Утром следующего дня, когда качка стала более ощутима, а работа силовых установок, приводящих в действие кривошипы и валы гребных колес, перешла в монотонное пыхтение, в трюм заглянул матрос и крикнул:

– Эй! Можете выбираться! – матрос удалился, оставив открытым люк, из которого в трюм проник косой луч света.

– И чего кричать? – недовольно проворчал Тилет, перевернулся на другой бок и продолжил храпеть.

Кинт же, нащупал в кармане ранца трубку и кисет, скатился по тюкам, словно с горы и пошел к трапу.

Впереди, до самого горизонта вода, позади – остались берега чужого терратоса, слабая волна бьет в киль и, пенясь, рассыпается. На востоке, ярким оранжевым шаром восходит солнце и заставляет щуриться. Кинт поднял голову и посмотрел на вымпелы над рубкой, действительно, ему не показалось, над рубкой, кроме вымпела торговой гильдии развивался императорский вымпел. Капитан увидел Кинта, стоящего на палубе меж закрепленных тюков и ящиков и помахал ему рукой, мол поднимайся сюда.

– Доброе утро, – Кинт пригнулся и вошел в рубку.

– Отличная погода, верно, и утро доброе, – капитан кивнул в сторону ниши, в которой была своего рода кухонька, – чайник горячий.

– Благодарю, – Кинт принюхался. – Какао?

– Да, бывает, балую себя, – улыбнулся капитан.

– Я видел вымпел терратоса, императорский, – Кинт с кружкой ароматного напитка встал рядом с капитаном.

– Летом, все произошло в середине лета, как-то спокойно… На императора весной было покушение, он приплывал с островов на празднование победы в Северной войне.

– Это я знаю, – Кинт опустил глаза в быстро опустевшую кружку, – можно еще?

– Конечно… Вот, а потом, в середине лета в городах появились войска, возглавляемые офицерами канцелярии безопасности терратоса, многие председатели гильдий были арестованы и отправлены на каторгу, за саботажи во время Северной войны, прежний парламент распущен и собран новый, из аристократов, сочувствующих прежним устоям терратоса и преданных монархическим взглядам. Теперь снова единая армия, управление городовых и тайная жандармерия.

– То есть Актур снова столица?

– И да, и нет.

– Это как?

– Разделение на провинции осталось, его монаршее высочество посчитало, что так будет лучше для этих провинций, но Актур теперь главный город терратоса.

– Я в начале лета попал в рабство, но потом при определенных обстоятельствах удалось купить свою свободу, но вернуться не было возможности – начался сезон штормов.

– А как тебя так угораздило?

– Сам удивляюсь, – хмыкнул Кинт, – вот приеду в один городок на востоке и поинтересуюсь, как такое могло случиться.

Капитан покачал головой и вздохнул.

– Многое произошло после того, как вы высадили меня в Конинге, до упразднения служил дорожным жандармом, потом наемничал, потом… да многое было потом.

– Семья-то есть?

– Надеюсь, что есть… – Кинт достал трубку, – сын есть.

– О! Великолепно! И где он?

– В Актуре, с матерью и новым отцом.

– Это как же?

– Она из аристократической семьи…

– А… понятно, с этим в терратосе по-прежнему.

Из трюма вылез Тилет и встал на палубе потягиваясь.

– Вон приятель твой, – кивнул капитан.

– Да уж… приятель, – улыбнулся Кинт, – во время Северной войны я его застрелил, думал, что застрелил.

– А как же вы теперь вместе?

– Так вышло, – Кинт пожал плечами, – подозреваю, что вместе мы ровно до того момента, как ступим на землю терратоса Аканов. Если у меня есть возможность посетить управление гражданских записей при ратуше в любом городе терратоса и восстановить жетон гражданина, то у Тилета с этим проблемы – он в розыске в трех провинциях.

– Так теперь считай по всему терратосу.

– То-то и оно… но, несмотря на его прошлые дела, и то ремесло, которым он зарабатывает на жизнь, у него есть определенные принципы.

– Что ж, как я и говорил, подойдем к южным берегам, ссажу вас рыбакам, заплатите им, и они отвезут вас на берег, а теперь ступай, забирайте с приятелем свои вещи и располагайтесь в матросском кубрике, я распорядился, места вам приготовили.

– Спасибо вам, – Кинт посмотрел в глаза капитану, – даже не знаю, смогу ли я когда-нибудь вас отблагодарить.

