— Ты что, блять, творишь? Я размажу тебя, урод…

— Гарри…

— Заткнись! Заткнись, Луи! Меня тошнит от тебя! Как тебе ума хватило? Ты… — Стайлс срывался. Ему было больно. Наверняка. — Ты был мне как брат… Какого черта, Луи? — теперь только сиплое рычание. — Это что? Ублюдок, что это? Кровь? Дай посмотреть! — Гарри толкнул Томлинсона спиной к машине. — Убери нахрен руки! Луи, ты ранен!

— Прости… — только и выдавил Томлинсон. — Прости… Это неважно, — голос парня садился. Он закашлялся и упал на одно колено, затем и вовсе прилег. — Прости, — сипел он, я видела его лицо, видела закатывающиеся глаза.

— Поднимайся… — взвыл Стайлс, хватая парня за грудки, но тот безвольно повис в руках Гарри. — Луи, чертова задница, очнись! Очнись же ты… — Гарри сорвался на жуткий крик. — Лу-у-и-и!

Поняв, что некогда бывший ему другом человек мертв, Гарри резко отпустил его и, упав, в ужасе отполз назад. — Давай же! — выкрикнул Стайлс. — Проваливай, ублюдок! Пошел вон! Вставай и проваливай! Луи… пожалуйста… Луи…

Я осторожно пошевелилась, стекло подо мной захрустело. Взгляд Гарри устремился прямо на меня, от чего я дернулась. Я смотрела ему в глаза с ужасом. Стайлс сжал челюсти и, встав на колени, потянулся ко мне и попытался вытащить. Я выбралась, но как только встала на ноги, Гарри отвернулся. И неожиданно его тело тут же, рванувшись, сшибло меня с ног, потому что машина вспыхнула. Надо было уходить. Мы ведь были совсем рядом, нас просто разорвало бы при взрыве…

Я сжимала плечи Стайлса, лежащего на мне, и задыхалась от неописуемого ужаса. Я видела, он понимает — надо убираться отсюда, но все равно Гарри лежал и смотрел мне в глаза. Мне было очень страшно.

Однако по-прежнему ничего не происходило. Только холодное эхо полицейских сирен пронеслось по пространству, утопая в сгустившемся дыму, и горящая машина дополнила картину развернувшейся трагедии. Мой мир никогда не будет прежним. Я давно это поняла. Но сколько раз я должна получить тому подтверждение?

— Все кончено, — вдруг услышала я четкий и уверенный голос Гарри, но его глаза были пустыми.

«Нас не отпустит. Я с тобой навсегда» ©

Мы не забудем эту ночь. Ничего не забудем. И то, как я, отталкиваемая людьми в форме, пыталась пробраться к дороге, обходя тело Луиса. Это не было очередным планом, это являлось реальностью. Томлинсон был убит.

Не забудем и того, что я пошла к Зейну, обняла его, уткнулась в плечо человека, которого все вокруг подставили, но он справился. Зейн Малик из всей этой компании — единственный, кто смог простить все, что на него обрушили. Пусть у меня не было к нему прежних чувств, но по крайней мере в его руках я чувствовала себя в безопасности.

Никто из нас не забудит, как я, садясь в машину, обернулась на Гарри. Стайлс провожал меня понимающим взглядом.

Я просто должна признать свое поражение. Мне больно. Я хочу душой и телом только его, только Гарри Стайлса, но его жажда мести руководила жизнями — моей и самого Гарри. Он не пришел ни разу. Он оставил меня тогда. Я могу оставить его сейчас?

Не забуду и то, как я выскочила из машины Малика, как побежала к Стайлсу, скользя по мокрой траве, как он распахнул объятия, как я запрыгнула на него. Мы не забудем этот поцелуй с привкусом пепла, горечи и крови, потому что это самый болезненный поцелуй в моей жизни. Я запускала пальцы в его густые волосы, ревя ему в губы, опаляя его лицо слезами. Мне не было больно. Мне было пусто. Он вынул из меня душу. Всю без остатка.

И я ушла. Он знал, что я не брошу его никогда. Я ждала все это время, и об этом он тоже знал. Гарри всегда знал обо мне все.

Нам уже не прекратить это.

