Напевая, Жак подтолкнула каталку к задней части большого красного дома. Почему мы проходили мимо дома? Услышав плеск воды, я закрыла глаза, надеясь и молясь, что это не значит, что она жила на воде и собиралась бросить меня в нее. Я продолжала бороться, но мое тело по-прежнему не двигалось.

— «Сукцинилхолин», — Жак наклонилась и похлопала меня по щеке, а затем громко рассмеялась. — Всего около ста миллиграммов хорошо справляются, но нельзя давать слишком много, чтобы не убить пациента до начала очистки.

Очистки?

— Ты должна быть в состоянии говорить, хотя, — она наклонила голову, — думаю, что, возможно, дала тебе слишком много, а это означает, что нам придется подождать, пока ты не сможешь участвовать.

Участвовать?

— Всегда лучше исповедоваться перед смертью в своих грехах вслух, — она открыла большую дверь и толкнула каталку в тускло освещенную комнату.

А затем вокруг меня замерцали огни, яркие огни, как те, которые обычно бывают в операционной.

Все было белым.

Я почувствовал боль в животе, но сдержала выпитый кофе. Если бы меня вырвало, я бы просто задохнулась, верно?

Снова закрыв глаза, я подумала о Нике, о том, как он меня целовал, касался. Неужели так закончится моя жизнь? От рук какой-то сумасшедшей женщины? Я бы сделала все что угодно, чтобы вернуться в ту квартиру, даже если это означало, что попаду в руки еще одного убийцы. Лучше умереть в любви, чем в страхе.

Жак продолжала напевать, когда я услышала стук металла о металл. Через несколько минут она, наконец, снова заговорила.

— Я предупреждала его. Я предупредила всех мужчин в моей семье — не приближайтесь слишком близко. Но они всегда это делали, подходили слишком близко.

Какого черта?

— Мы должны сохранить память о наших предках живой и очистить мир от зла... от распущенности. Это единственный способ искупления. Хотя мне тебя жаль, — она вздохнула, — потому что ты действительно мне понравилась. Мне нравились все они.

Все они?

— О, я не убиваю их всех, я просто... пугаю их, это легко. Хотя плохих, тех, у кого болезнь, я всегда убиваю, это наше наследие, в конце концов, — она посмотрела на меня, ее зрачки стали крошечными точками. — Ты знаешь, кто я, дорогая?

Сатана. Она была Сатаной.

— Август 1888 года, дата первого убийства. Забавно, но многие историки и ученые предполагают, что только мужчина может сделать такую работу, — она нахмурилась. — Мэри Энн Николз, эта сука, — свет отразился от серебристой поверхности ножа, которым Жак помахала в воздухе. — …Эндрю был слабым, таким слабым… он изменял моей прапрабабушке. Изменял ей несколько раз на самом деле. Потребовались годы, чтобы найти всех женщин, и она должна была быть осторожной, очень осторожной. Совершив первое убийство, она ощутила вкус мести, и когда вернулась домой, Эндрю спросил, что она сделала, почему она покрыта кровью.

Жак подняла руку и положила нож на стол.

— И ты знаешь, что она ему сказала? Она сказала ему, что собирается очистить город от скверны, и начнет она с каждой женщины, с которой он когда-либо был. Конечно, его немедленная реакция заключалась в том, чтобы попросить прощение, но знаешь, что этот ублюдок сделал на следующей неделе? Он пошел, чтобы предупредить другую женщину, тем самым привел мою добрую бабушку к следующей жертве. Но она не атаковала в ту ночь, просто смотрела и ждала… она была так терпелива, настолько терпелива. Неверность — это проблема в нашей семье. Не имеет значения...

О чем она говорила?

— О…— она погладила меня по голове. — Ты выглядишь растерянной... Слушай очень внимательно... моя бабушка была не просто убийцей, она была серийным убийцей, — Жак усмехнулась, и этот зловещий звук поселил ужас в моем сердце. — Все женщины в нашей семье продолжали традицию... Знаешь ли ты, кто я?

