая внимания на тон брата, холодно произносит тот, бросая пакет в сторону Хелен.

Девушка ловит его без усилий, и взгляды всех присутствующих сосредотачиваются на ней, пока дрожащие пальцы разрывают плотную упаковку, и тонкие крылья носа начинают трепетать от запаха крови. Она поднимает глаза, и смотрит на Элайджу, лицо которого не выражает совсем ничего.

— Прошу, пойми меня.

— Пей, — сквозь зубы говорит тот, и Хелен медленно делает первый глоток, словно повинуясь приказу.

Жар разливается по телу, кожа горит огнем и все внутри пылает. Ей завладевает новая магия, гораздо более сильная, и все вокруг становится совершенно другим. В нос ударяют запахи, уши улавливают самые тихие звуки, и глаза видят мельчайшие пылинки, кружащиеся в воздухе.

Хелен Уайт больше не ведьма. Она становится вампиром. Но тот, ради кого она пошла на этот шаг, молча уходит, не говоря ей ни слова. Вина, досада, любовь, боль и упрямство смешиваются в обжигающий коктейль и Хелен будто выпивает его залпом, моментально хмелея. Она уже не видит ни сестру, ни Клауса, и сама не понимая как, на вампирской скорости устремляется за Элайджей.

Она не позволит ему уйти. Только не сейчас, когда у них впереди целая вечность.

Часть 84

Хелен останавливается лишь у дверей спальни, на миг замирая. Она прикрывает глаза, пытаясь успокоить чувства, прежде чем тонкие пальцы ложатся на стальную ручку, толкая ее вперед.

Элайджа стоит к ней спиной, и девушка кожей ощущает исходящие от него волны ярости, прекрасно осознавая, что именно является причиной срыва древнего вампира, прежде являющего образец спокойствия. Но чувство вины, прежде владеющее Хелен постепенно сменяется упрямством. А еще надеждой на то, что Первородный все же поймет мотивы ее поступка и простит ту небольшую хитрость, к которой ей пришлось прибегнуть.

Майклсон несомненно знает, что она в комнате, но продолжает все также стоять к ней спиной, пока Хелен не приближается к нему почти вплотную, занося ладонь над широким мужским плечом.

— Элайджа, — шепчет она, — прошу, послушай меня. Клаус прав. Ты должен научить меня контролю, я не хочу убивать людей.

Вампир оборачивается так резко, что Хелен невольно отступает, так и не успев коснуться его, и замирает под ледяным взглядом почерневших глаз.

— Ты решила, что я буду тебя обучать? — кривит губы Перворородный, — я видеть тебя не могу. Ты мне лгала, превратила себя в вампира, зная, что я против, обманом взяла мою кровь! Ты хоть представляешь, что почувствовали я и Кристина, увидев тебя мертвой?

Слова Элайджи, полные гнева и осуждения, обжигают Хелен, возрождая чувство вины. Внутри нее бушует ураган эмоций, настолько сильных, что бывшая ведьма невольно стискивает зубы, пытаясь хоть немного успокоится. Вот только вина очень скоро сменяется обидой на то, что возлюбленный так и не понял причин ее поступка, так и не оценил ее порыва.

Голубые глаза превращаются в щелки, и Хелен, гордо вскидывает подбородок и холодно цедит, не сводя пристального взора с Первородного, который явно не ждет от нее отпора:

— Не хочешь меня видеть, значит? Теперь я вижу, насколько сильна твоя любовь! Я все сделала, чтобы быть с тобой вечность, но ты… Хотя знаешь, так даже лучше. Я уверена, в Новом Орлеане найдутся более решительные вампиры, которые научат меня всему и не будут читать морали. А как отблагодарить его я уж придумаю.

Хелен хочет сказать, что-то еще, но в этот миг окончательно вышедшей из себя от ее дерзости Элайджа подается вперед, и девушка оказывается впечатанной в постель, лежа на животе. Секундный шок проходит, и на розовых губках появляется полная предвкушения улыбка, но она быстро исчезает, потому что Первородный вовсе не собирается заниматься с ней любовью.

Ни сколько не церемонясь, он грубо тянет ее запястья к столбику изголовья и привязывает их собственным галстуком.

— Ты вынудила меня, — почти рычит вампир, и в следующую секунду Хелен слышит треск ткани.

Первородный расправляется с ее юбкой, та же участь постигает и трусики, а после девушка замирает, потому что слышит звон тяжелой пряжки его ремня.

— Ты, похоже, не понимаешь слов, ангелочек, — выдыхает Элайджа, — что же, для таких случаев есть другие методы.

И он с силой опускает кожаный ремень на обнаженные ягодицы Хелен, которая встречает его сдавленным вскриком, выгибая спину. Но вампиру совершенно плевать на ее муки. Именно к этому результату он и стремится, и удар следует за ударом, пока округлая попка не становится совсем алой, а глаза новообращенной вампирши не наполняются слезами, больше от стыда, чем от боли.