- Они сами остановятся, как только Септимуса не станет, - замороженным, неживым голосом ответил Тревельян. Внешне он спокоен, но сердце бьется так, словно вот-вот выскочит из груди, а в ушах звенит.

- Да, но как мы к нему подойдем?

Инквизитор посмотрел на него. Долгим, немигающим взглядом, который, казалось, длился вечно, хотя прошло всего мгновение. В этом взгляде - решимость и отчаянная мольба.  «Прости меня, пожалуйста.»

Бык вздрогнул и потянулся к нему рукой, но мага уже не было рядом. Не оставляя себе времени на сомнения, не давая друзьям шанса остановить его, он стремительно вышел из-за валуна и пошел по направлению к Септимусу.

- Какого... - успел услышать он Кассандру, но тут же силой воли отключил эту часть сознания. Не слушать, не оглядываться, не думать.

Порабощенные маги, заложники злой воли малефикара, синхронно, как по команде, повернули к нему головы. Они уставились на инквизитора своими пустыми глазами, но с места не двигались, не получив приказа. Септимус стоял на коленях над телом лежащей девушки. Посох за его плечом ярко пульсировал красным светом. Малефикар повернулся к инквизитору и медленно поднялся на ноги.

- Тебе все мало? Надеешься меня... Что это? - он замер, наклонив голову и словно впитывая ночной воздух всей кожей. Ты изменился. Ты... - глаза его широко раскрылись и он, не мигая, уставился на Максвелла. - Не сможешь. Не успеешь... - маги неподвижно стояли друг напротив друга. Рука инквизитора в кармане, крепко сжимает нож. Рука Септимуса замерла в воздухе, готовая выхватить посох из-за спины.

В этот момент первый луч красного рассветного солнца прорезал ночной сумрак из-за спины Тревельяна и на мгновение ослепил Септимуса. Рука, тянувшаяся к посоху, машинально прикрыла глаза. Сейчас!

Инквизитор рванул из кармана нож и перерезал себе запястье. Перед глазами его полыхнула вспышка света, а затем опустился сумрак. В этом сумраке одна за другой стали появляться красные жилы, оплетающие, казалось, все вокруг. Стук его сердца громко отдается в ушах, и в том же ритме пульсирует весь мир. Время будто остановилось. Ощущение небывалой эйфории охватило его. Он вывернул этот мир наизнанку и теперь видит, как он устроен, видит его швы - красные живые нити, связывающие ткань реальности воедино. Одна из таких нитей тянется к Септимусу. Он видит ее, видит, как она питает кровью его сердце, заставляя его биться. Он тянет за эту нить, вырывает ее из врага. Нить разветвляется, клубком опутывает его руку, он тянет их все, рвет, перекручивает и снова тянет до тех пор, пока не остается ни одной. Тело Септимуса безвольно падает на песок. Глаза его открыты, и они - совершенно белые. В глазах инквизитора - красный туман. Он оборачивается и смотрит на своих спутников.

Все так быстро и просто. С пальцев красным песком осыпается филактерия. Его спутники вышли из-за камня, глядя на него кто настороженно, кто шокировано, а кто-то и гневно. Инквизитор сделал шаг в их сторону и словно налетел на стену, увидев, как Кассандра подняла щит, словно собираясь защищаться от него. Она больше не доверяет ему. Маг перевел взгляд на Быка, но увидел абсолютно ледяной взор и плотно сжатые губы его кадана. А еще - приготовленный к атаке топор. Увидел, и усмехнувшись - отступил назад.

И ты тоже...

Не зря он не хотел их брать. Не зря. Но зато они живы, а ему нет нужды прятать запястья или что-либо объяснять. Они теперь и так все знают. А здесь - здесь всё кончено.

- Что здесь происходит? Где я? - невнятный гул голосов за спиной постепенно рос. Маги, десятки магов, за последнюю ночь повыбиравшиеся из своих нор, где прятались после восстания, и подвластные приказу малефикара, начали приходить в себя. Что-то глухо, почти неслышно шмякнуло сзади - посох с навершием из лириумного идола безжизненной деревяшкой лежал на песке. Обернувшись, маг наклонился за ним, но взять не успел.

- Позволь я это заберу, - его оттеснил наместник, осторожно подбирая посох, стараясь не касаться идола. - Не хватало нам еще одного одержимого, правда? На этот раз я лично прослежу, чтобы эту пакость уничтожили, пусть даже мне придется самому спуститься в Орзаммар и потребовать у Его Величества доступ к наковальне Пустоты.

