Наталья Андреевна просто избавилась от парика. Потянулась и водрузила его на белеющий подле узорной ширмы бюст Вольтера, воспользовавшись головою великого просветителя как какой-нибудь болванкой для париков.

Увидев коротко стриженные чёрные волосы, открывшиеся под париком, секретарь прикусил до крови губу, но всё-таки не вскрикнул. Следующим движением Наталья Андреевна открыла какой-то ящичек под зеркалом и вытянула оттуда что-то непонятное, похожее по форме на толстый круглый карандаш.

От напряжения левый глаз секретаря, которым он смотрел в щель, заслезился, но он не посмел переменить своего положения. Как сквозь дымку Сергей Филиппович увидел то, чего, вероятно, не видел ещё ни один мужчина.

При помощи скользнувшей в комнату безмолвной служанки, скинув свои наряды, красавица повалилась на постель и улеглась лицом вверх. Вспыхнул огонёк и к голубому потолку, расписанному амурами, всплыло ядовитое облачко дыма.

Сергей Филиппович не заходил в курительную. От одного вида стоящих на полу подле турецкого дивана трубок, у секретаря начиналось головокружение, хотя он мог, из уважения, где-нибудь в гостях понюхать, предложенный ему табак из драгоценной табакерки. Но чтобы вот так, запросто, в постели, женщина, княгиня, в одиночестве, лёжа, курить! Его даже затошнило от вида длинной, тонкой, чёрной сигары, зажатой в изящных женских пальцах.

Княгиня сбила ударом ногтя пепел, и опять поднесла сигарку к своим алым нежным губам. Затянулась и опять пустила струйку дыма в потолок.

Довольно долго секретарь сидел в шкафу между платьями с закрытыми глазами. Потом княгиня Ольховская задула свечу. Ещё через некоторое время, судя по её ровному дыханию, Наталья Андреевна заснула, и секретарь, выбравшись из шкафа, на цыпочках прошёл до двери и опять оказался в узком коридорчике. На этот раз, здесь царил уже полный мрак.

«Нужно дойти до конца этого коридора, — медленно, ощупью продвигаясь вперёд, соображал несчастный секретарь. — Нужно как-то выйти отсюда. Но если я спущусь в гостиную и попробую выбраться из дома через парадную дверь, меня непременно заметят слуги, нужно как-то иначе. Но как?»

Непроизвольно Сергей Филиппович сунул руку в карман, и вдруг понял, что так и не передал конверт.

«Может быть, вернуться в спальню княгини, упасть перед ней на колени, признаться, отдать письмо и заплакать, как ребёнку на её коленях? Она простит. Она простит. И что с того, что волосы оказались ненастоящими? Половина Петербурга в париках ходит. Ну что с того, что она курит сигары? Может быть, Наталья Андреевна ещё не забыла своего покойного мужа? Может быть, она переживает — отсюда и курение в постели, отсюда и всё остальное».

На лестнице, по которой Сергей Филиппович поднялся наверх, царил полумрак, но внизу, в гостиной, отчётливо раздавались голоса слуг.

   — Куда же он делся? — спрашивал голос камердинера.

Секретарь уже запомнил этот голос. По обращению к камердинеру остальных лакеев он даже узнал его имя.

   — Да ушли они, не дождались и ушли, Вольф Иванович. Вон дверь парадная не заперта, засов снят. Точно ушли.

   — Может быть разозлился барин, — предположил камердинер, — обиделся. Ты точно думаешь, что ушёл?

   — Да ушёл, ушёл он, — отозвался голос молодого лакея. — Не переживайте, Вольф Иванович, это, как водится, барыня отставку дала, а он, несчастный, на мороз и убежал переживать.

Нужно было поискать другой выход и секретарь попытался представить себе план этого обширного богатого дома. Рассчитывая найти другую лестницу, он повернул в правый коридор, но обнаружил только вход в библиотеку.

В библиотеке, среди книг, Сергей Филиппович почувствовал себя немного спокойнее. Он зажёг лампу и осмотрелся. Здесь всё было почти так же устроено, как и у Бурсы. Полки до потолка, маленькие каталожные ящички, несколько удобных столов, стремянка с плоскими ступенями, несколько кресел.

Утомлённый секретарь присел в одно из этих кресел и вытащил из кармана письмо, пересланное Бурсой. Он уже собирался вскрыть чужой конверт, когда совсем рядом раздался мужской голос:

   — Сергей Филиппович, — голос был раздражённый и знакомый, — я прошу объяснения. Как Вы здесь оказались?

