— Кто-то из вашего руководства мог это сделать?

— Да, есть несколько человек, у кого имеется подобный допуск, но им всем пришлось бы пройти через меня. По крайней мере, таков порядок. Хотя есть несколько уровней безопасности, которых даже я не знаю. Начальство могло оставить для себя лазейку. Но мне про это ничего не известно.

Фордис немного расстроился. На самом деле, до сих пор Новак не сказал ничего инкриминирующего, и ни в чем особо не прокололся. Его ошибка не была чем-то необычным — агент видел, как невинные люди ошибались гораздо сильнее, не справившись с давлением допросов.

Но дом, машины, ковры...

— Могу я спросить вас, агент Фордис, что заставляет вас думать, что эти письма были подброшены?

Фордис решил немного сменить тему разговор. Он пристально посмотрел на него.

— Вы же знаете, доктора Кру. Вы бы назвали его глупым?

— Нет.

— Могли бы вы назвать умным поступком то, что он оставил в своем ящике инкриминирующие его письма? И даже не попытался стереть их?

Молчание. Затем Новак кашлянул, прочищая горло.

— Но он их стер.

Эти слова заставили Фордиса слегка стушеваться.

— Но вы их восстановили. Как?

— С помощью одной из наших многочисленных систем резервного копирования.

— Можно ли что-нибудь окончательно стереть с одного из ваших компьютеров?

— Нет.

— Все это знают?

Очередное колебание.

— Я думаю, большинство.

— Итак, мы вернулись к моему первоначальному вопросу. Был ли доктор Гидеон Кру глупым человеком?

Теперь он увидел, что фасад невозмутимости и уверенности Новака дал трещину. Наконец-то агенту удалось разозлить мужчину.

— Послушайте, я нахожу, что весь ваш допрос довольно оскорбителен. Все эти вопросы о моих личных финансах, эти намеки на подброшенные электронные письма, этот поздний неожиданный ночной визит. Я хочу помочь расследованию, но не желаю сидеть здесь и чувствовать себя жертвой.

Фордис, с его богатым опытом допроса подозреваемых, почувствовал, что дошел до конца интервью, и никакой полезной информации больше уже не получит. Не имело смысла и дальше провоцировать Новака. Агент закрыл блокнот и встал, снова вернувшись к своему дружескому, располагающему тону.

— К счастью, я закончил. Благодарю, что уделили мне свое время. Это было обычным делом, не нужно беспокоиться.

— А меня это беспокоит, — сказал Новак. — Я не думаю, что подобное допустимо, и собираюсь подать жалобу.

— Естественно, вы можете это сделать.

Пока Фордис шел к своей машине, он надеялся, что Новак не будет на него жаловаться или, по крайней мере, подождет несколько дней. Жалоба будет сейчас весьма некстати, она может сковать ему руки. А ведь он был наполовину уверен, что Новак каким-то образом замешан во всей этой истории. Разумеется, это не оправдывало Кру, да и Новак не выглядел как террорист.

И все же вопрос касательно того, действительно ли Гидеона подставили, оставался открытым.

53

Гидеон съехал с грунтовой дороги в десяти милях от ранчо Пайют-Крик. Ему необходимо было взять себя в руки и привести мысли в порядок. Он чувствовал себя ужасно из-за того, что только что сделал с Уиллисом. Он напугал этого человека, угрожал ему, унизил его. Этот парень, конечно, был далек от того, чтобы называться праведником, но при этом он был невиновен и такого отношения явно не заслужил. Касательно его невиновности сомнений никаких не осталось. Возможно, это сделал кто-то другой, состоящий в этом культе? За спиной Уиллиса? Но… нет, маловероятно, что подобное можно было провернуть в обход лидера.

Похоже, Гидеон совершил чудовищную ошибку.

Кроме того, на часах уже был час ночи. Пошли последние сутки, предшествующие Дню-Икс. Сутки. И у него не было никаких мыслей по поводу того, кто за всем этим стоит. Проклятье, даже когда он прибыл в Санта-Фе восемь дней тому назад, соображений по этому делу у него было куда больше.

