— Извиниться?

 — Да. Знаете, Эльвира Юрьевна, у меня мамка говорит, что в Новый год нужно входить без долгов и обид. Примета такая, вроде. Вот я и пришел. Извиниться, в общем, — всё так же, еле слышно, скороговоркой выпалил Игорь. — Я честно, извиниться просто.

 Эльвира Юрьевна молчала. Просто молчала и смотрела Игорю в глаза, словно пыталась разгадать, прочесть что же такое пытается донести до неё нерадивый ученик, какую мысль. Видно же, парень старался и предмет ведь знает. А выразить своими словами, сформулировать, не может.

 От её взгляда Игорю было не по себе. Он чувствовал, что жутко краснеет, лицо просто горело от стыда. Но и отвести взгляд от её строгих синих глаз он не мог.

 — Простите, пожалуйста. — Игорь сам себя не услышал, голос пропал полностью.

 И вдруг она улыбнулась. Честно, искренне и чертовски обворожительно. Это вновь была она! Не Депресука, а прекрасная милая женщина, которую Игорь боялся уже не увидеть никогда. Это вновь была ОНА!

 — Знаешь, Руденко, а я вот другую примету знаю. — сказала она, улыбаясь. — Если в Новый год первым в дом войдет мужчина, то в доме будет достаток. А ты, я смотрю, как раз самый что ни на есть настоящий мужчина. Ну раз не боишься признавать свои ошибки. Так что проходи. — Эльвира Юрьевна чуть отодвинулась в сторону, приглашая гостя в свою квартиру, — Достаток мне совсем не помешает.

 — Так, Руденко, давай всё же по существу. — Следователь снял очки, положил на стол и устало потер пальцами переносицу, — кто-то кроме тебя приходил к Эльвире Юрьевне в ту ночь?

 — Нет, наверное. Я не знаю.

 — Так нет или не знаешь?

 — Не знаю, она ждала...

 — Это я уже слышал, Руденко. Кого она ждала? Кого?

 — Мужа. Бывшего. Она говорила что всегда...

 — Что всегда?

 — Ждет его всегда. Каждый Новый год ждет. И в ту ночь ждала.

 — Погиб её муж. Понимаешь? Погиб. Два с половиной года уже как погиб. Или ты хочешь сказать, что она не знала этого?

 —Я не знаю. — Игорь был растерян, он устал от этих вопросов, — она не говорила, что погиб. Ждала его.

 — Ну допустим. Что ты там делал?

 — Я же говорю, пришел извиниться. Она пригласила чаю выпить с тортом. Сидели, разговаривали, а потом я ушел, и все.

 — Да ничего не все, Руденко! — следователь взял со стола очки и вновь водрузил их на нос, — не все! Твой товарищ, Варенков, утверждает, что вы вдвоем распивали возле дома учительницы водку. Было дело?

 — Ну да. Вареник сам её из дома притащил.

 — Он утверждает, что водка была твоя, но не суть. Затем он ушел на дискотеку в ДК Офицеров, а ты зачем-то пошел к учительнице. Так?

 — Так. Только водку Вареник принес.

 — Да мне плевать, кто её принес! К учительнице этой, Депресуке вашей, ты за каким хером поперся ночью? Конфликт у вас был? Был! Ну и что прикажешь думать, если ты последний кто видел, её получается?

 — Да я же говорю, — Игорь практически закричал, голос предательски дрожал, и вышло слишком нервно, — я извиниться пошел к ней. Просто извиниться, вот и все. Она пригласила войти, попили чаю, поговорили, и я ушел. Просто разговаривали.

 Игорь только сейчас вдруг понял, какая картина складывается в голове у следователя, да и у всех вокруг, пожалуй. Очень логичная картина, надо признать, хрен подкопаешься. С училкой поругался? Да! Пьяный был? Да! Ночью пьяный к ней пошел в одиночку? Да, черт подери! Ну и на кого еще можно подумать при таком раскладе? Только на него, на Игоря. Не преступление, а мечта любого следака, ни к одному факту, улике или даже мотиву не придерешься. Все ровно и гладко, все против подозреваемого. А у него только слова в арсенале защиты и больше ничего. Слова пятнадцатилетнего пацана. Кого они вообще волнуют?