Секретарь испуганно поднял голову.

В том месте, где в библиотеке в доме на Конюшенной находилась дверь, ведущая в кабинет, здесь тоже была дверь. Дверь эта отворилась, и на пороге он увидел статную фигуру князя Валентина. Удивительно, но князь был одет по-домашнему.

Секретарь вскочил с кресла и зачем-то поклонился. Он сообразил, что именно князя Валентина он видел некоторое время назад входящим через чёрный ход. Про князя Валентина и Наталью Андреевну давно и упорно ходили слухи, что они любовники, но до сих пор слухи эти подтверждения не имели.

   — Я здесь случайно, — прошептал секретарь. — Я пришёл по делу. Слуга не пропустил, и я решил сам.

   — По какому же делу?

Князь Валентин, одетый в откровенно домашний халат, синий с золотым поясом, по всему, похоже, с трудом сдерживал ярость.

   — Какое дело, молодой человек, могло заставить вас вломиться в дом вдовы среди ночи.

   — Так ни ночь же ещё, вечер, — пытаясь смягчить свой голос на сколько возможно, возразил секретарь. — Это государь-император считает, что ночь, нормальные люди только ужинать садятся.

То что произошло в следующие минуты потом многие годы мучило Сергея Филипповича, возвращаясь и возвращаюсь кошмарными ночами в виде ярких картин. Потом он тысячу раз задавал себе вопрос: «Почему?». Ответ оказывался единственным — глупость и ревность. Только глупость и ревность.

Как позже выяснилось, из библиотеки вела дверь в спальню княгини. И там, на протяжении уже десяти лет, Наталья Андреевна принимала любовников, пользуюсь именно этой дверью.

Князь Валентин как, вероятно, и другие до него, приходил сюда вечером, проникая в здание через чёрный ход, переодевался и, дождавшись когда слуги в доме угомонятся, направлялся в спальню княгини.

Если бы у князя Валентина была шпага, он, конечно же, убил бы секретаря одним коротким ударом, но шпаги не оказалось и Сергей Филиппович получил неожиданный удар кулаком в лицо. Секретарь упал назад в кресло, но тотчас вскочил и заметался по библиотеке, роняя книги.

Если бы секретарь знал, что в эту минуту сквозь специальное отверстие за ним наблюдает тёмный глаз камердинера, то, может быть, умер бы от страха. Но об этом не знал и князь Валентин.

   — Да, право, постойте, — не в силах удержаться от смеха, сказал князь. — Погодите. Вам будто соли на хвост насыпали. Присядьте, что вы, право, как заяц скачете. Погодите, давайте поговорим.

Из всех этих слов в голову Сергея Филипповича запало только одно слово: «заяц».

Кровь прилила к щекам секретаря, он замер. В руке его был нож. Как нож для разрезания бумаги оказался в его руке Сергей Филиппов даже и потом не смог точно припомнить. Вероятно, в порыве страха взял его с одного из столов.

   — Ах ты дрянь, — теряя улыбку, сказал князь Валентин.

   — Я здесь случайно, — прошептал секретарь, пятясь.

   — Дрянь! Дрянь! — наступая на секретаря, с перекошенным от гнева лицом, повторял князь Валентин. — Дрянь!

Рука князя протянулась к горлу Сергея Филипповича, и перед глазами секретаря оказались его, мутные от бешенства, синие глаза. Губы шевелились и повторяли то же самое слово «дрянь».

   — Пустите!

Чувствуя, как голова закружилась и пол уходит из-под ног, Сергей Филиппович сделал только одно быстрое движение вперёд. Нож для разрезания бумаги воткнулся в тучное тело так же легко, как мог бы воткнуться в варёную свиную тушу.

Князь вскрикнул, пальцы его разжались. Сергей Филиппов попытался подхватить падающее тело, но не удержал. Голова князя Валентина стукнулась о жёсткий ковёр.

Глаз камердинера в тайном отверстии моргнул и пропал.

Секретарь вытер горячий пот и склонился к князю. Тот был уже мёртв.

Полуживой, с обмороженными ногами, Сергей Филиппович только к утру добрался до особняка на Конюшенной. Ему всё же удалось ускользнуть через чёрный ход. Но прежде, чем покинуть дом княгини, секретарь был свидетелем переполоха. Труп князя скоро нашли и поднялся такой визг и бедлам, какого молодой человек в жизни не видел.