– Значит, ты думаешь?

– Что?

– Я не дурачок, я не собираюсь произносить это первым.

– Что он встретил кого–то? Нет. Я так не думаю. Должно быть какое–то другое объяснение, – я открыла глаза, Финн оказался ближе, чем был пару секунд назад.

– И снова здравствуй, – сказал он.

– Привет, – мой голос был скрипучим. – Какой диагноз?

Он вернул свой палец на заднюю часть моей шеи. Моя кожа покрылась мурашками.

– Немного напряжена, но относительно без осложнений.

– Это хорошо.

– Да, это так,– он глубоко вдохнул и взглянул на меня. – Мне нужно кое–что тебе сказать.

Мои волосы встали дыбом. Я почувствовала, что это будет что–то серьёзное, и не была уверена, что хочу это услышать. Я выдавила кривую улыбку, которая возможно выглядела также неловко, как я себя чувствовала.

– Я пахну собачьей едой?

– Я хочу поцеловать тебя,– он выпалил на одном дыхании. – Я не стану, просто думал, что тебе следует знать.

У меня внутри что–то упало, будто я была в свободном полёте. Я неосознанно прикусила губу, затем отпустила её, подумав, что это может выглядеть как приглашение. Он на самом деле это произнёс? Без побуждения, без колебаний? Ты можешь хотеть кого–то поцеловать, но не сказать об этом. Должна ли была я разозлиться на его признание? Я не разозлилась. Мне было любопытно. Я даже была взволнована. Так как мы были честны друг с другом, я спросила о том, о чём хотела.

– Почему?

– Почему я хочу поцеловать тебя? Или почему я сказал, что хочу?

Моё сердцебиение ускорилось. Но я не струсила.

– Второе. Это не то, что ты можешь просто прийти и сказать незнакомке. Замужней незнакомке.

– Потому, что ты мне нравишься, – он рассеянно гладил мой затылок кончиком пальца. – Поэтому я хочу быть честным.

Я положила руку на его запястье, и он остановился. Сейчас и на протяжении последнего часа казалось, что мы единственные люди на планете. Плохая Жена и Незнакомец. Если бы я позволила ему поцеловать меня, никто бы никогда не узнал об этом. У него не было помады на губах, и у меня тоже.

– Ты уходишь, не так ли? – спросил он.

Я кивнула. Мне не пришлось убирать его руку. Он сам её убрал.

– Возможно, так будет лучше, – он протянул мне кардиган и плеер. Мы забыли включить музыку. – Я сам справлюсь с остальным.

До того, как я смогла что–либо произнести, он провёл меня к входной двери.

Я сказала только.

– Приятного вечера.

– До встречи, – он открыл дверь, потом снова её закрыл. Он вздохнул. – Поговори с ним. Если хочешь узнать, что случилось, просто спроси у него.

Я завернулась в кардиган, несмотря на то, что волосы прилипли к моему затылку. Мои ноги вспотели в ботинках.

– Спасибо.

– Не за что, – он выпустил меня.

Я прошла по коридору, отрыла дверь своей квартиры, и увидела, что свет был включён. Я положила ключи, когда Джинджер прибежала ко мне, виляя хвостом.

– Нат?

– Я здесь,– отозвался он из гостиной.

Я сняла ботинки и носки, положила их на полку при входе, а затем нашла его на диване.

– Почему ты не пришёл и не забрал меня?

Он нажал на паузу, он смотрел какой–то спортивный канал.

– Я не знал, где ты была.

– Я оставила тебе записку.

– Правда? – он нажал на плей на пульте и вернул своё внимание телевизору.

Я пошла на кухню. Стикер всё ещё висел на холодильнике, но был сдвинут немного влево. Он только что мне солгал. Я отклеила его и вернулась в гостиную.

– Ты не видел записку? – спросила я.

Он выключил телевизор, встал и потянулся. Он был таким высоким, что кончики его пальцев задели потолок.

– Я думал, ты пошла в магазин или ещё куда–нибудь.

– Тебе следовало мне позвонить. Как насчёт ужина?

– Я сделал бутерброд с запечённым сыром.

У меня не было слов. Если он был дома, я всегда готовила ему ужин. И точка. Я хотела сказать ему об этом. Сказать, что знаю, что он видел и сдвинул записку. Я была уверена, что он это сделал. Хотя я могла и ошибаться. Запомнила ли я, куда точно её приклеила? Если я не права, то буду звучать как истеричка.

