- Ты у меня спрашиваешь? Колдовство, не иначе...

- Я... я не могу поверить...

Хак согнул руку в локте, вернее попытался - сгибается лишь прямым углом, дальше не даёт шароподобный бицепс.

- С ума сойти!

Задрал руку над головой, ощущение, что вскинул молот, вспухли мышцы на груди, тверже железа. Гансауль с ухмылкой следит за напарником, но в глазах не только ирония, но удивление и глубоко-глубоко утаенный страх. Чёрт знает, что за спутника подкинула судьба - а ну не ровен час окажется

 демоном... Хак наконец-то угомонился, с выразительной тоской покосился на закопченный котелок рядом с Гансаулем. Судя по дурманящему аромату и огромной, добела обгрызенной кости, что неспешно мусолит псеныш, в котелке явно что-то аппетитное. Гансауль перехватил взгляд, протянул посудину, Хак благодарно кивнул, ложка замелькала со свистом.

- Надо б выяснить - кто ты такой. Чую, неспроста это всё - и яд тебя не берет, и силища немерянная... Ну да ладно, завтра всё узнаем... Ты - о себе, я - о... о своем... Хоть и крюк придётся делать, но дело того стоит. А сейчас спать, силы завтра понадобятся, и немалые.

Хак спросил невнятно, с набитым ртом:

- А как узнаем-то?!

Но Гансауль смолчал, на губах растаяла грустная усмешка, ушёл спать в повозку. От этого молчания в душе Хака похолодело, словно предчувствуя недоброе... Пес подошёл, неуверенно повилял хвостом, словно  в чем виноватый. Хак протянул руку, ладонь коснулась чёрной шерсти, жёсткой, словно у волка. Псеныш доверчиво протянулся, зажмурился от счастья, видать нечасто его привечали добром. От повозки донесся забористый храп.

Цукенгшлор тяжело поднялся с постели, мутит ужасно, дрожащие ноги с трудом держат иссохшее костлявое тело. Несколько коротеньких шажков, потная ладонь легла на дверную ручку. Тихо потянул, к счастью, петли смазаны, не скрипнуло. Осторожно выглянул в приоткрывшуюся щелочку и напоролся на колючий взгляд застывшего у двери часового. Воин угрюмо покачал головой, и Цукенгшлор медленно прикрыл, словно за дверью не человек, а взбешенная псина. Тихо добрел до постели, едва успел сесть, как дверь распахнулась, на пороге возник лучезарно улыбающийся Шмальц.

- Утро доброе, господин Цукенгшлор! Ну как - вам наскучило лечиться? Что ж, пора, пора, нас ждут великие дела! Хаарон!

Дверь распахнулась во всю ширь, но все равно проем оказался узковат для вошедшего. Грузный мужчина, похожий на огромный пивной бочонок, с трудом втиснулся, виновато улыбнулся, в пухлых коротеньких ручках вычурной резьбы посох. Непонятного кроя черная рубаха сидит мешком, широкие штаны больше похожи на юбку до пола. Мелкие поросячьи глазки над круглыми красными щеками оглядели Цукенгшлора вроде бы приветливо, но у того холодок пополз по спине.

- Приступайте, Хаарон.

Хаарон чуть склонил голову в ответ, и протянул пухлую потную ладошку:

- Позвольте вашу руку, господин.

Цукенгшлор покосился на Шмальца:

- Что за цирк? Что происходит?

- Господин майор, делайте, что вам велено!

Цукенгшлор угрюмо насупился, сунул руку, пухлые скользкие пальцы толстяка стиснули запястье с неожиданной силой, рука словно в тисках. Майор не успел моргнуть глазом, как тело парализовало, неимоверная тяжесть навалилась на плечи. Глаза толстяка зажглись диким огнём, Цукенгшлор попытался вырваться, но куда там - окаменел, словно статуя.  Ледяные пальцы стиснули сердце, майор хрипло выдохнул, пульс вот-вот пропадет. Подступила тошнота, в ушах назойливый звон, сквозь него пробивается невнятное бормотание толстяка. Внезапно все стихло, боль и тяжесть исчезли в мгновение ока, Цукенгшлор облегченно выдохнул.

- Что это?

Толстяк смолчал, с достоинством поклонился Шмальцу, дверь за широкой спиной закрылась беззвучно.

- Что это было?!

- Заклятье верности.

- Значит, имперская безопасность не только с глодами дружит, но и с колдунами?

- Нуууу, мы... не совсем имперская безопасность...

- А кто вы?! И что вообще здесь творится, что за тайны?!  Мне назад все равно дороги нет, так чего темнить? - Цукенгшлор вскочил, из груди вырвался хриплый вздох.