Он с силой сжал руль, понимая, что соображает хуже, чем когда-либо. Он должен был взять себя в руки и как следует все обдумать. Он припарковался, выключил двигатель, распахнул дверь и вышел из машины. Ночь стояла прохладная, дул легкий ветерок, колыхавший ветви сосен, а на небе мерцали звезды. Гидеон попытался нормализовать дыхание и успокоиться, став вышагивать из стороны в сторону.

Итак, ранчо Пайют-Крик не имело никакого отношения к террористическому заговору. Сейчас это было для него очевидно. Видимо, далее стоило обратить внимание на Джозефа Карини и на мечеть Аль-Дахаб. Вот, что за люди теперь должны были стать его основными подозреваемыми. Он уже слишком много выяснил, чтобы сомневаться. Очевидный ответ — самый простой ответ — зачастую и есть самый верный. Это один из фундаментальных принципов науки и уголовного расследования.

Но настолько ли все очевидно? Почему мусульмане устроили дело так, чтобы выставить Гидеона своим соратником-мусульманином, ведь такой шаг мог только увеличить шансы на то, что и они станут подозреваемыми? В конце концов, следствие и так уже тонной кирпичей обрушилось на них. Сотни следователей изучили каждый уголок их мечети, переворошили всю документацию и все персональные данные, допросили каждого прихожанина, раскопали все возможные секреты. Гидеон и Фордис были всего лишь двумя следователями из сотен других. И им при этом не удалось выяснить ничего необычного — по крайней мере, на первый взгляд. Так или иначе, кто бы ни пытался подставить Гидеона, он пошел на огромный риск, проникнув в высоко секретную компьютерную систему. Этот человек был уверен, что Гидеон выяснил что-то настолько инкриминирующее, настолько опасное, что возникла необходимость применить к нему чрезвычайные меры…

Внезапно он замер. Подставить его. Обстоятельство, на которое он раньше совсем не обратил внимание, внезапно стало для него настоящим озарением. Все эти провокационные действия были направлены против Гидеона Кру и больше никого. В конце концов, никто не попытался подставить за компанию с ним и Фордиса, хотя, де-факто, он выяснил не меньше опасных подробностей!

После крушения самолета, когда установили факт саботажа, Гидеон был уверен, что тот, кто это делал, пытался убить их обоих, чтобы остановить их линию расследования. Но ведь основной вопрос заключался в том, кого хотели остановить! Судя по последующим событиям, остановить хотели именно Гидеона.

Что он такого сделал? С кем он разговаривал в отсутствие Фордиса?

Ответ пришел сразу же, стоило только задать вопрос.

Он уставился в темное небо, глядя на жесткие и бескомпромиссные точки звездного света. Возможно ли это? Это казалось совершенно невероятным. Но ведь он получил неопровержимые доказательства, что это не Уиллис, и нутром чуял, что дело не в мусульманах. Когда Гидеон повернулся и направился обратно к «Джипу», он не мог не вспомнить известное высказывание Шерлока Холмса: «Когда ты исключаешь невозможное, то, что осталось, насколько бы невероятным оно ни казалось, и есть правда».

54

Сидя в своем кабинете в командном центре на Двенадцатой улице, Дарт медленно вернул телефонную трубку на базу. Он посмотрел в крошечное окно, и оттуда на него глянул черный прямоугольник ночи. Затем он снова поднял трубку и набрал номер. Его руки слегка подрагивали от сочетания усталости и ярости. Было четыре часа ночи, но время больше не имело значения.

После первого же гудка трубку сняли.

— Специальный агент Миллард.

— Миллард? Это Дарт.

— Доктор Дарт? — голос Милларда стал заметно более напряженным.

— В каком статусе сейчас охота на Кру?

— Что ж, сэр, сейчас мы бросили на нее весь доступный персонал, и наши люди все еще прочесывают район, но мы все больше убеждаемся, что он и его сообщница утонули в…

Дарт почувствовал, как ярость сметает его контроль.