- Алексеева, выйдите в коридор и закройте за собой дверь, - обретя дар речи, сказала Дарья Кирилловна.

Выйдя в коридор и со злости хлопнув дверью, девушка помчалась домой. Бросив на пол дневник, Тоня чуть ли ни крикнула:

- Ноль по педагогике, вернулась домой позже положенного именно поэтому. А я пошла к Евстигнею.

Не обращая внимания на удивленные лица родителей, Тоня вылетела на улицу и прибежала в пирожковую.

- Тоня, что с тобой? – спросил Евстигней, видя, что его невеста сильно возмущена.

- Сами разврат в гимназии устраивают, инспектриса с учителем чуть ли ни сношаются, а мне сказать, что я в положении, нельзя! – крикнула Тоня, - Пошли они все подальше, надоели!

- Тонь, салфетки принесла? – спросил Евстигней.

- Принесла! – воскликнула девушка, - И нитки со спицами возвращаю, отныне буду у вас все делать, хватит прятаться! Дарья же не прячется, а я чем хуже?

- Не глупи, Тоня, не надо, - сказал Евстигней, - Посиди, успокойся.

- Хорошо, - согласилась Тоня.

Прошло два часа. Евстигней, как мог, успокаивал Тоню.

- Листовки раздали, полтора рубля от нашей Дарьи на развитие кружка получили, - говорил молодой человек, - Завтра купим бумаги и снова будем печатать.

- Не упоминай при мне это имя! – возмутилась Тоня, - Я другую дамочку вспоминаю сразу.

- А ты, Тоня, успокойся, попей чаю, отдохни, - сказал Евстигней.

- Восьмой стакан? – с ехидством переспросила девушка, - В меня уже просто не влезет. Ты бы меня чем-нибудь накормил, а то я дома так и не поела.

- Видать, пирожки тебе не в счет, - сказал Евстигней, - Кто внизу пирожками неплохо подзакусил?

- Есть хочется – слов нет! – сказала Тоня, - Организм, видать, свое требует. Плевать, пусть потолстею, пусть все увидят, что я беременная, но вот так питаться как попало я больше не могу.

- Ты чего так возбудилась? – спросил невесту Евстиней, - Что с тобой?

- Я же тебе говорила уже, Дарью увидела, - ответила Тоня.

- И что в этом такого? – немного удивленно спросил Евстигней, - Мы же с тобой в пирожковой сколько раз так обнимались?

- А пошли, в гимназии на глазах у Дарьи так пообнимаемся, она сразу песню об аморальном облике гимназисток заведет, - сказала Тоня.

Вдруг Тоня увидела, что Евстигней прислушивается к разговорам внизу и слегка напуган.

- Испужался перед Дарьей такой номер устроить? – спросила Тоня, - Да ладно, шучу я, не будем так делать.

- Ну тебя, Тоня, я не над этим задумался… - сказал Евстигней, - Тебя из гимназии не за беременность отчислят…

- А за что? – спросила Тоня.

- Сейчас поймешь, - ответил молодой человек.

Не понимая ничего, Тоня сидела, поглядывая на Евстигнея. Лицо молодого человека выражало крайнюю обеспокоенность, поэтому Тоня тоже испугалась.

«Что происходит?» - думала девушка, однако, ничего не могла понять, кроме того, что внизу ведутся какие-то разговоры.

- Из окна не выпрыгнуть, я осторожно взглянул, под окном гости стоят… - сказал Евстигней, - А ты вообще в положении, тебе нельзя даже и без гостей так делать было…

- Что за гости? – спросила Тоня, однако, увидев поднимающихся к ним жандармов, догадалась обо всем.

- Всем оставаться на своих местах, это обыск, - раздался голос жандарма.

- Фамилия, имя, отчество, род занятий, - спросил Тоню один из жандармов.

- Алексеева Антонина Степановна, - ответила девушка, - Гимназистка.

- Пока что гимназистка, - съязвил жандарм, - Что здесь делаете?

- Пришла в гости к своему жениху, - ответила Тоня.

Наблюдая за ходом обыска и увидев, что жандармы ничего не нашли, кроме печатной машинки, Тоня подумала:

«Печатная машинка во многих домах есть, листовки мы все раздали, а образец Евстигней не держал никогда, мы этот текст наизусть знаем. Все обойдется».

- Домой иди, - наконец, сказал жандарм Тоне и девушка вышла из пирожковой на улицу.

