Совсем рядом раздался рёв, с которым пламя вырывалось из пасти дракона, а потом послышался треск разгорающихся деревьев. Сольвейг решилась повернуть голову, но тут же об этом пожалела: монстр был не более чем в двухстах футах! Ужас как будто прибавил ей сил, и она обогнала Эби и ворвалась в пещеру сразу вслед за Кангером и Палошем, но они уже бежали обратно.

 - Нет, нам нужно другое...

Пещера была крошечной, в ней негде было укрыться, только редкие неровности скалы. Но бежать и искать другое укрытие возможности не было, дракон наступал.

 - Назад!

Сольвейг нырнула в небольшую нишу, которая ей попалась, и вжалась в неё изо всех сил, стараясь быть такой маленькой и незаметной, как только возможно.

А потом она услышала рёв, короткий крик, и почувствовала спиной убийственный жар. В нос ударил запах палёных волос, кожи и мяса, всю пещеру застелил дым, не дающий дышать. С трудом она сняла с пояса респиратор и нацепила на лицо. Ей хотелось орать от боли, но она понимала, что нельзя. Если дракон поймёт, что здесь остался кто-то живой...

Еще одна струя пламени пронеслась рядом, дожигая то, что ещё не сгорело. Сольвейг цеплялась в камень, чтобы не упасть, чтобы стать его частью, неуязвимой к огню. Но её одежда горела, а крик застрял в горле, и она думала только об одном: уйди, пожалуйста, уйди...

Потом удар обрушился на скалу и посыпались камни. Сольвейг продолжала держаться за скалу, не соображая, что делать, не понимая, что происходит. Потом она почувствовала, что каменный удар, а простая подножка валит её на землю, и тогда она закричала, не понимая, почему не может нормально вздохнуть.

 - Всё, я сбила пламя! - раздался чей-то голос и её отпустили.

Продолжая кричать и всхлипывать, Сольвейг перевернулась лицом вниз. Кажется, вся её спина, плечи, ноги и затылок сгорели. Она не понимала, как это может быть, не осознавала, что с ней будет дальше, но боль была невыносимой, а сердце готово было выскочить из груди. Она с трудом поднялась на четвереньки и огляделась: остался ли кто-то, кто мог бы ей помочь.

У дальней стены пещеры лежало тело, полностью чёрное. Чуть ближе к Сольвейг сидела Эби - её левая рука была буро-красной, рукав куртки полностью сгорел. Она держала за голову Кангера, с которым всё было намного хуже. Лицо, шея, грудь, руки и ноги - всё его тело было опалённым, из одежды уцелели только ботинки, остальные вещи прилипли к коже, словно став её продолжением. Сольвейг стало дурно: к таким раненым сразу направлялась госпожа Меридит, другие целители были бессильны. Но сейчас до лагеря было не меньше дня пути, и этот путь сам Кангер вряд ли осилит...

Он слабо хрипел, словно пытался закричать, но не мог, глаза его бешено вращались, а ноги непроизвольно подёргивались от боли. В руке Эби оказался нож, и Сольвейг даже пикнуть не успела, пытаясь возразить, не позволить убить человека - ведь его наверняка ещё можно спасти!

 Но было поздно. Кровь толчками вытекала из горла Кангера. Для него охота на дракона была завершена.

Сольвейг вновь бессильно рухнула на землю и заплакала. Если Ингви ещё раз спросит её об имени для дракона, она без сомнений назовёт его Дурной Приметой.

Странно, на этот раз Сольвейг не почувствовала холода при приближении Снежка. Возможно, она просто не успела об этом подумать. Но сейчас, когда он уже улетел, её начал бить озноб. Как-то неожиданно: от ожога, по логике, должно быть жарко, а ей холодно. Сольвейг всхлипнула, а потом стала дышать глубже. У неё болела голова, спина, всё тело. Её кожа, казалось, продолжала гореть, но при этом ей было ужасно холодно.

Но так не годится. Надо подняться и двигаться, иначе Эби её тоже прикончит. Сольвейг не без труда пошевелилась и приподнялась над землёй. Это было невероятно трудно и больно. Она чувствовала слабость, а задняя часть её тела, казалось, вспыхивала и погасала при каждом движении. Подняв голову, Сольвейг поняла, что Эби уже некоторое время сидит рядом.

 - Даже не думай, - злобно сказала Сольвейг, стаскивая со своего лица то, что осталось от респиратора. Он тоже наполовину сгорел, и когда она пыталась отнять его от лица, то обнаружила, что ткань прилипла к коже на щеке. Она потянула, но боль была такой жуткой, что она отказалась от этой затеи. - Отойди от меня! - сказала она Эби.