– Где ты был сегодня вечером?

– Я заехал к отцу.

– Без меня? – спросила я. – Мы могли бы встретиться в больнице.

– Я это не планировал. Я просто спонтанно решил заскочить к нему после работы.

Я скомкала стикер в руке. Состояние отца Натана быстро ухудшалось с тех пор как мы узнали, что у него рак лёгких. Когда мы узнали, он уже некоторое время был болен. Натан винил себя в том, что не убедил упрямого отца сразу же обратиться к врачу.

– Лучевая терапия подкосила его сильнее, чем обычно. Поэтому они оставили его в больнице.

– Ты звонил своей маме?

– Да. Она посылает “спасительную энергию” из Калифорнии,– он бросил пульт на диван. – Я закончил с телевизором, так что он в твоём распоряжении.

– Может, посмотрим что–то вместе?

Некоторые программы мы смотрим с Натаном вместе, некоторые врозь. Я ненавижу медицинские драмы в прайм–тайм. Он же покинет комнату, если увидит Тима Гана. Но, когда мы найдем программу, которую оба любим, мы всегда смотрим её с отрытыми ртами. Смеёмся над одним и тем же, даже если другие не находят это смешным. Покрикиваем на дурацких персонажей.

– Я пойду почитаю,– сказал он. – Хочу, наконец, начать книгу Эрика Ларсона, которую я заказал сто лет назад.

Исторический документальный роман. Не в моём вкусе. Я знала, что он ждал её с нетерпением.

– Хорошо.

Он повернулся, чтобы уйти.

– Я была у соседа,– сказала я. – Это было в записке. Он попросил меня помочь с распаковкой вещей на кухне.

– Как мило с твоей стороны. Переезжать одному, не так уж и весело.

– Я думаю, он бы тебе понравился,– сказала я запинаясь. Возможно, если бы они познакомились, мой соблазн в виде Финна исчезнет. Забавно, но мне казалось, что они поладят. Тебе следует как–нибудь подойти и поздороваться. Я не думаю, что у него много друзей.

Натан повернул голову ко мне.

– Его обогреватель всё ещё барахлит?

– Да,– я пробежалась рукой по взмокшей шее и вспомнила о прикосновении пальцев Финна. – Я обливаюсь потом.

Натан посмотрел на меня долгим взглядом и открыл рот, будто хотел что–то сказать. После короткой паузы он спросил.

– Как его зовут?

– Финн, он работал в банковской системе.

Натан смотрел на меня, переминаясь с ноги на ногу.

– Я попытаюсь зайти к нему и взглянуть на обогреватель, но не обещаю.

Он пошёл в спальню. Я приготовила себе поесть и смотрела телевизор, не вникая в то, что происходило на экране. Сегодня ничего особенного не произошло, но мои мысли все время метались от пятна помады и того, что Натан игнорировал меня прямо сейчас. До сильных рук Финна и его признания. Что такое поцелуй на самом деле? Соприкосновение двух частей тела, как например рук. Мысль о запретном поцелуе с Финном задевала что–то глубоко внутри меня.

Я всё ещё была липкой, поэтому я отложила мытьё посуды на утро и решила принять душ. Натан полностью сосредоточился на книге. Я переоделась в халат в гардеробной. Когда я принимала противозачаточную таблетку, я заметила, что в мешке для химчистки лежали какие–то вещи. Я присела на колени и просматривала вещи, пока не нашла галстук. Я быстро достала его, выпрямляя и разравнивая его на ковре. Он был скомкан, но чист. Я вздохнула со смесью облегчения и замешательства. Я склонилась над мешком. Потом понюхала, и почувствовала запах сигарет.

Я стиснула зубы. Натан бросил несколько лет назад и ни разу не срывался. Это не его запах, он просто остался на его одежде. Это чей–то запах. Или он из бара. В любом случае, он не из больницы. Насколько нужно быть безрассудным, чтобы врать насчёт больного отца?

Мои щёки начали гореть. Я с трудом сформировала мысль, которая не включала нецензурные ругательства. Я оставила вещи и рванула к изножью кровати.

– Где ты был сегодня вечером?

Он перевернул страницу.

– Я уже говорил тебе. В больнице.