Если предложенные мною географические, культурно-религиозные и этимологические сближения имеют за собою долю вероятия, то они позволяют сделать несколько заключений.

В основе первой части Grand Saint Graal лежит какая-нибудь местная легенда о иудейско-христианской диаспоре в северной Месопотамии; легенда сирийская; Orcaus указывает на сир. Orrhвi, не на арабск. Roha-Rohais западно-европейских исторических памятников. В этом рассказе Иосиф являлся проповедником, крещенным ап. Филиппом, обладателем крови Христовой. Около 1135 г. У Вильгельма Мальмсберийского, и уже в его источнике, показывается неясное известие об Иосифе, друге ап. Филиппа, но уже как о проповеднике христианства в Британии; до 1204 года распространилась на западе повесть об Иосифе и чаше Тайной Вечери, объявленная в видении какому-то британскому пустыннику в 750 году; чаше с кровью Христовой, как выясняется из пролога к Grand Saind Graal, говорящего о таком именно видении. Все это могло принадлежать какому-нибудь отреченному сирийскому сказанию иудейско-христианской, может быть, несторианской окраски, сказанию VIII-го века, непосредственно перенесенному на романский запад, в обработке, которое обличает человека, знакомого с восточной декорацией не по слухам только. Это указывает на пору крестовых походов, начало XII века; хронологическая точка отправления определяется, по моему мнению, франкским господством в области Эдессы: Orcaus с 1097 по 1144 год.

Труднее установить древность той параллельной версии легенды, которая отразилась у De Boron'a и в эпизодах 2-й части Grand Saint Graal. Лишь одна подробность представляет в этом отношении некоторый интерес: письмо с неба, врученное некоему Петру, становится в ряду других подобных же откровений, связанных с именем Петра. Я имею ввиду послание с неба о культе воскресного дня, которое по древнейшей версии (VI века) опускается на алтарь в храме св. Петра; в последующих пересказах назван между прочим город (Gazize), где апостол был епископом; либо он сам находит его, будучи епископом антихийским. В конце XI века легенда об эпистолии обновляется в новой форме — с именем Петра пустынника.

Византию сказание о Грале миновало; там, сколько мне известно, нет его следов; на запад оно перешло в двух знакомых нам родственных версиях, распространяясь в районе Эльзаса, Фландрии, Бургундии, Шампани, Англии: на особую редакцию указывает Flegetanis-Kiot — Вольфрам[39]. Религиозное содержание легенды, не внятное людям, выросшим в римско-католическом предании, усваивалось неравномерно и в разных направлениях. С одной стороны, действовало местное приурочение, какому нередко подвергаются бродячие повествовательные мотивы — захожее предание притянуло черты народной саги, тесно сплетаясь с ними. Так оно приобщило к себе Персеваля; Hebron, в сокращенной форме Bron, мог быть отождествлен с уэльским Браном Благословенным, Граль с сказочным талисманом и т. д. Таким образом рассказ о проповеди христианства в каком-то восточном захолустье очутился повестью об евангелизации Британии, более древней, чем пошедшая из Рима. Это поднимало самосознание британской церкви, и легенда пошла в оборот, отвечая целям религиозно-политической борьбы. И в то же время ей предстояла другая, литературная эволюция: ее религиозное содержание изменилось, постепенно затемняясь посторонней фантастикой, выходя на пути мистицизма и новых психологических задач: моменты родовой предызбранности и испытания, господствовавшие в древней легенде, заменились моментами предопределения свыше, искания и тревожного подвижничества мысли, жаждущей просветления св. Гралем. Между Галаадом и Персевалем. между апокалипсическим видением пустынника и Вольфрамом фон-Эшенбах прошли века.