Один двор, второй, третий. Автобусная остановка. Киоски. Людей почти не было. Одинокие «бомбилы» выжидающе ползли по дороге на своих машинах — высматривали поздних пассажиров. Я перешел дорогу и пошел по грунтовой тропинке. Спазм! Ком резко подкатил к горлу, рот наполнился слюной. Я понял, больше не сдержусь, оглянулся — ни души — в два шага я преодолел расстояние до одинокого кустарника и наклонился. Меня дико вывернуло наизнанку, казалось, от самого паха. Второй спазм — снова все содержимое желудка наружу. Я жадно схватил воздух, задышал свободно. Несколько секунд облегчения и третий спазм — жалкие остатки вышли из меня, и ноги мгновенно стали ватными. Тут же всего прошиб пот, тело обмякло, боль ушла. Разом прекратилось все — невыносимый огонь изжоги, изматывающая боль желудка. Я сплюнул, медленно выпрямился, выдохнул, стер испарину со лба и блаженной походкой продолжил путь. «Надо будет ничего не есть, так лягу спать», — решил я. У ближайшего киоска я купил бутылку воды, умылся — пришел в чувство, освежился. Домой я дошел в состоянии эйфории такой силы, будто все мои жизненный трудности только что решились, и дальше меня ждала вечность безмятежности и покоя. Спал я как убитый.

ГЛАВА 9

Твердолобость — штука страшная, но жизнь лечит ее настойчиво. Я будто бы сделал нужные выводы, забросил алкоголь и фастфуд и неделю после обострения честно пытался нормально питаться. Едва на следующее утро я проболтался о случившемся, мать тут же отбросила в сторону все семейные дрязги и принялась ревностно готовить для меня всяческие диетические супы, каши и прочее. Результат появился сразу, я оклемался, и к концу недели дискомфорт в желудке почти пропал. Обострение миновало. Дальше все вернулось на круги своя — я забросил режим питания, гася боли сиропом и таблетками.

Эдик неспешно затянулся, смакуя, выдохнул дым через окно на улицу и уставился на меня масляными глазами. Мы сидели в его машине у гостиницы после моего очередного вечера в «Чистом небе». До конца лета оставалось два дня.

— Ну, чего там у вас с Иннкой? Как проводил? — произнес он нетерпеливо.

— Да нормально. Сели в такси, доехали, пригласила домой, посидели, пообщались, попили чаю, да и домой пошел, — не считал нужным врать я, про желудок умолчал, неудобно, выдумал лишь чаепитие.

— Да ладно!? — уставился на меня Эдик. — Просто попили чай и пошел домой!?

— Ну да, — пожал я плечами.

— Чего-то бред какой-то, — Эдик аж растерялся.

— Да чё бред-то!? А что я должен был сразу на нее залезть что ли? — выпалил я в лоб, и пристально уставился ему в глаза. Эдик смутился. Чего я и добивался. Верный прием — выдаешь вопросом то, что человек хочет услышать и смотришь на него как на дурака. А никто не хочет выглядеть дураком, поэтому и затыкается. Работает безотказно.

— Да не, ну, не залезть, конечно, — озадачился Эдик. — Ну, не знаю, например…

— А вот остальное уже секрет! — расплылся я в улыбке.

Тоже подействовало.

— Ааа…! Вон как! — Эдик облегченно выдохнул и расслабился, получив желаемое. Раз секрет есть, значит, что-то все-таки было, о чем он мог узнать и чуть позже. Я, перехватив инициативу, предложил поехать. Мы тронулись.

— А мы с моей жениться собрались, — сказал вдруг Эдик.

— Да ладно!? — уставился уже я на него. — Она беременная что ли?

— Да почему беременная? Нет, — удивился Эдик.

— Ну, не знаю, мало ли, — я дипломатично замолчал. Не скажешь же приятелю, что не можешь найти в голове у себя ни одной разумной причины для женитьбы на такой девушке. А причины я не видел. Эдик свою девушку явно не любил. Она была тупа как пробка. Страшная. Тощая. Неряшливая. Я озадаченно глянул на Эдика.

— Ну, просто уже давно живем вместе, — продолжил тот, отвечая на мой взгляд. — Как-то привыкли друг к другу. Пора уже что-то решать.

— Да вы же там сретесь без конца по поводу и без, не? — сказал я, глядя в окно.

— Ну, бывает, ругаемся. А кто не ругается? А так… да меня, в принципе, она устраивает, — вяло оправдывался Эдик.