 - Лучше быстро, чем медленно, - сказала Эби, глядя в пустое пространство перед собой. Странно, что она вообще что-то сказала. С Кангером она всё решила сразу.

Сольвейг хотелось кричать от боли. Теперь она понимала, почему Кевин сошел с ума, не дождавшись помощи. Но если она даст слабину сейчас - то Эби не оставит ей даже шанса.

 - Забудь об этом, - сказала Сольвейг, но голос её предательски дрогнул. Она подползла к стене, и, опираясь на камень, поднялась. Ей было дурно и страшно, но хуже всего была боль. Она проникала в самую середину мозга, разрезая его на тысячу кусочков. Сольвейг не выдержала и застонала.

 - Через несколько часов ткани начнут отекать, - сказала Эби. - Опухнут шея и горло, и ты задохнешься...

 - На горле у меня ожогов нет, - сказала Сольвейг без прежней твердости. Она знала, что будет. И понимала, что Эби, возможно, права. - Я предпочитаю долго и мучительно. И вообще, ты просто убить меня хочешь, да? Чтобы я тебе не докучала?

 - Ты совсем идиотка...

 - Так вот, я и не собиралась, - сказала Сольвейг, уже не сдерживая слезы, но не позволяя себе упасть на землю, как ей того хотелось. - Чужие - так чужие, закрыли тему. Но даже чужому человеку ты могла бы оказать услугу. Двигай давай в лагерь, до него, если верить Палошу, меньше двенадцати часов пути. Если Меридит согласится помочь и возьмёт лошадь - будет здесь завтра в полдень.

«А если не согласится, или у неё будут более срочные и более близкие пациенты...» - завершать эту мысль Сольвейг себе запретила.

Эби молчала довольно долго. Сольвейг не решалась на неё посмотреть. Медленно переставляя ноги, не сдерживая стоны боли, она двигалась к выходу из пещеры. Здесь ей оставаться незачем.

Чёрт, как же больно! Она была рада, что не может видеть собственных ожогов, возможно, зрелище лишило бы её решимости. Позади послышались шаги, и она напряглась. Бороться? А смысл, если силы заведомо неравны? Смириться? Нет, просто нет, без причин и объяснений.

 - Дай руку.

Эби осторожно взяла её за запястье, но Сольвейг дернулась, и часть обожженной кожи осталась на пальцах Эби.

 - О, Вирд, ты непобедим! - воскликнула она сердито и продемонстрировала маленький тюбик с иголкой: - Обезболивающее!

На миг у Сольвейг потемнело в глазах от боли. Может, и правда нет смысла мучить себя? Но нет, её жизнь не может закончиться вот так! Она подставила руку, и Эби ввела лекарство.

 - Я сделаю, что смогу, - сказала она. - Но постарайся, чтобы эта жестокость была не напрасной.

Она спешно наносила мазь на спину, шею, затылок и ноги Сольвейг, и та чувствовала приятный холодок на обожжённой коже.

 - Лагерь переехал на Третьего Брата, - напомнила она.

 - Возможно, уже опять в другом месте, - возразила Эби. - Так что не психуй, если я задержусь дольше, чем ты ожидаешь. Просто продолжай ждать.

Она наложила бинты, но не перевязывала раны, чтобы не причинить лишней боли, а просто прикрыла их, чтобы ничего не попало под кожу. Потом сняла куртку и осторожно накрыла плечи Сольвейг. Та даже сумела сдержать стон  - обезболивающее уже начало действовать. Эби наполнила водой доверху три фляги и оставила их рядом. Потом собрала все обезболивающее, что уцелело из их запасов, и тоже сложила рядом, наказав использовать не больше одного флакона в пять часов. Сольвейг и сама это знала. Лекарство подействовало быстро, и она почувствовала такую жуткую слабость, что чуть не уснула прямо при Эби. Но едва та ушла, Сольвейг дала волю слабости и закрыла глаза.

Ей было холодно, больно, грустно и страшно. Она не знала, сколько прошло часов, но на горы уже опустилась ночь, а боль снова усилилась. Но это была половина проблемы, потому что ей стало трудно дышать. Было такое чувство, что внутри её горла выросло что-то огромное. Это было жуткое ощущение. Сольвейг с силой вдыхала и выдыхала воздух, но каждую секунду боялась, что это нечто в её горле вырастет ещё немного - и дыхание перекроется окончательно. Но шли минуты - долгие, жуткие, болезненные минуты, - а она продолжала дышать. Можно было надеяться, что так будет продолжаться и дальше. Превозмогая ужасные ощущения, разрывающие её спину и тело на части, Сольвейг сумела согнуть руку достаточно, чтобы ввести себе ещё одну порцию обезболивающего. Оставалось четыре капсулы. И неизвестно сколько времени ожидания.