— Мерлин, надо убираться, и очень быстро, — узглянул я на мага. Тот закрыл глаза и, скрестив руки на груди, прошептал какое-то заклинание. Пару секунд ничего не происходило. Наконец он открыл глаза. Лицо его было серое в чёрную крапинку от обжигающего снега.

— Только за оградой, и то не факт. Отсюда я не могу нас вернуть.

— Тогда пошли, — кивнул Александр. — У меня уже давно кулаки чешутся с Бальтазаром побеседовать.

— Он там будет не один, — усмехнулся я, жестом приглашая Александра помочь мне отсоединить крышку от гроба.

— Это ещё зачем? — Удивился Александр.

— Будет вместо зонтика, не забыл про снежок?

— Хитрец, — улыбнулся он. — Поговори мне ещё, и ты у меня потом сам назад в ад попросишься. — Огрызнулся Александр в ответ на мысленные вопли Влада, с треском отрывая крышку от гроба.

Вьюга над площадью бушевала с неимоверной силой. Складывалось впечатление, что мы находились в центре огромного снежного торнадо. За границей площади всё оставалось спокойным и недвижимым. Став друг за другом и подняв над головами импровизированный зонт, мы со всех ног бросились к краю площади. Если бы не заклятья, крышку мы бы ни за что не удержали. Пару раз нас отрывало от земли, но Александр, который теперь был впереди, вовремя успевал прижать нас к обжигающим сугробам. Крышки хватило на три четверти пути. Окончательно разъеденная снегом, она рассыпалась в пепел, когда до чистой земли было рукой подать. Последние метры, лишившись какой-никакой, а защиты, мы с криком пронеслись на одном дыхании и рухнули в пыль. Стоило последнему из нас убраться с площади, как вьюга закончилась, сугробы растаяли и испарились. Вновь воспользовавшись объединением жизненной силы, мы вернули себе способность нормально передвигаться, избавились от нестерпимой боли в обожжённых ногах и прояснили сознание. Туман в слипающихся от слёз и пота глазах рассеялся.

— Вот теперь начинается самое интересное, — прокряхтел Мерлин, поднимаясь на ноги. — Ловушка захлопнута, и нам предстоит найти из неё выход. Пошли, чего развалились как на пикнике?

Нехотя, мы встали и пошли к воротам кладбища. Заклинание Мерлина вновь вернуло нам способность видеть заключённых в безымянных могилах и склепах проклятых духов. Сейчас, они метались внутри своих коконов как сумасшедшие. В прочем, некоторые из них таковыми и являлись, но безумие, охватившее духов со всего кладбища — это уже серьёзно.

— Они смогут сами разорвать свои коконы, Мерлин? — На бегу спросил я.

— Сомневаюсь, иначе какой смысл было их вообще ставить? Я думаю, их можно разорвать, только имея тело. Там на площади я заметил, как среди белых снежинок промелькнули несколько раз серебристые линии. Если у меня не разыгралось воображение, то и золотистые я тоже видел, а это значит, что весь торнадо должен был превратиться в гигантский кокон. Нам сильно повезло, что мы не дождались завершения его превращения. Вполне возможно, даже тогда мы смогли бы из него выбраться, так как имели телесную оболочку. Поскольку нити эти нас не смогли остановить именно из-за неё.

— Рад, что ты полон оптимизма. Можешь нас отсюда перенести? — Спросил Александр.

— Нет, я же сказал, что только за пределами кладбища смогу попытаться ещё раз. Барьер ограды мне не пробить.

— Что-то мне подсказывает, что нас не выпустят просто так за ограду, — сказал Александр, кивая в сторону показавшихся из-за склепа ворот. Прямо за ними, сидя на стволе свежеспиленного дуба, приваленного к створкам так, чтобы открыть их было невозможно, Бальтазар творил заклинание. Что именно он делал, понять было невозможно, Но каждый раз, когда он вскрикивал, по всему забору кладбища пробегали серебряные вспышки, по могильным плитам, обелискам и склепам растекались сети молний. Проклятые духи взвывали и с утроенной силой продолжали биться в стенки коконов, которые, казалось, вот-вот порвутся.