Мне было все равно. Я спрашивал на автомате, не мог понять такого выбора, но признавал право самого выбора за каждым. Выбор сделан — живи с ним, не плачь.

— И когда свадьба?

— Да вот, через неделю. Как раз, отгуляем и на море, свадебное путешествие, типа, — смутившись, Эдик зашкрябал пальцами по коротко стриженой голове.

— А жить-то где будете? Там же, на съемной?

— Да не. У меня есть своя однушка, от тетки досталась, в ней будем жить. Ремонт надо только сделать и можно заселяться.

— Блин! Класс! Своя квартира, круто! Поздравляю! — встрепенулся я, едва разговор зашел о чувствительном для меня моменте.

Свое жилье. Я задумался на долю секунды. «Когда уже у меня будет своя квартира? Не понятно. Денег нет. Вроде и зарабатывать начали с отцом сейчас, но это все равно копейки. Мне двадцать шесть лет, время еще терпит, вот бы к тридцати свое жилье купить! Если куплю, то буду самым счастливым человеком на свете! Обалдеть, своя квартира!», — думал я, провалившись сознанием в мечту.

— Спасибо, — вернул меня в реальность Эдик.

Мы заехали в мой двор. Тишина. В редких окнах бетонных коробок горел свет.

— Сколько с меня? — сказал я.

— Да как обычно! — Эдик рассмеялся. — Сколько не жалко.

Примерную таксу знали оба. Меньше я никогда не давал, часто чуть больше. Я расплатился, мы распрощались. Белая «семерка» поползла прочь, подпрыгивая на дырявом асфальте. Я посмотрел ей вслед и полез за ключами в карман. «К тридцати будет у меня своя квартира», — твердо решил я и нырнул в подъезд.

Лето кончилось. И словно в качестве компенсации в первые выходные сентября случился ежегодный День города. Праздное народное гуляние по центральным улицам города продолжалось весь день и плавно перешло к вечеру в алкогольное веселье. Молодежь, разгоряченная спиртным, запрудила центр, вытеснив окончательно прочие возрастные группы горожан. Все ждали салюта. Я знал, после него вся праздная лавина устремится в ночные заведения, создав у входа каждого столпотворение и давку. Ровно в 22:00, едва загрохотал салют, и зеваки кругом задрали головы вверх и одобрительно загудели, я спустился в «Чистое небо». Расчет мой оказался верным, клуб еще пустовал. Я пообщался с барменом, едва заказал двойную «отвертку», как счастливый ор снаружи стих вместе с выстрелами салюта, и толпа хлынула в клуб. Через десять минут внутри яблоку было негде упасть. Сплошная гудящая человеческая масса, густым желе заполнила каждый уголок клуба, принялась курить и требовать алкоголя. Танцпол загрохотал музыкой. Началось!

Безумный вечер! Через час на танцполе от духоты запотели все настенные зеркала. В тот вечер я ожидаемо встретил в «Чистом небе» всех завсегдатаев. Юля продолжала загадочную игру в улыбки, то флиртуя со мной в разговоре, то отстраняясь. Аня, вынырнувшая из водоворота тел, вдруг оказалась со своими подружками около меня. Я кивнул ей. Аня, как всегда чуть жеманно, принялась рассказывать окруживших ее подружек об успехах в личной жизни. Я потягивал алкоголь, курил и вынужденно слушал.

— Да, девченки, прикиньте, выхожу замуж через месяц! — донесся до меня ее голос.

Я смотрел на Аню — дурочка, она мне нравилась.

— Он весь такой фээсбешный! — сияла Аня широкой улыбкой.

Через секунду человеческая масса колыхнулась и разнесла меня и Аню друг от друга, ее радостный монолог заглушила музыка. Настроение тут же испортилось, мне стало тоскливо. И я, словно протестуя, заказал очередную двойную.

Через час из толпы на меня вывалился подвыпивший вспотевший и всклокоченный Саня, бывший парень Инны. Конопатое лицо Сани сияло чистым и ясным, почти детским взором и такой же открытой улыбкой. «Счастливый дурачок прям», — подумал я, глядя на долговязую покачивающуюся фигуру в распахнутой наполовину взмокшей рубашке. Саня мне обрадовался, пожал руку. Странная штука, вроде как дорогу не перебегаешь парню, не отбиваешь у того девушку, пара сама расходится, а все равно чувствуешь перед ним неловкость, будто действительно так поступил. Дурацкая ситуация. Саня продолжал по-детски улыбаться. «Угораздило же на него наткнуться».