Для Джорджии признание того, что она хотела, чтобы он остался, было равносильно тому, чтобы положить ее сердце прямо в его руки. И он был так благодарен и рад, что женщина нашла в себе мужество, потому что, знала она это или нет, его сердце было полностью её.

На этот раз, когда он уложил ее обратно в постель, то показал ей своими руками, губами и телом слова, которые, как Мэтт знал, она не была готова услышать. А утром, когда проснулся с ней в руках, он совершенно не сомневался, что именно так и хотел просыпаться каждый день до конца своей жизни.

В течение следующих нескольких дней они возобновили свою обычную жизнь с небольшими корректировками, кровать для щенков вечером была перенесена на кухню к Джорджии, Мэтт проводил ночи в постели Джорджии, и она перестала притворяться, что не хотела его там.

Но насколько ему нравился новый физический аспект их отношений, ему также нравилось просто быть с ней. Он так многого не знал о ней, так сильно хотел узнать, и они часто не спали до поздней ночи, просто разговаривая.

Однажды ночью, воспользовавшись подвигами Финнигана и Фредерика во время недавней поездки в офис Люка для их девятинедельного осмотра, Джорджия заметила.

— У тебя хорошие отношения с братьями, но я никогда не слышала о другой части семьи.

— Это потому, что мои родители умерли несколько лет назад.

Джорджия поморщилась.

— Прости, я не должна была выпытывать.

— Это вряд ли большой секрет, — сказал Мэтт, конечно, по сравнению с другим, более крупным секретом, который он должен был доверить ей. Не потому что он не хотел ей рассказать, а потому что знал, что время и место рассказа важны для обеспечения ее понимания, и сейчас не время и не место.

«Тогда когда?» — требовал ворчливый голос его совести.

Далее последовал вопрос Джорджии.

— Можешь рассказать мне, что произошло?

Ему потребовалась секунда, чтобы понять, что она имела в виду смерть его родителей, а не провал его брака.

— После того как мой отец вышел на пенсию, они решили, что хотят увидеть мир: Великую Китайскую стену, Австралийскую глубинку, Национальный парк Серенгети, и они прекрасно провели время. Потом решили отправиться в плавание вокруг мыса Горн, но многолетний опыт капитана не спас их от бури, которая опрокинула их лодку. Мои родители и весь экипаж утонули.

Женщина взяла его за руку – молчаливый жест утешения и ободрения.

— Это должно быть было ужасно для тебя и твоих братьев, потерять их обоих одновременно, — пробормотала она.

Мэтт кивнул.

— В этих обстоятельствах трудно было найти утешение, но, как только мы начали преодолевать свое разочарование и горе, то смогли утешиться тем фактом, что они были вместе. Потому что мы знали, что после почти сорокалетнего брака ни один из них не захотел бы продолжать жить без другого.

— Потерять их так неожиданно было ужасно, — продолжил он. — Но нам повезло, что мы были свидетелями такого примера крепкого и стабильного брака, изо дня в день видели, как они проявляют свою глубокую любовь и неизменную преданность друг к другу.

— Моя мама никогда не находила такой любви, — сказала Джорджия ему. — И не из-за недостатка поиска. Но она все еще верит, что такая любовь существует.

— Так и есть, — сказал Мэтт и опустил голову, чтобы нежно поцеловать ее в губы.

— Ты думал, что нашел ее со своей женой?

Он прижался лбом к ее щеке.

— Ты пытаешься убить настроение?

— Мне просто любопытно, — ответила Джорджия. — Я не могу представить, что вы поженились, не веря, что это навсегда, или полагая, что это навсегда, я не могу представить, что можно когда-нибудь отказаться от своей клятвы. По крайней мере, это нелегко.

— Это было нелегко, — признал он, смирившись сейчас, чтобы рассказать всю грязную историю обмана его бывшей жены.

За исключением того, что щенки внезапно затявкали и завыли.

Джорджия замерла. Мэтт откинул одеяло и спустил ноги на край матраса, но она схватила его за руку, останавливая его движения.