Когда мы вплотную приблизились к воротам, Верховный повелитель демонов резко встал на ствол и, схватившись руками за ограду, завыл. В тот же момент ограда засветилась серебряным светом, а испод земли донёсся низкий утробный вой, вторящий заклинателю на стволе. Безумная агония духов мгновенно прекратилась и наступила полная тишина, когда вой Бальтазара оборвался, и он открыл глаза без зрачков, из которых струился всё тот же невыносимо яркий серебряный свет. Опустившись на ствол, не сводя с нас глаз, он медленно присел и покачал головой, попеременно глядя то на Мерлина, то на Александра. Наконец, его взгляд переместился на меня и он тихо, почти шёпотом, но так, что его слова как гром прокатились по окрестностям, сказал:

— Если я не ошибаюсь, мы договорились, что вы не будете делать глупостей. Что же, теперь слово Великого Князя всего лишь пустой звук?

— Ты видно запамятовал, Верховный повелитель. Я не давал тебе никаких обещаний и гарантий, что мы будем сидеть в том мавзолее вечно. Нам пришло время возвращаться, и тебе стоит ещё раз хорошенько подумать, прежде чем становиться у нас на пути.

— Знаешь, я приму твоё предложение и ещё раз хорошенько подумаю, — Бальтазар скорчил шутливо-задумчивую гримасу. Потом снова взглянул на меня. — Да, ты прав, я не буду стоять на вашем пути. Потому что ваш путь закончится перед этими воротами!

Над кладбищем пронёсся порыв ледяного ветра. Испуганные дубы тщетно пытались спрятаться за пожелтевшей листвой. Ветер сорвал с них золотистое покрывало, обнажив коричневые скелеты. Листья закружились вокруг забора, но ни один из них не отважился залететь на огороженную территорию, не смотря на старания ветра. Недолгое шуршание листопада медленно затихло, уступая место зловещей тишине. На столько пронизывающей всё вокруг, что не было слышно ни дыхания, ни биения сердца. Или это длилось всего лишь миг, которого не хватило бы даже на один его удар. Возможно, нашим телесным оболочкам не требовались проявления символов жизнедеятельности. Ощущение приближающейся беды стало особенно острым. Растерянность, граничащая с паникой, охватила разум. В нестерпимом ожидании и страхе остановилось само время. Даже всепроницающий серебряный свет немного померк.

Ударом молота ворвался в сознание щелчок пальцев, заставив вздрогнуть не только трёх узников кладбища, но и окружавшие их могилы, возобновив безумную агонию проклятых духов. Бешеный вопль из ближайшей к нам могилы, сопровождаемый треском рвущихся нитей серебристого кокона, заглушил многоголосый вой, доносившийся испод земли. Стряхивая с себя ледяные путы, из могилы медленно поднимался видимый только магическим взором силуэт. По земле потянулась густая, практически чёрная тень. Призрак качнулся в нашу сторону. Его цепкие лапы метнулись вперёд, вонзая длинные острые когти в моё сознание. Стараясь не потерять контроль над собой, я сделал шаг назад. Моя правая рука вспыхнула огнём, и я, прыгнув вперёд, нанёс духу удар в грудь такой силы, что тот завыл и согнулся пополам. Давление на сознание ненадолго прекратилось, но тут же возобновилось с удвоенной силой. Призрак выпрямился и издал звук, отдалённо напоминающий смех. Точно рассчитанным движением я переместился чуть влево и сомкнул пальцы на шее бестелесного существа. Языки пламени лизали мою кожу, не причиняя никакого вреда. Призрак выл, извивался и хватался за опаляемое горло, заметно посветлевшее и видимое не магическим взором. Вой медленно перешёл в стон, попытки высвободиться стали больше напоминать предсмертные конвульсии. Когда дух уже не трепыхался, а висел на моей руке грязной тряпкой, я размахнулся и швырнул его в могилу, из которой он вылез. Руку сильно щипало, кожа на ладони покраснела, начала слезать. По правому плечу растекалась ноющая боль и неподъёмная тяжесть. Касание проклятого не проходило даром.

— Это и всё, что могут твои прихвостни? — Крикнул я, глядя на демона. — Справиться с ними проще, чем с котёнком.

— Разве? — Поднял брови Бальтазар, взглядом указывая мне за спину. — Хотел бы я взглянуть на твоих котят.

Я обернулся. Призрак, только что висевший на моей руке, вновь поднимался из могилы, вернув себе изначальную прозрачность. В нём не было даже намёка на потерю сил после полученной взбучки. Лишь к волнам злобы и ненависти, испускаемым вокруг, добавилась жажда мести за обидное поражение.