– Живи по справедливости, поступай по совести, – похлопал капитан Кинта по плечу.

– И читать между строк? – улыбнулся Кинт.

– Обязательно!

Плавание проходило спокойно, архипелаг Десяти зубов капитан обошел сильно южнее, да и попадались на горизонте военные корабли терратоса Аканов. Тилет вел себя на удивление смиренно, даже развлекал вечерами матросов, показывая виртуозные фокусы с ножом, и метая его весьма точно в деревянный щит. И вот, спустя три недели, когда Кинт стоял на палубе и любовался закатом, на горизонте показался берег, берег родного терратоса.

Капитан приказал бросить якорь, увидев, что к барже идет небольшое рыболовное суденышко, неистово чадя низкой и широкой трубой. У капитана и рыбаков были какие-то свои дела, и прежде чем попрощаться, Кинт и Тилет, собрав пожитки, стояли у борта и наблюдали, как на судно рыбаков погрузили лебедкой два больших ящика. Затем капитан баржи перекинулся парой слов с капитаном рыбаков и, махнув рукой Кинту, приказал спустить с борта веревочную лестницу.

– Будешь в Актуре, заходи в гости, если увидишь мою баржу в порту.

– Обязательно.

– Ну, давайте, пока не видно пограничного катера, спускайтесь и пусть хранят вас Небеса.

– И вам Небесного покровительства, – ответил Кинт.

Тем временем Тилет уже скинул вниз баулы и ранцы и спустился сам. Пожав крепкую руку капитана, Кинт перебрался через леер борта и тоже спустился на борт рыбацкого судна.

– Мой друг попросил вас доставить на берег, – к Кинту и Тилету подошел коренастый мужчина лет пятидесяти, в широкополой шляпе и кожаной жилетке на голый торс.

– Да, – ответил Кинт и снял пояса кошель, – сколько мы должны заплатить?

– Сколько не жалко, наш городок беден, несмотря на пещеры, где добывают горючие смолы в полудне пути, сами-то мы рыбой живем…

– И немножко контрабандой?

– Совсем чуть-чуть, – развел руками капитан.

Кинт ополовинил монеты из своего кошелька, убрал их в карман жилетки, а сам кошель протянул капитану.

– Вот, возьмите.

– О! – капитан заглянул в кошель, а затем расплылся в улыбке, – доставим к берегу еще засветло!

Кинт и Тилет устроились на баулах, бросив их на сети на корме суденышка, от которых несло рыбой, и чтобы перебить запах, Кинт достал трубку. Тилет тоже последовал примеру приятеля, а затем спросил, выдохнув дым вверх:

– Так что решил? Что будешь делать?

– Снова займусь поисками.

– А, ты о той девчонке, понятно… а так бы мы неплохо сработались, как считаешь?

– Тебя ищут, и если найдут, то в лучшем случае снова на каторгу.

– Ну уж нет, тогда подамся в северный терратос, через перевал переведут надежные люди из Тека.

– До Тека еще добраться надо… у меня в Шоуте остались приятели, они смогут тебе помочь пристроиться к артели наемников, что сопровождают грузы на север.

– Серьезно?

– Во всяком случае, попытаться можно.

– Было бы неплохо, – вздохнул Тилет, – тогда я буду снова тебе должен.

– Ты мне ничего не должен.

– Это мне решать, – Тилет перегнулся через борт и шумно высморкался.

Актур. Императорская галерея

Председатель городского совета города Конинга сделал совсем не так, как обещал Сэт, то есть не повесил подаренную картину в гостиной, а отправил ее своему другу в столицу, а тот в свою очередь, будучи близко знаком с управляющей Императорской галерей, показал картину ей. И тут все закрутилось, полетели телеграммы в городской совет Конинга и лично Сэт Григо, а потом прибыл и руководитель художественной академии с целой свитой всяких экспертов и ценителей изобразительного искусства, с предложением организовать персональную выставку. За лето Сэт успела нарисовать дюжину картин, кроме пухлой папки с карандашными рисунками. Впрочем, уговаривать не пришлось, Сэт очень обрадовалась предложению и согласилась передать картины для выставки, а в конце лета, вместе с отцом и Мааром сама прибыла в столицу, остановившись у семейства Горнов, с которыми в течение лета обменивалась письмами. Из этих писем Сэт узнала оботношениях Кинта и Маани и в ответ поделилась своей историей, Маани и Сэт очень подружились.