Фредерик кивнул.

— Я согласен. Поешь и подзарядись. Ты не поможешь ей, если потеряешь сознание от голода.

Животное внутри меня не нуждалось в таких мелочах, как питание. Оно нуждалось только в крови. Но я не гребаный супергерой, поэтому было необходимо подкрепиться.

Тяжело вздыхая, я попытался вернуться в реальность и сел прямее. Осознавая, что в их словах был здравый смысл, я принялся за лапшу и принудил себя проглотить. Я был путешественником. Жил в городах по всему миру, но в душе навсегда оставался французом, и я скучал по утке миссис Сукре и ее домашним багетам. Я тосковал по незатейливому совершенству. Тосковал по своей четко упорядоченной жизни. Тосковал по Тесс каждой гребаной частичкой себя.

Посреди трапезы я сдался и прорычал:

— Должен быть какой-то другой способ.

Я склонил плечи, хмуро смотря на капельки влаги на пивной кружке. Фредерик что-то пробормотал с набитым ртом, а Франко приподнял бровь.

— Например, что? Мы пытались подкупить людей, которые были задействованы в торговле людьми, из других мы пытались выбить информацию. Мы ругались, мы угрожали, умоляли. И тут два варианта: или же никто не имеет ни малейшего понятия, где она, или же слишком напуганы, чтобы сказать нам.

Я потер ладонью подбородок, позволяя разуму погрузиться в поиск подсказок, ответов, выводов, которые могли сослужить нам лучшую службу, чем наши существующие методы.

— Все мексиканцы, так или иначе, связаны между собой. Я читал, что этот город является одним из наиболее дружественных на земле, — отпустил комментарий Фредерик, вытирая рот салфеткой и делая небольшой глоток пива.

Ага, вероятно, за исключением ублюдков, которые промышляют похищением и продажей людьми.

— Там говорилось, что это является предметом гордости: иметь самую большую семью из всех возможных. Я говорю о бесчисленных родственниках и родственниках и еще раз родственниках. Тебе нужно проверить...

— Родственники. — Я подскочил на ноги, улыбаясь в первый раз за четырнадцать дней Фредерику. — T’es un putain de génie [33] .

Франко поднялся на ноги, осматривая толпу, грязный бар, убеждаясь в том, что моя резкая смена положения не привлекла не нужного внимания. Мои мышцы были чертовски напряжены от мысли о возможной драке в баре. Я отчаянно жаждал использовать свои кулаки, вытащить нож и раствориться во всепоглощающей ярости.

Как только он убедился, что горизонт чист, Франко пробормотал:

— Не желаешь поделиться мыслями?

Нет, мать вашу, я не желал делиться мыслями, потому что это будет трата времени впустую.

Вместо того чтобы ответить, я направился непосредственно к барной стойке и запрыгнул на нее. Мужчины похватали свое пиво, пялясь на меня во все глаза с раскрытыми ртами, руками защищая свой драгоценный алкоголь.

— Какого хрена ты здесь делаешь? — проговорил бармен.

Я кинул ему банкноту в сто евро.

— Выключи музыку.

Бармен ответил недовольным ворчанием, но все-таки засунул банкноту в свой грязный фартук и потянулся за барную стойку, чтобы убавить громкость. Во внезапно воцарившейся тишине люди замерли на середине разговора. Все взгляды устремились ко мне, я же ждал до того момента, пока в помещении не воцариться полнейшая тишина.

В то мгновение, когда внимание всех было приковано ко мне, я четко заявил:

— Я заплачу любому, у кого есть информация о мужчинах, похищавших женщин в пригороде четыре месяца назад. Они похищали женщин из кафе и, возможно, совершали другие нападения по всему городу.

Я сжал ладони в кулаки, но я принудил себя продолжать говорить спокойным голосом:

— Я заплачу тридцать тысяч евро любому, кто даст мне имя. Все будет абсолютно анонимно. Мне не нужно совершенно ничего знать о вас. Предоставьте информацию и деньги ваши.

В качестве поощрения, я достал две банкноты по сто евро из кармана своего пиджака и развел их веером в руке.

— В благодарность за ваше внимание, ваша еда и напитки сегодня за мой счет.

