— Я не могу думать… о… срочных… возражениях.

Его рука скользнула по мягкому изгибу ее живота к центру ее женственности. И Мэтт с удовлетворением улыбнулся, когда дыхание Джорджии вырвалось из легких, и ее глаза блаженно закрылись.

— На самом деле… я не могу думать… вообще.

— Мне нравится, когда ты не думаешь, — сказал ей Мэтт.

Джорджия прикусила нижнюю губу.

— Часть меня задается вопросом, не следует ли оскорбиться на это замечание.

— А другая часть? — подтолкнул мужчина.

— Все остальные части слишком возбуждены, чтобы беспокоиться.

— Ты опять будешь умолять?

— Заставь меня, — бросила она вызов.

И так как он никогда не мог бы противостоять этому вызову, то Мэтт сделал это.

Глава 14

Джорджия знала, что Мэтт будет хорошим любовником. Он был слишком внимательным и осмотрительным в каждом аспекте своей жизни, иначе не могло быть и в спальне. У нее не было опыта для сравнения. Женщина ни с кем не была, кроме Филиппа, и она не знала, было ли это признание ее потенциальным любовником.

Она не знала, чего ожидал Мэтт, когда повел женщину к кровати. Без шуток, у человека действительно была репутация. Он встречался со многими женщинами, вероятно, спал с большим количеством женщин – женщин, которые, были более искушенными и опытными, чем она. И женщины, чьи тела не были свидетелями того, что у них было три ребенка.

Джорджия бы не променяла ни одного из своих детей ни на что на свете, но это не остановило ее желать, по крайней мере в данный момент, чтобы бедра были чуть менее округлыми, а кожа на животе более подтянутой. Но у Мэтта, казалось, не было никаких проблем с ее телом в течение двух раундов интенсивных занятий любовью. Что объясняло, почему она была так истощена – три игры в бейсбол, сопровождаемые энергичными действиями в спальне, изнурили бы любого.

Джорджия потянулась на кровати, пытаясь ослабить напряжение в мышцах. Перевернувшись лицом к другой стороне кровати, она с удивлением обнаружила, что та пуста.

Очевидно, Мэтт решил отправиться домой, и она разочарованно вздохнула, но поняла, что было это к лучшему. Они действительно не слишком много говорили, прежде чем упали на кровать, так что, наверное, было правильнее для них обоих взять некоторое время, чтобы все обдумать и восстановить границы. Потому что не было совершенно никаких границ, когда она была обнаженной в его объятиях.

После быстрого похода в ванную женщина заметила, что из закрытого дверного проема в комнату Пиппы проникает мягкий свет. На цыпочках она заглянула в комнату и увидела Мэтта в кресле-качалке, который давал Пиппе бутылочку.

Мужчина надел штаны, но не рубашку, и вид ее меленькой девочки, прижавшейся к его твердой, мужественной груди, перехватил дыхание. Мэтт должен был выглядеть смешным – полуобнаженный мужчина посреди всего ультра-женственного декора, но вместо этого он выглядел прекрасно, как будто бы принадлежал этому.

— Я снова напал на твой холодильник, — объяснил Мэтт шепотом, чтобы не испугать ребенка.

— Не могу поверить, что не слышала, как она хлопочет.

— Она не произвела слишком много шума, — заверил он ее.

— Ты должен был меня разбудить.

— Я полагал, что это была, по крайней мере, отчасти моя вина, что ты так устала, и хотел, чтобы ты выспалась.

Еще до вечера, еще до того, как она смотрела на него со своими мальчиками, она была более чем наполовину влюблена в него. Но Джорджия отказывалась признавать это, поэтому была уверена, что сможет контролировать свои эмоции. Затем они занялись любовью, и рухнула остальная часть стены.

Теперь, увидев его здесь с Пиппой, так, будто он принадлежал этому, воплотило ее желание, чтобы Мэтт Гаррет мог быть частью ее жизни, и жизнью детей – навсегда. За исключением того, что в ее жизни было слишком много отчимов для Джорджии, чтобы позволить себе даже надеяться. Ничто не было вечно, и чем скорее она положит конец таким глупым фантазиям, тем лучше.