- Ну что вы, господин майор, спокойнее надо быть, спокойнее. - Шмальц вскинул ладони, на губах привычная мерзкая улыбочка, Цукенгшлор с трудом сдержался, чтоб не врезать по ехидной роже, засопел угрюмо. - Кстати, как вы себя сейчас чувствуете?

Цукенгшлор собрался пробурчать, что дерьмово, но... в теле непривычная лёгкость, небывалый прилив сил, кровь забурлила по венам, как весенний ручей, наполняя каждую клеточку жгучим огнём.

- Хаарон заодно подлечил немного... как видите - от колдунов тоже бывает толк. Нет, бездарей и шарлатанов конечно на кол или в костёр, а вот стоящих... стоящих мы бережем.

- Я так и не услышал от вас внятного ответа!

На несколько мгновений Шмальц умолк, Цукенгшлор не сводил с него глаз.

- Хорошо, майор. Теперь, когда вы тоже закляты, я могу многое объяснить. Но всей правды не знаю, да и сам Шайзер, думаю, тоже. Вы слышали про Особый отдел имперской безопасности?

- Тот самый, что боролся с колдунами?

- Совершенно верно. - Шмальц заложил руки за спину, прохаживается по комнате взад-вперед. - Официально его больше нет, дескать, всех опасных магов переловили, потому распущен за ненадобностью.

- А на самом деле?

Шмальц хмыкнул:

- А на самом деле все иначе. Отдел превратился в тайную организацию, Орден, где во главе встали те, с кем отдел боролся вначале так рьяно...

- Колдуны?!

Шмальц кивнул, мерзкая улыбка наконец-то окончательно растаяла, Цукенгшлор понял, что собеседник не врёт.

- Я... да и вы, майор... теперь - воины Ордена. Наши люди контролируют имперскую безопасность, хватает агентов и в армии, и во дворце. Кроме того, наши агенты - во всех ветвях власти соседних государств. Кроме Варгавы...Тамошний правитель тоже поставил колдунов на службу государству. Ничего... мы и их...!  Весь... весь мир покорим! - Шмальц размахался руками, как ветряк крыльями, лицо покраснело, говорит с жаром, словно майор отчаянно спорит. - Нет, вот увидишь, Цукенгшлор, обязательно увидишь, наша власть станет абсолютной, мы будем... будем равными богам!

Шмальц умолк, дышит часто, будто только что с долгой пробежки.

- И как - не противно исполнять приказы колдунов? Тех мразей, что давно заслужили костёр?

- Тише, тише, майор! - Шмальц приложил палец к губам. -  Теперь вам не стоит болтать лишнего, заклятье... оно может расценить это как измену, мигом удавит, как бешеную собаку.

Холодок пробежал по спине, Цукенгшлор слышал, как работают подобные заклятья. Человек просто перестает дышать, словно на шее петля.

- И знаешь, майор - не противно! Один сильный колдун может уничтожить целую армию. А я уважаю силу. За колдунами, Цукенгшлор, за магией - будущее этого мира! Да и не только этого... Кто такие "чужаки" думаю не надо объяснять?

Цукенгшлор лишь кивнул. Шмальц понизил голос до чуть слышного шепота:

- Это только начало. Мы... мы покорим и тот мир . Шайзер как-то намекнул, что верховные магистры ордена нашли способ переходить в мир "чужаков". Представляете?

- Слышал про такое... Или ты забыл, что и я служил в имперской безопасности? Лучше объясни - зачем вам на троне именно я?

- Не знаю. - Шмальц хоть и  старался спокойно говорить, но Цукенгшлор уловил нотки досады в голосе. - Сначала Шайзер планировал поставить королем меня, но потом решил иначе.

- И когда всё... начнётся?

- Скоро, господин майор, очень скоро. Но вы собирайтесь, Шайзер приглашает вас отзавтракать вместе. Клюнч! Клюнч!

Едва не выломав дверь, в комнату вломился стражник.

- Возьми в карете узел с вещами. Да поживее!

Клюнч исчез в мгновение ока, Шмальц с усмешкой кивнул на хлопнувшую дверь:

- Даже не знает, что для будущего короля старается. Привыкайте, господин майор, скоро и ваши приказы будут также молниеносно исполнять...

Хак не сомкнул глаз до рассвета, вместе с псом, тот улегся рядом, не по-собачьи умные глаза следили, как пламя со злостью вгрызается в сухие ветки хвороста, словно молодые волчата в добычу. Хворост сгорает быстро, заготовленное Гансаулем Хак сжег, так что пришлось пару раз в темноте шарить по кустам в поисках дров. Под конец повезло - Хак приволок высохший до твердости камня вывороченный пень. Его хватило до рассвета, вон и сейчас ещё тлеет огонёк. Хак собрался сходить за новой порцией топлива, но от повозки донесся хриплый голос: