— Так вам известно, что Ершова брала товары из магазина, не оплачивая их стоимости? — насторожился Басалаев.

— Откуда мне об этом знать, если я днем в магазин и не захожу, — удивился Сенцов. — Наше дело ночное. Днем старуха в магазин ходит то за сахаром, то за селедкой... — и старик опять пустился в пространные рассуждения.

Басалаев взглянул на меня, как бы говоря: «Ну что ты с ним будешь делать?»

Я махнул рукой: «Заканчивай, всё равно без толку».

Сенцов расписался в протоколе допроса, долго застегивал пуговицы на своем потрепанном пальто и, наконец сказав «Счастливо оставаться», ушел.

— Ну что ж, — невесело усмехнулся Басалаев, — первый пункт указаний начальства выполнен, сторож допрошен. Если у тебя есть время — после обеда можем сходить осмотреть помещение магазина.

Я согласился. Мы вышли из райотдела еще засветло. Всю дорогу Басалаев молчал.

В магазине мы пробыли около полутора часов. Осмотрели торговый зал, потом кладовые, подсобные помещения, кабинет директора. Басалаев лично опробовал крепость всех решеток на окнах, выходящих во двор; они выдержали его усилия и поэтому можно было не сомневаться в их надежности.

Новый директор с недоумением наблюдал за нашими действиями.

— Скажите, пожалуйста, у вас краж не было? — спросил у него Басалаев, по всей вероятности просто для очистки совести.

— Что вы, конечно нет!

Мы вышли на улицу.

— Ну убедился? — обратился ко мне Басалаев. — Подкоп видел? А следы взлома? А место, где прятался ночью преступник? Вот проклятое дело! Дай закурить — папиросы кончились.

Я похлопал себя по карманам.

— У меня нет папирос, Саша.

— Тогда подожди меня, — и он вернулся в магазин.

Я ждал его за углом у большой освещенной витрины. Сквозь стекло было видно, как Басалаев подошел к кассе, получил чек, потом встал в очередь к продавцу. Витрина была оформлена довольно безвкусно. Я вспомнил сторожа Сенцова и от нечего делать стал искать коробку духов, цена которой так смутила этого смешного старика. Вот он, сюрпризный набор «Весна». Я наклонился к стеклу...

Басалаев вышел из магазина и махнул мне рукой.

— Пошли. Ну что ты там копаешься?

Видя, что я продолжаю стоять около витрины, он подошел ко мне.

Я взял его за руку и легким пожатием заставил насторожиться. Он проследил за моим взглядом.

— Гвоздик... Ну и что ж?

— Тише ты. Неужели не понял?

— А-а... — только и произнес Басалаев.

Мне пришлось почти силой увести его от витрины.

— Не надо привлекать внимания, Саша, — сказал я. — Пойдем..

На следующий день Басалаев появился в райотделе только под вечер.

— Всё сделал, — сказал он, устало опускаясь на стул. — Участковые предупреждены. О случившемся поставлены в известность соседние районы. Побывал во всех дружинах. Теперь пусть кто-нибудь только попробует продать краденое.

Подполковник Огородников посоветовал организовать засаду. И в эту же ночь Басалаев с двумя оперативниками отправился к магазину. Мы с ним решили дежурить по очереди.

Но ни в эту ночь, ни в следующую, ни на третью никаких происшествий в магазине не было. С вечера сторож некоторое время медленно расхаживал около здания, а за полночь усаживался на свой ящик и как изваяние застывал до рассвета. Несмотря на свою глухоту, он ворочался всякий раз, когда раздавались шаги запоздалых прохожих, однако с места не поднимался. Можно было считать, что он бдительно несет службу, но проверять его не входило в нашу задачу.

Не поступало сведений и о продаже похищенных товаров.

— Что ж, мы люди выдержанные, — говорил Басалаев, возвращаясь с очередного дежурства. — Притаились, голубчики! Боитесь? — и он погрозил кулаком неизвестным злоумышленникам.

— Иди спать, Саша, — сказал я, глядя на его усталое лицо.

— Выспимся, когда их поймаем!

— Слушай, — спросил я, — тебе не кажется странным, что никто из работников магазина даже не подозревает, что у них крадут?

— Нет, не кажется. Мы имеем дело с хитрыми людьми. Они и крадут осторожно. Здесь — пару рубашек, там — несколько пар чулок, ботинки или туфли какие-нибудь. Везде понемногу. Я уж думал об этом. Не пересчитывают же в отделе каждый день весь товар. Вот они на это и били. А ходили, видно, как к себе домой, когда вздумается.

— Интересно, долго ли нам их караулить придется?

— Сейчас, пока ведется расследование, боятся, видно, магазин навестить. Но мы их успокоим — они хитрят и мы не глупее их. Есть у меня кое-какие мыслишки.

— Ты что задумал? — поинтересовался я.

— Узна́ешь. Ко мне сейчас один человек придет.

Не прошло и пяти минут, как в кабинет вошла Ершова.

— Вы меня вызывали? — спросила она, обращаясь к Басалаеву.

— Вызывал, Ершова, садитесь. Да уберите вы платочек, он вам больше не понадобится!

Она подняла голову и, широко раскрыв глаза, посмотрела на Басалаева.

— Крали у вас. Понимаете?

— Кто? — вспыхнула Ершова.

— Вот это, к сожалению, мне не известно. Но вашей вины здесь нет. Так вот, на днях сообщим об этом в торг, и вы вернетесь на старую работу.

— Спасибо.

— А благодарить меня нечего. Я хочу, чтобы вы помогли мне изловить этих негодяев.

— Как же я могу помочь вам, товарищ Басалаев?

— У вас кто-нибудь из родных в районе живет? Тетка в деревне, отсюда в двадцати километрах. А вы не могли бы дней пять у нее пожить?

— Могу и пять, и десять, сколько потребуется. Но разве это поможет вам поймать преступников?

— Очень поможет. Буду с вами откровенен. Воры ведь знают, что мы интересуемся недостачей в магазине. Знают и пока остерегаются. Вот мы их и успокоим. Пусть думают, что милиция идет по неправильному пути. Я сегодня вечером на служебной машине заеду за вами. И увезу вас к... тете. Только никому ни слова. Понятно?

— Понятно.

— И еще. Когда я приеду, постарайтесь вести себя так, чтобы соседи подумали, что я увожу вас совсем не к тете. Понимаете?

Ершова улыбнулась:

— Об этом не беспокойтесь. Я столько пережила, что мне не трудно будет выполнить вашу просьбу. А маме можно сказать о нашей тайне?

— Конечно, скажите. Зачем же ее волновать. Ну, идите домой, а часиков в девять я за вами заеду. Соседи-то в это время будут?

— Будут, — снова улыбнулась Ершова.

По словам Басалаева всё произошло как нельзя лучше. Ершова неплохо сыграла свою роль и, когда она «прощалась» со своей матерью, кое-кто из соседей даже прослезился.

«Новость» быстро распространилась по поселку. Но дошла ли она до тех, для кого предназначалась?

Мы дежурили уже вторую неделю. Пришлось обратиться к помощи дружинников. Желающих помочь оказалось вполне достаточно, и на каждую ночь мы с Басалаевым имели пару крепких, надежных помощников.

Около одиннадцати вечера я с двумя дружинниками направился к магазину. Механика стройтреста Василия Никандрова и каменщика Андрея Зайченко я знал хорошо. На них можно было положиться. Оба имели на счету по нескольку задержаний, для обоих уже миновало время романтического представления о борьбе с преступностью. Они понимали, что идут на серьезное, может быть, связанное с опасностью, дело.

Город отдыхал. Полный забот день остался позади. Из открытых окон доносилась музыка, смех. Изредка еще попадались парочки. На наших глазах пустели скамейки у домов. А мы шли к магазину, где нам предстояло провести ночь.

И вот мы у цели. Задворками пробрались в недостроенный дом, расположенный как раз напротив магазина. Идеальное место для наблюдения! Через окно отлично виден магазин, нас же с улицы заметить невозможно.

Предусмотрительный Басалаев натаскал в угол комнаты стружек, и пока один из нас наблюдал, остальные могли немного подремать. Ночи еще стояли холодные.

Время тянулось медленно. Но только было я прилег, как Никандров потряс меня за плечо. Я встал и посмотрел в окно. Да, меня потревожили не зря: со сторожем разговаривали двое мужчин. Вот они направились к витрине, к той самой. Сторож поднялся и начал расхаживать, поглядывая по сторонам.