 Да, Игоря ни в чем не обвиняют. Просто потому, что преступления как такового нет. Игорь вот он, пожалуйста, с мотивом, возможностью и без алиби. А преступления нет. Оно вроде как гипотетически существует, но фактов, что оно случилось, нет. Так что никакой Игорь не подозреваемый, пока. Но все вокруг открыто или полунамеками дают ему понять, что он в чем-то виноват. Они всё уже решили для себя и вынесли вердикт. Преступления нет, а виновного уже выбрали. И Игорь их даже понимал, он ведь точно так же подумал бы, не будь сейчас на своем месте. Точно так же поспешил бы заклеймить человека раньше времени! Но сейчас он был на своем месте. Один и на своем. И что делать, он не знал.

 — Ну, вспоминай, Руденко! Вспоминай! — следователя явно тоже раздражала вся эта ситуация с мифическим преступлением, — вспоминай, о чем разговаривали? Может, она говорила чего-нибудь или о ком-нибудь? Вот, о чем вы разговаривали? Ну, хоть имена там какие или место... Вспоминай.

 Игорю не требовалось что-либо вспоминать из той ночи специально. Он и без этого прекрасно помнил всё до мельчайших подробностей, абсолютно всё. Он и не собирался это когда-нибудь забывать. Это была прекрасная ночь! Самая, пожалуй, запоминающаяся ночь в его жизни. Он помнил каждое слово из ночного разговора с Эльвирой Юрьевной, каждый её жест, улыбку. Те два часа в гостях у учительницы он помнил посекундно. Они просто сидели и разговаривали, и Игорь был счастлив. Он наслаждался общением с этой умной, доброй, нежной женщиной. Прекрасной и красивой женщиной! Он записывал в своей памяти каждое мгновение, просто потому что боялся, эта женщина может вдруг снова исчезнуть, и вместо неё появится Депресука. А он этого совсем не хотел. Было понятно, что это произойдет всё равно, прекрасная женщина здесь ненадолго, и возможно пообщаться с ней или даже просто увидеть больше никогда не получится, вот Игорь и ловил каждый момент. Старался запомнить её такой навсегда.

 И, конечно же, Игорь не собирался делиться этими воспоминаниями ни с кем, не планировал. Тем более вот так, сидя в кабинете директора школы, куда его уже во второй раз на этой неделе вызвал следователь для разговора. Но так уж получилось, что после той новогодней ночи, после их разговора, Депресука исчезла навсегда. Исчезла вместе с той чудесной женщиной. Эльвира Юрьевна пропала. А Игорь был последний, кто... в общем, он для всех был виновником её исчезновения.

А если уж честно, то для многих Игорь был даже убийца. Плевать, что никакого убийства не было, женщина просто пропала. Это никого не волновало, Эльвиру Юрьевну все сразу записали в покойники. Ну а Игоря в убийцы, всё логично. Так ему и поверили, что они просто разговаривали и пили чай в ту ночь, народ не проведёшь. Извиниться он пришел, как же! Выпил, разозлился, убил, а тело... да мало ли, что он мог сделать с телом. Игорь подозревал, что даже его родители думают об этом периодически. Ну просто потому, что это даже ему казалось очень разумной цепочкой событий. Банальной, страшной и очень логичной.

 Значит что-то он все же не запомнил из того ночного разговора, что-то упустил. Ну не могла Эльвира Юрьевна просто взять и исчезнуть. Нет в этом никакой логики. В том, что Игорь может быть убийцей, есть, а в её исчезновении — нет. Ну не видел Игорь никаких намеков на это ни тогда, ни сейчас. Просто потому, что им тогда удалось вернуть себе праздник. Они смогли его тогда почувствовать, смогли! Сидя за столом, болтая ни о чем и о самом сокровенном и важном, они были счастливы. Игорь был счастлив! И он чувствовал, что и эта прекрасная женщина счастлива. Может не так сильно, как он в тот момент, но счастлива. Он вернул ей праздник! Он смог!