Unions — Bury

Кровь на моих руках

И луной освещенный песок,

А я бы умерла, чтобы сдержать их… ©

Мы были на кладбище. Дождь лил слишком сильно. Зато это скрывало потоки слез. Я одна, похоже, так плакала по Луи. Мне было жаль его до невыносимого щемящего чувства в груди. Мне их всех жаль. Заигравшиеся дурачки. Мальчишки? Увы, вовсе нет. Это взрослые мужчины, в мире которых нет пощады. Они убивают друг друга, потом приходят вот так на похороны и стоят в стороне черными тенями.

Небольшое помещение студии. Я сижу на диване между Гарри и Зейном. Эти двое хотят завершить историю. Слушаю их вполуха. Мне совсем не хочется быть здесь. Прошла неделя после той ночи. Я все время провела в загородном доме. Малик пригнал мне машину — низкую, небольшую, черную. Но я отказалась, сказав, что это слишком.

«От Гарри, — отрезал приятель, — прими, как подарок, и не возмущайся».

Машина пригодилась, разумеется. И, разумеется, я поблагодарила Стайлса за нее. Сухо поблагодарила, когда мы сегодня столкнулись с ним в коридоре студии. Он кивнул, не глядя на меня. Я тоже кивнула. Только уже в его спину.

— И вы теперь не вместе, Гарри? — слышу вопрос дотошного телеведущего.

Поднимаю взгляд аккурат в тот момент, когда Гарри поворачивается ко мне…

Странное чувство томится в моей груди. Вот мы сидим вместе, бок о бок, и его бедро касается моего, его тело согревает, но теперь это не так, как раньше. Знаете, о чем я думаю в этот миг? Я решаю, не улететь ли мне в Англию, к отцу, снова сбежать? Я хочу покинуть Челси, чтобы никогда больше не страдать по этому человеку. Живому человеку.

Перевожу взгляд на Зейна, который тоже смотрит на меня, сидя справа. Невыразимо странные ощущения: прошлое и… тоже прошлое? Гарри — прошлое? Разве? Не знаю, как ответить на этот вопрос. Я хочу уйти, поэтому отрезаю, уже глядя на телеведущего под пристальным вниманием Гарри, а Зейн опускает голову, вижу это периферическим зрением:

— Мистер Стайлс — мой босс. Как думаете, можем ли мы быть вместе?

Отвратительное заявление срывается с губ наглого журналиста:

— Такое впечатление, что и раньше Гарри был вашим «боссом», Дженни, разве нет?

Предательски краснею и опускаю глаза, глядя на свои пальцы. Думаю с пару секунд и снова смотрю прямо перед собой, говоря монотонно и уверенно:

— В прошлый раз, когда вы меня пригласили сюда, я рассказала выдуманную историю, сегодня же я здесь не для этого. Я хочу сказать правду. — Парни напрягаются, чувствую это. — Гарри подвергся страшным испытаниям в виде предательства отца и лучшего друга. Он нашел выход из ситуации, разыграв свою гибель. До этого так же поступил Зейн. Оба эти парня достойны уважения за смелость и силу духа, это как минимум. И я официально прошу у них прощения за всю свою ложь. Мне искренне жаль, что я так поступила, — медленно снимаю микрофон с воротничка блузки и, поднеся его к губам, добавляю: — Мне жаль, что я не знала Гарри до того, как он стал этим жестким бизнесменом. Тогда бы, возможно, мне удалось все исправить, не дать ему стать таким. Прошу извинить.

Кладу микрофон на столик, поднимаюсь и поспешно шагаю к двери студии. Глаза словно стеклянные, ничего не видят, направляют меня черт пойми куда. Мне душно. Я задыхаюсь здесь.

Уже внизу, на парковке, стоя у машины, глубоко втягиваю воздух, приводя чувства в состояние покоя. Но это не так просто. Позади слышу шаги и пытаюсь улизнуть, юркнув за руль, но как только ключ попадает в замок зажигания, по капоту что-то ударяет. Я подпрыгиваю и вскидываю глаза, встречаясь взглядом с Гарри, который опирается ладонями о машину.

— Джен, — говорит он одними губами.

Я отворачиваюсь. Не могу смотреть на него. Я думала, мне не будет больно. Но это совсем не так. Он… он, знаете, как охотник. У него это выходит так естественно, что я начинаю верить в его сверхъестественные способности. Или он обладает гипнозом? Иначе почему я покорно выхожу из машины и приближаюсь к нему? Томное ожидание зависает прямо на сердце, оттягивая его камнем вниз, вынуждая меня проглатывать слюну и облизывать губы, ощущая привкус помады.

Он так близко. Я будто только сейчас понимаю, что вот он стоит передо мной. Не сон, не призрак. Он настоящий.