— Па, надо что-то делать с отделом в магазине, — выдал я, едва мы оказались дома и передохнули после очередного жаркого трудового дня. Я сидел на кухне и уплетал курицу с макаронами, запивая сладким чаем. Отец только вышел из душа и, с удовольствием отдуваясь, сел на стул рядом.

— А что с ним надо делать? — посмотрел он на меня, откинувшись на спинку.

— Да уже полмесяца выручки по пятьсот-восемьсот рублей, куда это годится?

— Ну да, маловато, — шумно выдохнул отец и почесал нос.

— Ну а смысл такой торговли? — уставился я на него.

— Да нет никакого смысла! Какой там смысл, — согласился отец.

— Ну, и что будем делать? — недоуменно смотрел я на него.

— А что надо делать? — сказал отец.

— Ну как что!? — растерялся я, пожав плечами. — Как-то решать этот вопрос. Я не знаю, продавцов менять, цены понизить, решать, в конце концов, будем мы арендовать дальше этот отдел или нет!? Как-то так…

— Придет время — решим вопрос, — закрыл глаза отец, откинулся на спинку стула полностью, застыл расслабившись.

— И когда это время придет? — сказал я, совершенно не улавливая конкретики в диалоге, что меня совсем обескураживало. — Как мы его решим? Закроем отдел?

— Если надо, закроем, — сказал отец, не меняя состояния.

Некоторое время я сидел в ступоре и смотрел на отца, осмысливая диалог. «О чем он был? Что мы решили?» Как разговор глухого с немым. Я ничего не понимал. «То ли ему все равно, то ли просто сейчас такое состояние у него, что не хочет думать о проблемах». Я запутался в неопределенных фразах отца, как в вязкой трясине.

— Ну, ладно, — буркнул я растерянно, доел и вышел из-за стола.

Минут через двадцать меня потянуло в сон. Превозмогая дневную усталость, я сел за компьютер и за час управился с текущими накладными и подготовил новые на следующий день — две в киоски и одну в «Пересвет». После я лег и мгновенно уснул.

Телефонный звонок в девять утра выдернул меня из дремы — звонил Алексей Семенович, интересовался, когда мы будем на складе. Я сказал, что в одиннадцать. Он всегда звонил перед тем, как везти нам очередную партию товара. Я хоть проснулся и выспался, но чувствовал, как налитое еще вчерашней усталостью тело гудело, не получив полноценного отдыха.

На складе мы были в половине одиннадцатого. Я снял замок, распахнул ворота и вошел внутрь. На меня пахнуло сильной прохладой, будто из дневной июльской жары я попал в октябрьскую ночь. Даже продрог в первую секунду. Я поежился, осмотрел плотно заставленный товаром склад и вернулся наружу. Тело тут же обволок тягучий зной, я мигом согрелся. Отец стоял снаружи в тени и курил, мечтательно задрав голову. Я взял накладные из кабины и, не дожидаясь отца, принялся собирать розницу. Это нудное занятие мне удалось для себя превратить в подобие игры. Зная, где лежит каждая пачка, каждый флакон, каждый пузырек, я собирал очередную накладную и старался отметить и запомнить сразу несколько позиций из тех, что находились рядом. Оптимизацией своих действий я вытравливал скуку и серость из наших рабочих будней, будил в себе азарт, стараясь довести время сбора каждой накладной до минимума. Эдакий трудовой перфекционизм. Моя тактика приносила плоды. Средние накладные в сорок позиций я собирал минут за двадцать. Быстрее уже не получалось. Как только я пытался еще ускорить сборку, начинал пропускать товарные позиции, не доносил их отцу к месту упаковки товара, и, как следствие, розничные точки снова недополучали товар. Отец тут же начинал недовольно ворчать и отчитывать меня за промахи.

Я отметил ручкой пять позиций, пошел вдоль полок, собирая в охапку товар: одного десять штук, другого пять, третьего снова десять, четвертого десять, пятого двадцать.

— Так, давай, что тут собирать? — произнес подошедший отец, разглядывая образовавшуюся моими трудами кучу товара. — Это укладывать?

— Да, — кивнул я. — Это собирай, упаковывай, то, что я собрал.

Отец взял пустую коробку и размеренно принялся ее наполнять. Я продолжал напряженно бегать по складу, принося отцу все новые товарные позиции.

— Не спеши, нормально собирай, чтоб ничего не пропустить, — сказал отец.