Посреди всех безумных щенячьих звуков слышалось бормотание женского голоса. Мэтт не мог разобрать слов, но подумал, что они звучат так: «Думаешь, она могла рассказать мне о собаках».

— Оставайся здесь, — сказала Джорджия, потянувшись за одеждой. — Я пойду.

Мэтт покачал головой, сбитый с толку, что она может предложить такую вещь.

— В доме кто-то есть, и нет способа ...

— Это не просто кто-то, — она прервала. — Это моя мать.

Джорджия сталкивалась с более чем несколькими неожиданными поворотами событий в жизни, и Шарлотта Уорринг-Эклэнд-Тафф-Мастертон-Кендрик-Бранстон, объявившаяся без предупреждения и посреди ночи, была лишь одним из последних.

Щенки услышали скрип лестницы перед Шарлоттой и радостно покинули недружелюбного незнакомца в пользу человека, который иногда кормил их обедом и брал на прогулки. Джорджия нагнулась, чтобы погладить их обоих по голове, заверяя, что они превосходные сторожевые псы, прежде чем обратилась к матери.

— Вот это сюрприз, мама.

Шарлотта по очереди поцеловала каждую щеку дочери с улыбкой, которая была широкой и чуть-чуть натянутой.

— Ну, это был мой план – удивить тебя. Но я не хотела разбудить тебя, малышка, — сказала женщина с ноткой извинения в голосе. — И на самом деле, я не думаю, что это сделали собаки. Почему ты не сказала мне, что превратила дом в питомник?

— Это только два щенка, и они не мои.

— Тогда почему они здесь?

— Я помогаю другу, — подстраховалась она. — Почему ты здесь?

— Насколько я помню, это все еще мой дом.

— Ты знаешь, что это так, — согласилась Джорджия. — Но почему ты появляешься здесь в два часа ночи?

— Потому что это почти в трех часах езды от аэропорта, — ответила Шарлотта так, как будто это все объясняло.

— Ладно, — сказала Джорджия, стараясь не потерять терпение. — Почему ты решила совершить поездку из Монтаны в данный конкретный момент времени?

— Мне просто не хватало моих внуков, я не могла дождаться, чтобы обнять их, поэтому Триггер купил мне билет на самолет и вот я здесь.

Было кое-что в объяснении Шарлотты, что поразило Джорджию, как небольшой промах, или, возможно, это был преднамеренно небрежный тон, включивший ее радар. Какая бы ни была причина, Джорджия была внезапно убеждена, что в этом импровизированном пути было больше, чем говорила ее мать. И она была уверена, что знала, что это было.

— Ты оставила его, не так ли?

— О чем ты говоришь?

— Триггер – твой муж. Тот, кто заставил тебя почувствовать толчок, как будто ты засунула пальцы в розетку, — напомнила ей Джорджия.

Шарлотта прижала идеально наманикюренную руку к груди, прямо над ее сердцем.

— Все было именно так, — согласилась она.

— И где же он сейчас?

— На своем ранчо, конечно. Он не мог просто бросить своих животных, из-за моего каприза увидеть мою девочку и ее детей.

— Ты на самом деле придерживаешься этой версии?

— В самом деле, Джорджия Мэй, я не понимаю, почему ты настроена так агрессивно.

Наверху она услышала, как Пиппа начинает суетиться, желая, чтобы ее накормили, и Джорджия очень хотела добраться до ребенка, пока мать не решила подняться по лестнице.

— Мне очень жаль. Может, нам стоит продолжить этот разговор утром, или, скорее, в более подходящее время утром.

— Звучит неплохо, — согласилась Шарлотта. — Это был долгий день, и я определенно могла бы воспользоваться каким-нибудь закрытым глазом.

Джорджия кивнула, хотя и не ожидала, что скоро заснет. Сначала ей нужно было покормить и переодеть Пиппу, а потом, когда ребёнок успокоится, и она была уверена, что Шарлотта уснет к этому времени, ей придется вытащить Мэтта из дома. Она не сомневалась, что ему не понравится, когда его вышвырнут через заднюю дверь, но, несмотря на то, что ей было тридцать один год, Джорджия не хотела рисковать, чтобы мать поймала мужчину в ее кровати.