Придя вечером домой, Тоня не хотела ничего говорить о том, что произошло в пирожковой. На счастье девушки, родители были до сих пор под впечатлением дневного случая, поэтому сразу начали разговор с дочерью.

- И не стыдно ли тебе, Тоня, так поступать? – спросил Степан Аристархович девушку.

- Стыдно, - соврала Тоня, - Но получить ноль было очень обидно, поэтому я не сдержалась.

- Тебе в последнее время терпения не хватает, - сказал мужчина, - Постой в углу, подумай о своем поведении.

- Пятнадцатилетнюю невесту в угол отправляешь? – удивилась Тоня.

- А кто виноват, что пятнадцатилетняя невеста так себя ведет? – спросил Степан Аристархович, - Зачем пятнадцатилетняя невеста снова к Евстигнею пошла?

- Да пошутила я, пошутила, - соврала Тоня, - Я к девочкам ходила, гуляли мы.

- Врать, тем более, не хорошо, - сказал Степан Аристархович, - Постой, Тоня, подумай обо всем.

Стоя в углу и видя, что родители уже поужинали, а ее не выпускают до сих пор, девушка подумала:

«Сейчас помру, как есть хочется».

Дождавшись разрешения вернуться к себе в комнату, Тоня помчалась на кухню.

- А, по-моему, ты, все-таки, в положении, - сказала Анна Паисьевна дочери, застав ее на кухне, сидящую за столом.

- Да не в положении я, не в положении, просто обнаглела, - отмахнулась Тоня, - Совсем совести у меня нет.

- Это я вижу, - сказала женщина и, понимая, что разговор будет бесполезен, ушла обратно.

========== Часть 20 ==========

На следующий день, едва Тоня переступила порог гимназии, сторож сказал девушке:

- Антонина, вас вызывает к себе Дарья Кирилловна.

- Уже молитва через две минуты, - удивилась Тоня.

- Идите в кабинет к Дарье Кирилловне, - еще раз повторил сторож.

Решив, что основная претензия к ней будет из-за того, что она вчера вошла не в тот класс, Тоня довольно спокойно пришла в кабинет инспектрисы.

- Алексеева, вы что себе всегда позволили? – спросила Дарья Кирилловна Тоню.

- А что такого? – начала возмущаться Тоня. Решив вынести из этой ситуации максимум пользы для себя, девушка сказала, не стесняясь классной дамы, - Вы, Дарья Кирилловна, чуть ли ни сношаетесь с учителем. Так я никогда это никому не скажу и сделаю вид, что никогда не видела, так же как, надеюсь, и вы закроете глаза на мою беременность, когда она станет видна. У каждого свои скелеты в шкафу. От освобождения от уроков гимнастики под предлогом, например, слабого здоровья, я бы тоже не отказалась.

- Да что вы себе позволяете? – возмутилась инспектриса, - Софья Ефимовна, это, однозначно, на отчисление уже тянет, даже если не обращать внимания на обстоятельство, которое мы с вами пока не видим. Вы вчера в поле зрения жандармерии по какому поводу попали?

- Без понятия, я просто сидела рядом со своим женихом, как вдруг пришли они, - сказала Тоня.

«Это на отчисление уже тянет», - вдруг уцепился разум Тони за эту фразу и девушка неожиданно для себя сказала, - Дарья Кирилловна, может, папа конвертик вам передаст? Мы с вами по-братски договоримся, вы меня не будете исключать.

- Все, довольно, идите с моих глаз, видеть вас не желаю, - сказала инспектриса, - Будете доучиваться там, куда вас возьмут и если возьмут.

«Отчисляют?» - подумала Тоня и неожиданно для себя сказала, - Дарья Кирилловна, вот что за несправедливость, почему вы можете себе разврат позволить, а я чем хуже?

- Вышла отсюда и чтобы я тебя больше никогда в своей жизни не видела, - отчетливо сказала инспектриса.

Поняв, что вряд ли она может сейчас исправить ситуацию, Тоня вышла в коридор.

- Софья Ефимовна, сейчас поговорим со Степаном Аристарховичем и скажем ему, что такое хамство я терпеть не планирую, - сквозь дверь услышала девушка реплику инспектрисы, - Пусть учится в другом месте, если ее возьмут куда-то.

«Отчисляют…» - заплакала Тоня и вышла на улицу.