Франко появился возле моих ног, посматривая вверх с напряженным беспокойством. Его глаза осматривали комнату в то время, как рука находилась наготове у нагрудной кобуры, готовая выхватить пистолет в любое мгновение.

— Время спускаться. Ты здесь легкая мишень.

Я кивнул, обращаясь к толпе.

— Я сижу в дальней части бара. Найдите меня, если у вас есть имя. — На этих словах я спрыгнул с бара.

Франко выпучил глаза.

— Какого черта. Теперь ты идеальная мишень. Кто угодно может попытаться убить тебя.

Я поправил костюм и передал деньги бармену, чьи глаза загорелись, словно фейерверки.

— Это плата за всех на сегодня, понял?

Он кивнул. Я сомневался, что ему можно доверять, но на самом деле мне было похрену.

— Кто-то да донесет, Франко. Они всегда так делают, когда замешены деньги.

— Что если он пытается убрать тебя, ожидая найти больше тридцати тысяч евро в кармане?

Я усмехнулся, намереваясь пройти мимо него и присесть.

— Для этого ты здесь. Чтобы защищать мою жизнь от подобного тупого дерьма.

Он сердито хмыкнул, и музыка вновь увеличилась до оглушительных децибел.

Я двинулся к своему месту и уселся в ожидании жертвы, которая придет ко мне.

Шесть часов спустя бармен попытался выпроводить нас.

Никто так и не рискнул подойти к нашему столику, и у нас было столько пива, сколько мы могли выпить, прежде чем не снизилось бы наше внимание.

Мы заплатили бармену, чтобы остаться на ночь. Я не хотел уходить. В моей голове крутилась мысль, что ценная информация, которая так мне необходима, уже была на пути ко мне, что значило, что было известно о награде в тридцать тысяч евро. Я представлял, как новости передавались из уст в уста, облетая гетто и огромные районы, переходя от родственника к родственнику. В конечном итоге кто-то да будет знать нужную информацию. И в результате кто-то да придет ко мне

Я отказывался думать по-другому.

К тому времени, когда утренние солнечные лучи забрезжили сквозь грязные окна, моя задница ощущалась плоской от непрерывного сидения, а спина неистово вопила от боли. Вот и наступил новый день.

День, когда я найду Тесс. День, когда я обрушу ад на землю мужчинам, которые думали, что могли украсть то, что принадлежало мне.

Вместо того, чтобы чувствовать себя несчастным и ни на что не способным, я ощущал нетерпение и готовность. В первый раз за много дней, я был на ступеньку ближе к тому, чтобы найти Тесс и оставить весь этот чертовый ночной кошмар позади нас.

В десять утра прибыл кухонный персонал, чтобы подготовиться к наплыву толпы во время обеда. К одиннадцати двери открыли и начали подтягиваться ранние клиенты, чтобы перекусить тем, что готовили в баре.

Принимая во внимание, что я не смыкал глаз в течение пятидесяти часов, я был буквально переполнен внутренней энергией. Мой взгляд не покидал двери, и каждый человек, который переступал порог, заставлял мое сердце биться быстрее.

Вот оно.

Это должно сработать

В любую секунду.

«Любая секунда» сменилась еще одним гребаным часом, и мое заходящееся сердце наполнилось яростью. Это должно сработать. Это был последний шанс.

Какого хрена я буду делать? Отправлюсь домой и буду жить, словно Тесс никогда не существовало? Притворюсь, что она не сделала из меня лучшего человека и не научила меня, как быть счастливым?

Мой разум сосредоточился на внутреннем размышлении, что это будет значить для моего будущего. Я бы никогда не вернулся. Никогда не вернулся домой без Тесс подле меня. Я бы оставил позади образ Кью Мерсера и ...

— Черт возьми, Кью, — пробормотал Фредерик, его взгляд был прикован позади меня. — Это, мать твою, сработало. Я не могу поверить.

Я стремительно развернулся и уставился лицом к лицу на грязного ребенка, которому, как я полагал, было лет десять или одиннадцать. У маленькой девочки были дреды, доходящие до талии, ее кожа, возможно, и была лишена изъянов, но была покрыта сплошь грязью, и на щеке виднелся ужасный шрам.