- Пройдемте с нами.
- Я спешу на электричку, - глухо сказал Граф.
- Сегодня вам ехать не придется.
На лице Графа появилось нескрываемое удивление. Он долго разглядывал милицейскую форму Голубева и, когда подполковник взял его под локоть, пошел без всякого сопротивления, тяжело волоча ноги и чуть покачиваясь. Его состояние походило на сильное опьянение крепкого, умеющего держаться человека.
При обыске у Графа был обнаружен паспорт с одесской пропиской на имя Булочкина Юрия Сергеевича, пятьсот восемьдесят рублей денег десятирублевыми купюрами, несколько незаполненных бланков со штампом Новосибирской областной поликлиники и две стеклянные пробирки с таблетками мепробамата. Во время обыска Граф не проронил ни слова. Только когда обыск был закончен и Голубев стал писать протокол, он без разрешения устало сел, сжал ладонями лицо и отчетливо, почти по слогам, проговорил:
- Я хочу спать.
Начинать его допрос в таком состоянии не имело смысла. Голубев повел Графа в камеру предварительного заключения. Через некоторое время он заглянул в кабинет и тревожно сказал:
- Товарищ подполковник, от этого самого… Графа водкой не пахнет.
- Заел какой-нибудь гадостью, - ответил подполковник. Склонившись над столом, Гладышев перекинул листок откидного календаря и красным карандашом записал: «Вызвать Гаврилова».
11. «Кина не будет»
Кто-то с силой ритмично давил на грудь и каждый раз, когда боль начинала отдаваться в ребрах, резко отпускал. Антону показалось, что именно от этой боли он и пришел в сознание. Тело и голова будто налились свинцом. Стоило больших усилий догадаться, что ему делают искусственное дыхание. С трудом открыв глаза, он пытался разглядеть склонившегося над ним человека и не скоро узнал Столбова. В мокром комбинезоне, босиком, со спутанными волосами, прилипшими к крупному выпуклому лбу, Столбов казался сердитым и страшным.
- Не надо… - морщась от боли, попросил Антон. Столбов испуганно отпрянул и медленно опустился на траву. Сунул в карман руку, вытащил оттуда размокшую пачку «Беломора», сожалеючи стал ее разглядывать.
- Напугал ты меня, - сказал он каким-то дрожащим, хриплым голосом. - Думал, сам с тобою концы отдам.
- Откуда ты взялся? - тихо спросил Антон.
- Домой ехал. Смотрю, ребятишки от озера сиганули. Думаю, что за чудо там объявилось? Газанул, подъезжаю, а ты уж и… пузыри пускаешь.
Столбов хрипло засмеялся, сжал в кулаке папиросную пачку так, что из нее ручейком побежала вода, размахнулся и кинул в озеро. Антон тяжело поднялся, сел. Сами того не замечая, они перешли на «ты».
- Спасибо тебе.
- За спасибо шубу не сошьешь. С тебя бутылка, - Столбов поглядел на свои босые ноги. - Сапоги, жалко, утопил. Новые кирзухи, подошва на медных шпильках. Перед поездкой первый раз обул.
- Я рассчитаюсь, - виновато сказал Антон. Столбов удивленно посмотрел на него.
- Чудак ты… Давай одевайся по-быстрому, пока народ не собрался. Да это… не рассказывай никому, а то разговоров на всю деревню будет.
- Мне безразлично.
- А мне нет. Расспросами надоедят. - Он подождал, пока Антон оделся, открыл дверцу кабины трактора. - Садись, лучше, чем на такси, прокачу.
Трактор фыркнул мотором и запылил к деревне. У крайних домов ошалело мчалась навстречу ватага ребятни. Чуть поодаль, будто догоняя их, бежало с десяток девчат.
- Сборная птицефермы, - показав на них, ухмыльнулся Столбов и, скрежетнув рычагом, прибавил скорость.
Антон сообразил, что это бегут его спасать. Обдав бегущих поднятой с дороги пылью, трактор протарахтел мимо. Видимо, заметив рядом со Столбовым Антона, девчата растерянно остановились. Рядом с Зорькиной Антон успел разглядеть Ниночку-разлучницу и сказал:
- Ты б хоть с невестой поздоровался. Обидится. Столбов угрюмо нахмурился, равнодушно бросил:
- Кина не будет.
- Что?
- Свадьбы, говорю, не будет.
