Степан Петрович Шеваров сидел в своем кабинете на втором этаже, удобно устроившись в кресле-качалке. Перед ним на экране телевизора неистовствовала член итальянского парламента и знаменитая порнозвезда Чиччолина. Что она вытворяла, что вытворяла эта красивая баба! В одной руке Степан Петрович держал бокал, в котором плескалось виски со льдом, другой неторопливо, солидно, как и все, что он делал, возбуждал себя.

С Ингой такие штучки не получатся, она ленивая, Инга, холодная, раздвинет ноги в постели и молчит, вот и все, что можно от нее добиться. Надоело! А вот с молоденькой… Степан Петрович блаженно зажмурился. Можно в точности повторять все, что делает эта Чиччолина. Они, молоденькие, воспитаны на этих порнофильмах, за деньги что угодно сотворить могут.

Скрипнула дверь за спиной. Степан Петрович с негодованием повернулся, уверенный, что это Миша явился так не вовремя и без стука. В кабинет вошел Нигилист с пистолетом в руках.

— Петя? — удивился Степан Петрович. — Что случилось? Ох, черт побери, что-то дрянное? — Он попытался встать.

— Сидеть! — приказал Нигилист.

— Что? — не понял Шеваров. Он все еще не верил, что пистолет направлен в него. Казалось, Нигилист убегал от погони, отстреливался, заскочил к нему. Сейчас они вместе решат, как быть…

— Сидеть! — жестко повторил Нигилист. — Если хотите знать, зачем я пришел. Одно движение — и я стреляю.

Шеваров с ужасом понял, что его подчиненный угрожает ему смертью и, похоже, не шутит. Он вообще шутил ли когда-нибудь, этот Нигилист?

— Петя… да ты что?.. Ты с ума сошел? Брось пистолет, скажи, что надо, мы, так сказать… поговорим, решим все проблемы. Все, что хочешь, так сказать… Я же… ты меня знаешь.

— Отлично знаю, Степан Петрович, — холодно сказал Нигилист. — Вы ничтожество, которое возомнило себя богом. Вы никто — пустое место.

— Точно свихнулся, — в ужасе пробормотал Шеваров. — Я тебе доверял, Петя, а ты… что ж ты говоришь такое? Я тебя взял в свой концерн, позволил делать все, что хочешь, а ты… Не могу поверить, Петя!

— Сидеть! — еще раз сказал Нигилист. — Ваш концерн? Вы же ничего не умеете, Степан Петрович. Инга дала деньги, не она, а ее отец, банкир, но вы забыли об этом, теперь готовы предать Ингу, да и предаете ее на каждом шагу. Я сделал концерн серьезной фирмой, с которой считаются теперь все. Вы же ни одного умного решения не предложили. Милостливо выслушивали мои идеи потом — мнение Уральцева, потом нехотя соглашались: ну ладно, попробуем сделать так, как говорит Петя. И это все, на что вы способны. Делать, как говорит Петя, и зарабатывать на этом бешеные деньги.

— Ты хочешь сам стать генеральным? Я не возражаю, давай обсудим этот вопрос, — дрожащим голосом сказал Шеваров.

— Это мелочи, Степан Петрович. В прошлом году я пришел к вам за помощью, когда Радик прижал меня к стенке, когда эта сволочь потребовала мою жену, Наташу.

— Так ты до сих пор все помнишь?

— Такое оскорбление я не могу простить. Я пришел к вам, но вы и слушать не захотели. Предали меня, бросили волкам на съеденье, забыли, кто поднял концерн, кто принес вам сумасшедшие деньги! Вы беспрестанно разглагольствовали о том, что любой мужик станет зверем, если покуситься на честь его жены, а меня, значит, и за мужика не считали? Нигилист должен рожать идеи, приносить прибыль, он вроде машины, нуждается только в смазке, все остальное ему не нужно. Так думали? И ошиблись. Я еще тогда стал зверем, но только теперь смогу это доказать.

— Так значит, это ты убил Радика? — холодный пот выступил на лбу Шеварова. — Ты страшный человек, Петя, я всегда знал это, я чувствовал, но… доверял тебе.

— Потому что без меня вы — никто. Да, я убрал эту сволочь. А теперь пришла ваша очередь. За все нужно платить, Степан Петрович. Никто не знает, что мне пришлось пережить тогда. Только я сам. И забывать об этом не намерен.

