Я бегу к Мэллори, беру ее руку в свою, встаю рядом с ней против возвышающей ярости, которую вижу в каждом дыхании Графа. Он оглядывается на собравшуюся толпу, почти инстинктивно отошедшую от него. Он осторожен, чтобы не взглянуть на Майскую Королеву, интересно, какую власть над ним она имеет, и будет ли он отвечать за все.

Джек и Северный Ветер подходят, чтобы встать рядом с Мэллори и мной, и Граф сейчас один напротив нас.

— Это еще что? — требовательно спрашивает он, с паникой в голосе. — Айвери!

— Да? — Айвери прорвался через нас и встал перед отцом.

— Что за безумие ты распространяешь? Я должен был оставить тебя в той лачуге. Я должен был оставить тебя умирать вместе с твоей ненормальной матерью. Я не должен был признавать тебя, давать тебе приют здесь, давать тебе место, как своему сыну! — слюна летит, пока он рыдает, каждое слово говорит об его отчаянии. — Это ложь! Зачем мне создавать больше таких, как вы, искаженного слабостью человечества? Зачем мне давать силу стихий человеческому ребенку? Что вы там выдумали между собой? Это Джек делает? Он сговорился, чтобы ты лгал передо мной?

Айвери сдерживается, чтобы не ответить на ядовитые слова своего отца, и я хочу вмешаться, я хочу заорать на Графа, подбежать и оттолкнуть его от сына, и вижу, что Мэллори чувствует то же самое — но мы не можем. Джек и Северный Ветер берут наши руки в свои. Их взгляды предостерегают нас.

— Почему? — отчаянно шепчу я.

— Это сражение Айвери, — шепчет Джек в ответ. — Не думаешь, что он заслужил это после стольких лет?

— Я услышал тебя, — говорит Айвери, тяжело дыша. — Ты не мог сдержать тебя, ты был так доволен тем, чего достиг. Для тебя не имело значения, что ты разрушаешь то, что установила на этом месте Мать Земля, что ты нагружал Сову невыполнимой работой ее отца. Ты избавился от него. Ты думал, что у тебя легкий путь, что осень сочетается с весной. Ты думал, что тогда случится с миром? Или ты был так одурманен ею, — он смотрит на Майскую Королеву, которая безмятежно наблюдает, казалось бы, совершенно не обращая внимания на его слова, — что ты забыл, зачем ты здесь, для чего это все? Ты действительно стоишь здесь и называешь меня лжецом, зная, что это не так? Неужели для тебя ничего не значит, что я… что я…

Его голос сорвался, и внезапно я что-то почувствовала в воздухе. Что-то что горит и жалит каким-то бешеным гневом. Нахмурившись, я смотрю на Графа и Майскую Королеву. И я вижу это там, в ее глазах. Разъяренная и переполненная злобой, она зарядила воздух своей силой: напряжение, которое густо собирается вокруг нее, просто ждет, чтобы его выпустили. Я смотрю на Джека и вижу, что он тоже почувствовал это — он просто не понял, от кого это исходит. Я пытаюсь указать взглядом на Королеву, но он не смотрит на меня. Он смотрит на Графа.

— Что скажешь, старый друг? — спрашивает он, нежным голосом, почти примирительно. — Неужели ты отрицаешь это, перед всеми нами, собравшимися здесь? Я был виноват сам, если это утешит. Я должен был сразу увидеть правду. Сова моя дочь. Она несет мою силу, и ее человечность сочетается с мудростью, за которой я гнался тысячу лет. Разве ты не скажешь то же самое про своего сына?

Граф переводит взгляд с Айвери на Джека, а затем на меня, когда толпа вокруг нас начинает снова шевелиться, перешептываясь и широко раскрыв глаза. Его тело напряжено от ярости, а глаза Майской Королевы пылают. Я поняла, он — ее оружие. Он — ее искра.

— МОНСТРЫ! — воет он. Майская Королева кладет руку ему на плечо, будто успокаивая, но я вижу толчок ее силы, когда она соединяется с его, и, пылая глазами, он поражает Айвери. Моя кожа замерзает, пока напряжение ударяет в него, и он не шевелится. Он не видит, как электричество идет к нему. Или ему все равно. Страх пронзает мое тело. Мое сердцебиение — это сирена в моей крови, и я не думаю, я просто бросаюсь к нему, поднимая руку против обжигающего ветра, и отчаянно простираю мою силу, когда электричество прыгает на меня.