- Почему? - удивленно спросил Антон, но Столбов промолчал, будто не услышал вопроса.
Через всю деревню он гнал трактор на повышенной скорости и остановил его у своего дома. Вышедшая из дома женщина, увидев мокрую одежду Столбова, всплеснула руками.
- Ну, что? - Столбов недовольно глянул на нее. - Давай по-быстрому во что переодеться. Да на стол собери. С утра не ел, да и с гостем приехал.
- Испужал ты меня до смерти, - женщина покачала головой. - Мокрый, босой. А тут только что Слышка побег до конторы в район звонить. Сказывает, следователь в озере утоп.
- Ты и уши развесила? Слышка наговорит… Столбов открыл дверь в дом и пригласил Антона.
Переодевшись, он расчесал волосы, помог матери нарезать хлеб и достал из буфета бутылку водки.
Будто оправдываясь, посмотрел на Антона, сказал:
- Нервную нагрузку хорошо снимает. Садись, перекусим.
- Не могу, - отказался Антон. - И так, как пьяный.
Столбов уговаривать не стал. Рывком сдернул с бутылки пробку и налил полный стакан. Выпил его крупными глотками. Не поморщившись, сунул в рот большой пучок зеленых луковых перьев, предварительно обмакнув их в соль. Громко швыркая, опорожнил миску щей, поглядел на оставшуюся в бутылке водку, но пить больше не стал. Отложив ложку, достал из буфета папиросы, неторопливо закурил и вдруг, не глядя на Антона, спросил:
- Не узнали еще, кто в колодец сыграл?
- Нет, - быстро ответил Антон, обрадовавшись, что кончилось неловкое молчание.
- Так и останется неизвестным?
- Почему же… Ты Юрку Резкина знал? - И теперь знаю. В Томске живет.
- Как живет в Томске? - растерянно спросил Антон.
- Как все. После армии устроился на завод, получил благоустроенную квартиру, женился. Как-то письмо от него получал. Приглашает тоже перебраться в город. С работой и квартирой обещал утрясти - он там в каких-то мастерах уже ходит. Умотал бы я к нему, мать вот только не на кого оставить. Меня из-за нее и в армию не взяли, сердце у нее барахлит.
Антон слушал Столбова и не верил, что это тот самый неразговорчивый, мрачный парень, из которого он прошлый раз, в кабинете Чернышева, буквально вытягивал каждое слово. И Столбов, будто уловив его мысль, вдруг осекся:
- Ну да это к делу не относится, - и улыбнулся: - Растрепался, как дед Слышка.
- В каких войсках Резкин служил? - спросил Антон. - Томский адрес его у тебя сохранился?
- В войсках береговой обороны, - ответил Столбов. - Был где-то и адрес.
Он подошел к этажерке, которую Антон сразу приметил - такие были почти в каждой крестьянской избе, - долго перекладывал книги, наконец взял одну из них и, достав из нее пустой распечатанный конверт, подал его Антону. «Томск, Набережная Томи, 27, квартира 7. Резкин Ю. М.» - прочитал Антон обратный адрес, внимательно изучил недавние почтовые штемпеля и, все еще сомневаясь, спросил:
- Это Агриппины Резкиной внук?
- Ее. Чей же больше… - Столбов положил книгу на стол. - Мы в одном классе учились.
- Почему он после армии ни одного письма бабке не прислал?
- Он и из армии столько же ей присылал. Только, когда деньжонки цыганил на мотоцикл, и писал. Бабка не дала денег, писать перестал. Юрка еще тот писарь!
- Тебе же написал.
- Понадобился я ему, потому и написал. У него в бригаде толковых слесарей не хватает. А я в этом деле кое-что шуруплю. Вот он и вспомнил обо мне. Пишет, приезжай, мол, по триста рубликов каждый месяц зашибать будешь и квартирку с теплым туалетом и ванной заимеешь.
Антон слушал и в душе усмехался своей наивности, с которой ухватился у Агриппины Резкиной за матросское письмо. Думал: «Не заведи сейчас Столбов этот разговор, сколько бы пустой работы пришлось переделать!». На глаза попалась положенная на стол Столбовым книга. «Старый знакомый» - прочитал на обложке и вспомнил, с каким увлечением читал в студенческие годы детективы Льва Шейнина. И опять Столбов словно угадал его мысль.
- В райцентре как-то купил. Здорово пишет, - он взял книгу в руки. - Неужели все написанное правда?