Когда Мэтт поднялся, чтобы положить спать ребенка в свою кроватку, Джорджия отвернулась, чтобы он не увидел блеск ее слез. Но почему-то мужчина был настроен на изменения в ее настроении, потому что последовал за ней в холл и поднял ее подбородок, заставляя встретиться с ним взглядом.

— Что происходит, Джорджия?

Она покачала головой.

— Ничего. Ты прав – я просто очень устала и... думаю, тебе лучше уйти.

Он, казалось, больше развеселился, чем оскорбился на ее импульсивное предложение.

— Куда я должен идти?

— Домой.

— Почему?

Нежное терпение в его тоне заставило ее хотеть закричать. Как он мог быть так спокоен, когда она была на грани полномасштабной паники?

— Потому что уже поздно, — отрезала Джорджия.

Мэтт улыбнулся на это.

— У меня нет никого, кто бы ждал меня.

— Щенки, — вдруг она вспомнила, воспользовавшись предлогом. — Не надо их выпустить?

— Уже сделал, — сказал он ей.

— Не будет ли им страшно, одиноко в доме без тебя?

— Они будут в порядке, — настаивал мужчина, и привлек ее в свои объятия. — Что я хочу знать, почему ты вдруг испугалась, что я в твоем доме с тобой.

— Я не испугалась, — солгала Джорджия. — Я просто думаю, что мы должны сделать шаг назад.

Его веселье потускнело.

— Ты хочешь сделать шаг назад?

Она кивнула.

— Секс – это секс, но спать вместе подразумевает определенный уровень интимности.

— Да, — согласился Мэтт. — И я намерен провести эту ночь с тобой, Джорджия, спать с тобой в моих объятиях и проснуться с тобой утром.

Женщина тоже этого хотела, гораздо больше, чем должна была. Потому что, если бы позволила ему остаться сегодня, то захотела бы, чтобы он остался на ночь завтра и послезавтра, и, в конце концов, начала бы рассчитывать на то, что он останется навсегда.

— Ты хочешь, чтобы я попросил? — его тон был преднамеренно легким, но Джорджия могла сказать по интенсивности его взгляда, что Мэтт понимал, что это было очень важно для нее.

— Ты? — спросила она.

Его взгляд не дрогнул.

— Я сделаю все для тебя, Джорджия. Разве ты этого не знаешь?

— Полагаю, да, — наконец сказала она. — И, может быть, это меня пугает.

— В твоей жизни было много людей, кто подводил тебя?

— Каждый из четырех мужей моей матери, в том числе собственный отец. Каждый из них утверждал, что хочет ее и ее детей, и каждый из них пропадал из нашей жизни.

— И тогда твой муж сделал то же самое, — с удивлением заметил Мэтт. — Не то, чтобы это был его выбор, но результат был тот же. Он обещал быть с тобой вечно, а потом и он ушел, оставив тебя одну и твоих детей без отца.

Джорджия кивнула.

— И если даже он не остался, почему ты должна верить, что я это сделаю?

Она снова кивнула.

— И прежде чем ты на это укажешь, да, я знаю, что именно я пыталась вытолкнуть тебя за дверь.

— Потому что тогда это был бы твой выбор, — отметил он.

Даже если она сознательно не понимала смысла своих действий, но теперь поняла, что он прав. Каждый раз, когда ее мать уходила от одного из своих мужей, это был выбор Шарлотты, а у дочерей не было выбора, кроме как следовать за ней за дверь.

— Ладно, тебе решать, — сказал он. — Ты хочешь, чтобы я остался, или ты хочешь, чтобы я ушел?

Ей должно было быть приятно, что мужчина позволил ей выбирать, потому что ее выбор уже был сделан. За исключением того, что каким-то образом в ходе их разговора она начала сомневаться в мудрости своего решения оттолкнуть его. Мэтт доказал, что понимал ее так, как никто другой, и все равно хотел быть с ней. И тот факт, что он достаточно верил в нее, чтобы предложить выбирать Джорджии, дал ей мужество довериться ее сердцу.

Она потянулась к его руке и соединила их пальцы.

— Останься.

Мэтт понял, как тяжело для Джорджии было сказать это одно слово. Поскольку, это могло бы показаться легким ответом на простой вопрос, но он знал, что это было намного большее, чем ответ.