— Стараюсь не пропускать, вроде все отмечаю и собираю, — ответил я, принеся ему очередную охапку товара и услышав знакомое тарахтение приближающегося «газона».

В проеме показался Алексей Семенович, увидел нас и поднял приветственно правую руку: «Анатолий Васильевич, Рома, приветствую!»

— Привет, Алексей Семенович! — дружелюбно сказал я, пожимая ему крепко руку.

— Склад полный, это хорошо! — произнес деловито экспедитор, окинув взглядом весь наш товар. — Бизнес идет?

— Идет помаленьку, — сказал отец, закуривая и выходя наружу.

— Что новенького в «Оптторге», Алексей Семенович!? — весело спросил я, уже заранее смеясь с будущего ответа, догадываясь о его содержании.

— Ой! Да какие там дела! — отмахнулся раздраженно тот. — Сидят там, пррраститут-ки! Нихера не делают! Гонять их всех надо, пороть каждую!

Я рассмеялся в голос, Алексей Семенович был в своем репертуаре.

— Ну что, мне подъезжать!? — уточнил он, поправляя кепку на затылке.

— Да, подъезжай! — махнул я.

«Пепелац», беспрестанно скрежеча зубьями передач, сдал задом к складу.

— Хорош, Алексей Семенович! — Крикнул я, дал отмашку, и «газон» заглох.

Экспедитор выскочил из кабины, запрыгнул в будку и принялся подавать товар.

— Все, Алексей Семенович! — выдохнул я тяжело, едва мы закончили выгрузку, взял в руки накладные. — Сейчас проверю количество, но, вроде все сходится.

— Проверяй, поверяй! Я подожду! — тут же замахал руками тот, пряча в кулак обмотанные грязной тряпкой пальцы левой руки. — В таком деле нужна точность!

Экспедитор спрыгнул на землю с ловкостью двадцатилетнего и стал прогуливаться по складу. Я в который раз удивился про себя его двужильности.

— Алексей Семенович, а сколько ж тебе лет уже? — не удержался я.

Тот остановился, почесал затылок под кепкой, прищурил глаз, считая в уме.

— Да как и бате твоему! — Развел руками экспедитор. — Пятьдесят два в этом году будет, да, Васильич!?

Отец, сидя на упаковках с товаром, отдыхая, кивнул.

— Ого! Вы ровесники! Я и не знал! — удивился я. — Да на тебя весь «Оптторг» должен молиться, Алексей Семенович! Ты один половину их товара развозишь!

— Да ну их к чертям собачьим! — сорвав кепку с головы, отмахнулся ею экспедитор и вернул на место. — Сидят там… пррраститутки!

Я уже ждал его фирменное ругательство, тихо засмеялся.

— Все, Алексей Семенович! Все сходится, без недовоза, — сказал я, закончив с проверкой, расписался в накладной и протянул ее экспедитору. — На.

Тот взял бумагу, оглядел прищуром склад, произнес: «А склад-то уже маловат! Расширяться вам пора, склад побольше искать, Васильич!»

Отец, закряхтев, встал, заходил по складу, ответил: «Да пока и этого достаточно».

— Алексей Семенович, не переживай! — улыбнулся я. — Все у нас под контролем, склад новый мы уже присмотрели.

— Это который же!? — встрепенулся тот.

— А вон! — махнул я на улицу. — Пойдем, покажу.

Все трое вышли за ворота.

— Этот вот! — указал я пальцем на склад напротив на взгорке, тот самый, куда мы хотели попасть изначально.

— Во! Вот это я понимаю! — развел руками Алексей Семенович. — И побольше и повыше. — Он замер на секунду и засобирался. — Ладно, господа, поехал я дальше! Пока!

«Газон» издав стартером звук «ыыы», вздрогнул от старости и, натужно скрипя всей рамой, пополз вверх меж складами к проходной. Мы с отцом закурили.

— Надо будет снова с хозяевами завести разговор об аренде этого склада, — сказал я, кивнув в сторону взгорка.

— Зачем? — удивился отец. — Мы ж уже с ними разговаривали раз, нам отказали.

— Как зачем!? — удивился уже я. — Затем, что если нам нужен будет склад больше, то надо будет снова разговаривать об этом складе. Или ты собираешься тут сидеть!?

— Вот когда понадобится нам новый склад, тогда и будем думать, а сейчас нечего себе голову морочить! — изрек отец и глубоко затянулся. — Пошли товар собирать лучше.