Маг не хотел отвечать, но все же невесело хмыкнул в ответ на эту реплику и покосился на гнома. Бьянка спокойно расположилась за его широкими плечами, и от этого зрелища ему стало немного легче. Именно к нему он решил и обратиться.

- Варрик... - Тревельян глухо закашлялся. С губ его вместе с воздухом сорвались несколько капель крови. - Позаботься о магах, хорошо? Мне нужно... Нужно побыть одному.

Не дожидаясь ответа наместника и не оглядываясь больше, он ушел в противоположную от Киркволла сторону.

Уже много позже, издалека, он заметил, как крошечные, практически неотличимые на таком расстоянии друг от друга фигурки, возвели на пляже огромный костер, как близких друзей сжигая вместе и жертв, и злодеев этой истории. Дым от погребения поднимался вверх столбом красного цвета и рассеивался в синеве небес.

Эпилог

- А я говорю, не мели чепухи, искательница! Ты сама там была и все прекрасно видела! Неужели ты думаешь, что у нас четверых был шанс против более чем двух сотен магов и одного полностью двинутого малефикара? - гном сердито, но не поднимая глаз на Кассандру, смазывал механизм Бьянкинажьим жиром.

- Магии крови нет оправдания, Варрик! Да ее и незачем оправдывать! Боюсь, по прибытию в Скайхолд я буду вынуждена поставить вопрос о совместимости морального облика Максвелла с высоким званием инквизитора.

- Да ты шутишь!

- Разве? Ты не считаешь это серьезным звоночком? Он использовал магию крови! Убил человека!

- Который хотел прикончить всех нас и жителей Киркволла в придачу!

- Но убил! Почему он снова не обратился к храмовникам?! Почему не позвал стражников!? Наемников? В конце концов, у вас даже небольшое регулярное войско есть!

- Да было ли у нас время на это, что ты несешь? Или я один видел хренову кучу трупов, которые вот-вот должны были открыть дверь для всех демонов за завесой!?

Кассандра упрямо поджала губы, складывая руки на груди.

- Ты не понимаешь, Варрик. Просто не понимаешь, что это значит для меня. Для церкви. Для всего мира! Никто больше не будет доверять ему. А Инквизиция, как организация, держится на репутации. Что будет с нашей репутацией, возглавь нас малефикар?!

- Тут нечего понимать! - Наместник рубанул ребром ладони воздух - Его Инквизиторность в очередной раз спасла наши задницы, не побоясь при этом запачкать руки, а вы нос воротите, мол плохо спас! Да ты в своем уме?! А на счет репутации, так никто кроме нас ничего не понял на том пляже, это только ты хочешь всем растрезвонить, непонятно зачем... Бык, а ты чего молчишь?!

Железный Бык безучастно стоял у окна, глядя на улицу, ведущую к дому. Его душу разъедало столько эмоций! И злость, и беспокойство, и сожаление, и ярость, и даже ненависть. А где-то в глубине души все еще теплилось то чувство, для которого у всех, кроме кунари есть специальное слово. Он неожиданно подумал, что ни разу не говорил кадану, что любит его, хотя, наверное, для него было бы важно это услышать. Наверняка, не единственная вещь, которую он не смог предусмотреть для него... Он нехотя ответил:

- Я беспокоюсь. Прошла почти неделя, а его все нет. Я должен найти его. Убедиться, что он жив. Что он... в своем уме.

- Ты его не найдешь, Бык, - Кассандра устало села на стул, потирая бедро. Повязки по большей части уже сняли, и рана зудела, срастаясь. - Он маг крови. Единожды вкусивший ее власть обречен вновь и вновь возвращаться к ней. Он не вернется, а если вернется - это будет уже не он. Мне жаль. Правда жаль.

- Не слушай ее, Малыш. Я уверен, с ним все в порядке. Просто дай ему время.

- Кто бы дал время мне... - тихо и почти неслышно отозвался Бык.

Спустя еще неделю тепло попрощавшись с "быками" и наместником, город покинула Изабелла, спешно уплыв на своем корабле, рассказывая что-то о сокровищах на острове из моллюсков посреди океана Амарантайн. Хмурик, похмыкав что-то Быку, "отпросился" с нею. Тот неохотно, но все же отпустил.