Нет. И не хотела знать. Я просто хотела убежать, вернуться во времени к тому моменту, когда я лежала на кровати Николая.

Я закрыла глаза.

— Открой глаза, — приказала она.

Я попыталась покачать головой.

Внезапное давление на шею заставило меня открыть глаза.

— О, хорошо, ты начинаешь чувствовать снова, но вот что печально… ты все равно не сможешь двигаться, просто будешь чувствовать все, но не сможешь убежать. Замечательно, не так ли?

— Нет, — наконец у меня получилось сказать хоть слово.

Она тепло улыбнулась.

— Дорогая, по крайней мере, твоя смерть будет почетной. Если бы я не убивала, то наша семья не достигла бы успеха. Одна женщина в нашей семье попыталась пойти против традиции, и вместе со всей семьей оказалась убитой в результате несчастного случая. Но двое ее детей — я и моя сестра — мы выжили. И теперь мы сворим историю. Подумай… проституток убивают… Лондон…

Я выдохнула.

— Я — Джек Потрошитель... — прошептала она мне в правое ухо. — И я послушаю твою исповедь, прежде чем зарежу тебя.

ГЛАВА 49

Конец — всей работы венец.

~ Русская пословица

Николай

Мы оказались в вестибюле как раз вовремя, чтобы увидеть отъезжающую машину Жак. Я не мог бежать по улице, поскольку нанес бы больший урон своему телу, а я подозревал, что мне нужна будет вся моя сила для предстоящего сражения.

Феникс схватил телефон и начал выкрикивать приказы, пока я потянулся за своим телефоном и уставился на него. Было всего два места, где Жак могла держать Майю, два места, где она могла выполнять свою работу.

Клиника.

И ее дом.

Тот, который я купил.

Я закрыл глаза из-за чувства вины, из-за любви к женщине, которая помогла мне подняться.

Но Жак только что украла смысл моей жизни.

Поэтому я собирался убить ее.

— Феникс, — я щелкнул пальцами, — я сбросил тебе адрес клиники. Если Майя там, вызови скорую помощь после того, как убьешь Жак. Я не знаю, какие лекарства она дала Майе. Как правило, она дает тот препарат, который парализует тело, но если его слишком много, Майя может умереть.

— Куда ты направляешься? — взгляд Феникса был как у сумасшедшего.

— К ней домой. Есть только два безопасных места, где у нее есть подходящие инструменты для... — пыток, убийств, насилия, уничтожения, — того, чтобы делать то, что она делает.

— Береги себя, — Феникс хлопнул меня по плечу, а затем выбежал из вестибюля, пока я шел, спотыкаясь, в противоположном направлении, к гаражу, чтобы взять свою машину.

Зрение затуманила красная пелена — ярость, которую я едва мог контролировать — но я сел в свою машину, завел ее и поехал к дому Жак.

Я убью ее.

И сделаю это медленно.

Бросив взгляд на часы на приборной панели, я молился, чтобы Майя была сильной, чтобы она отбивалась. Но больше всего я молился, чтобы у меня было время спасти ее жизнь, даже если это будет означать, что мне не быть с ней — я не хотел, чтобы напоминание о том, чья кровь циркулирует по моему телу, преследовало ее каждую секунду жизни.

ГЛАВА 50

От добра добра не ищут.

~ Русская пословица

Майя

Выжить, выжить, выжить.

Я повторяла про себя эту мантру, надеясь, что, если просто буду повторять, это станет правдой, и Жак не будет использовать нож, который в настоящее время держит над моей головой. Закрыв глаза, я молилась, когда почувствовала первый разрез. Я кричала так громко, как могла, но, благодаря наркотикам, все еще было не очень громко.

— Просто проверяю, действует ли ее лекарство, — Жак послала мне недобрую улыбку. — Знаешь, я не выбирала эту жизнь. Она выбрала меня, — она вытерла мою кровь рукой, затем поднесла ее к губам. — Если бы не я, у Ника не было бы той карьеры, которую он сделал, и того успеха. Именно от него зависит продолжение фамилии, или рождение женщины, которая сильнее, кто сможет делать это для него.