Я готовлюсь к удару, закрывая глаза, каждый нерв моей кожи покалывает энергией… затем наступает глухая тишина вокруг меня. Мои волосы встают дыбом, но это не больно. Через мгновение я понимаю, что все еще дышу, все еще стою. Я открываю глаза, но не вижу ничего, ничего не слышу. Глухой белый туман расплывается в воздухе передо мной. Частички инея медленно скользят к земле. Нет никаких следов статического электричества.

Что произошло? Я моргаю, мой разум мечется, и медленно туман начинает рассеиваться. Граф передо мной неподвижен, его лицо застыло от разочарования, застыло буквально: его кожа голубого цвета, волосы облеплены инеем, сосульки капают с его вытянутых конечностей. Его глаза устремлены на меня, не моргая.

— Даже я не смог бы сделать лучше! — кричит Джек, прыгая возле меня, пока Мэллори наблюдает за ним с беспокойством в глазах, рядом с ней молчит Северный Ветер. Майская Королева продолжает отступать назад, в ее глазах что-то вроде страха, когда она смотрит на Джека и меня.

— Что ты наделала? — шипит Айвери мне в ухо, хватая за руку. — Ты убила его?

— Я не знаю, — ком подступил к горлу, глядя на неподвижного Графа. — Извини, я не хотела… Айвери, я клянусь! — я поворачиваюсь к Джеку, который подходит к Графу и щелкает его по носу. Реакции нет. Он словно статуя.

— С ним все будет в порядке, — в конце концов, выдохнул Джек. — Ты ответила на удар, защищала себя своей силой. Ему нужно просто хорошенько оттаять. К сожалению, ты не можешь его убить вот так просто. Если бы это было возможно, я бы сделал это давно…

Хотя я знаю — знаю по тому, как он вступался за Айвери — что он никогда этого не сделает.

— Джек! — гремит, переливаясь, голос позади нас. — Этого достаточно, — фигура Матери Земли сливается перед нами в волшебном моменте бледных, размытых крыльев и вьющихся одежд, на мгновение слишком ярких, чтобы видеть. Новое молчание опускается на Королевский Суд, все фигуры замерли на месте, когда они поворачиваются, чтобы видеть ее морщинистое лицо, напряженное от гнева. — Это не игра. Ты вредишь настоящим людям. Посмотри на этих детей, которые вынуждены были бороться за свою жизнь всего лишь из-за какого-то мелкого спора! — она подходит к Графу и хлопает его по плечу. С него мгновенно спадает лед, и он с кашлем пробуждается.

— Ты! — говорит Мать Земля. — Ты что, надумал направить свой гнев на своего единственного сына? Что это за крестовый поход против человечества? Вас направили сюда, чтобы вы навредили жизни, поставив под угрозу работу природы? Что скажешь?

Глаза Графа похожи на дупла, когда он смотрит на Мать Землю. Он бессвязно шипит, пытаясь найти слова.

— Я пытался сохранить наше… наше наследие, — выдает он спустя продолжительное время, склонив голову перед Матерью Землей.

— Ваше наследие! — она выглядит так, будто снова хотела снова его ударить. — Что с вами всеми стало? — она оглядывается вокруг на Королевский Суд. На спрайтов, кто наблюдал, не сказав ни слова. На Владычицу Озера, которая молча сидела после боя. На Майскую Королеву, чья кожа покраснела. — Мне стыдно за тебя. Тысячи лет работы были потрачены на сохранение гармонии. Вы были его стражами! Думали, вы правили землей? Нет! Вы слуги тех, кто здесь живет. Ваша работа — защищать и взращивать.

Все вы забыли, за что сражаетесь, что вы охраняете. Даже создав своих собственных детей, вы не видите в них красоты, хрупкости и силы, между которых они балансируют.

Она обходит их одного за одним.

— Джек! Ты такой гордый, такой дикий. Это в твоей природе, быть непостоянным, но ты не необузданная сила, ты не можешь перешагнуть своих пределов. И ты! — она поворачивается к Графу. — Эта зацикленность на «человеческих пятнах» и твое собственное чувство важности абсурдны. Это противоречит всему, ради чего я работала. А что касается тебя… — она поворачивается к Майской Королеве, ее голос еле сдерживает гнев.

— Да, — говорит Королева спокойно, делая шаг вперед. — Что я? Что ты скажешь, что, по-твоему, я буду соблюдать? Ты забываешь, что ты глава Королевского Суда. Все, что мы есть, все, чем мы стали — это все из-за тебя. Если мы развиваемся, то это потому, что ты допустила это!