— Петя, Петя, погоди! Ну давай спокойно разберемся… Я виноват был, да, не помог тебе. Надо же, ты ведь не очень был расстроен, так показалось, я думал…

— В ногах не валялся? Поэтому вы и решили — черт с ним, переживет свой позор, а я богаче стану?

— Нет, нет. Ну хочешь — бери мою Ингу. На вечер, на год, делай с ней все что угодно. Или я тебе деньги дам, Петя. Сколько ты хочешь? Скажи, я дам.

— А вы не думали, что есть вещи, которые нельзя купить?

Шеваров медленно сполз с кресла, встал на колени, протянул к Нигилисту дрожащие руки.

— Петя…

Нигилист выстрелил. Шеварова отбросило назад, некоторое время он лежал, задрав колени, как женщина, готовая к соитию. Потом одна нога подвернулась в колене, другая с тихим шорохом выпрямилась. Красное пятно горело во лбу Степана Петровича.

— Вот и все, — мрачно сказал Нигилист.

Он швырнул пистолет на ковер, суровым взглядом обвел комнату, презрительно дергая носом, и вышел.

А на экране телевизора неистовствовала Чиччолина, демонстрируя свои парламентские прелести и высший сексуальный пилотаж, которым никогда уже не насладиться Степану Петровичу.

50

«Вольво» мягко остановилась у дома на улице Дмитриевского. Ирина поблагодарила улыбчивого Илью, вышла из машины и замерла, крепко ухватившись за открытую дверцу. Илья заметил, как побелели ее пальцы, да и все лицо, и без того бледное, стало совсем белым, выскочил из машины, мгновенно оказался рядом, обнял Ирину за плечи.

— Тебе плохо, Ира? — встревоженно спросил он. — Может, в больницу отвезти?

— Да уж… — слабым голосом сказала Ирина. — После всего, что было, хорошо не станет. Нет, врача не надо, спасибо, Илья, ты и так много времени потратил. Спасибо, я уже дома, теперь как-нибудь доберусь до квартиры.

— Бледноватая ты… Позволь, я провожу тебя до дверей. Думаю, муж не обидится. Пожалуйста, не думай обо мне плохо, я понимаю, что после общения со скотами все люди кажутся подозрительными, но… Кто-то же должен довести тебя до дверей, передать в руки мужу.

— Я сама.

— А если станет плохо в подъезде, в лифте? Не вредничай, потерпи меня еще пару минут. Хорошо? — И, не дожидаясь ответа, он подхватил ее на руки, понес к лифту, ногою захлопнув дверцу сверкающей машины.

— Спасибо, — прошептала Ирина.

У двери своей квартиры она почувствовала облегчение. Дома! Живая, можно сказать — здоровая. Они ничего с ней не сделали и теперь уже не сделают! Даже не верилось, что все получилось именно так. Осталось только позвонить, и дверь откроет Арик, обнимет ее… Дома! Позвонить… Ключей у нее не было, когда уводили, захлопнула дверь на защелку.

Она неуверенно протянула руку, нажала кнопку звонка. Потом еще, еще раз. Страшная тишина за дверью была ей ответом. Ирина в ужасе посмотрела на Илью, словно он мог знать, где Аристарх, жив ли, здоров?

Илья пожал плечами.

— Давай позвоним соседям, — предложил он. — Наверное, они могут знать, где твой муж. Или, если хочешь, я могу отвезти тебя к себе, я живу с родителями, они помогут.

— Нет! — почти выкрикнула Ирина и повернулась к двери Валентины Васильевны, позвонила ей.

— Кто это там? — послышался осторожный голос соседки.

— Это я, Валентина Васильевна, Ирина Таранова. Откройте, пожалуйста…

Дверь приоткрылась, Валентина Васильевна выглянула в щель. Но, увидев босую Ирину в грязном халате, выбежала на лестничную площадку.

— Ох, Боже мой, да что ж это с тобой такое, Ирочка? Ты где была? Босиком… А ну-ка заходи в квартиру, немедленно. Я тебе хоть тапки дам, разве ж можно в такую погоду босиком ходить?

— А где Арик?

— Да вроде был дома. А что, нету? Ну, может, вышел по делам, а у тебя ключа нет? Бедная, бедная, да заходи ж ты, чего стоишь? А это кто? — Она кивнула на Илью.

— Он встретился мне на улице, помог добраться до дому. Спасибо, Илья.

— Пожалуйста, — улыбнулся парень. — Я пошел. Всего тебе доброго, Ира. Больше не попадай в такие ситуации.

Ирина вошла в квартиру Валентины Васильевны, прислонилась плечом к стене.