— Да неужели! А ты выглядишь, как мой сопливый брат.

Они наполнили водой пустые банки из-под пива и продолжили свой путь, выйдя к дальнему концу оврага и поднявшись по его склону.

В самый разгар дня число полетов вертолетов увеличилось, к тому же иногда над ними проносились небольшие легкомоторные самолеты. Гидеон не сомневался, что их преследователи используют инфракрасный и доплеровский радар, но сильный дневной зной и плотные кроны деревьев помогали им оставаться в безопасности. К вечеру они приблизились к южной оконечности Медвежьей головы — местности, которая была знакома Гидеону.

На закате они, наконец, достигли конца гор. Они поднялись на вершину последнего хребта, по-пластунски подобрались к его краю, и сверху — под прикрытием молодой дубовой поросли — принялись наблюдать за раскинувшимся внизу городком Лос-Аламос — домом Дж. Роберта Оппенгеймера, Манхэттенского проекта и атомной бомбы.

Несмотря на свое замечательное прошлое — в свое время само его существование было совершенно секретным — Лос-Аламос выглядел как любой другой правительственный городок: уродливый и безликий, с заведениями фаст-фуда, с панельными жилыми комплексами и невзрачными офисными зданиями. Особенным его делали местные красоты: город и лаборатории располагались на рассредоточенных изолированных плато, расходящихся веером от гор Хемес. Это был один из самых высоких городов в Соединенных Штатах, и располагался он на высоте более семи тысяч футов. Первоначально такое положение было выбрано ввиду недоступности и удаленности: с одной стороны он был окружен огромными скалами высотой в несколько тысяч футов, а с другой отрезан высокими горами. Гидеон так же смог рассмотреть за городом огромную трещину в рельефе, известную как каньон Уайт-Рок, внизу которого ревела незримая Рио-Гранде, прокладывая себе дорогу через ряд порогов и водопадов.

К югу от города Гидеон увидел основные высокотехнологичные зоны — тщательно огороженные участки, которые были усеяны россыпью огромных складских зданий. От одного взгляда на это место его охватила дрожь. Неужели это была самая лучшая идея? Но Гидеон не видел другого выхода. Кто-то подставил его. И он должен был выяснить, кто. Гидеон повернулся на бок и долго пил из грязной банки воду, затем передал ее Алиде.

— Как я и надеялся, поиски по воздуху в основном охватывают северную область.

— И что теперь? Сломаем забор?

Он покачал головой.

— Это не обычный забор. Он оснащен инфракрасными датчиками, датчиками движения, давления и цепью аварийной сигнализации — и по всей его протяженности установлены скрытые камеры. Даже если бы мы через него прошли, есть и другие невидимые кольца безопасности, о которых я ничего не знаю.

— Мило. Итак, значит, нам надо просто найти какую-нибудь дыру. Идем искать?

— Там нет никаких дыр. В Техзонах организован самый высокий уровень безопасности.

— Кажется, тебе не повезло, Усама.

— Нам и не нужно скрываться от служб безопасности. Мы войдем через основной вход.

— Да, правильно, так и сделаем. С твоим-то именем в верхней части списка самых разыскиваемых лиц ФБР — лучший план!

Он улыбнулся.

— Я не думаю, что я там есть. По крайней мере, пока. У них есть все основания хранить мои поиски в секрете. Они думают, что я примкнул к террористической группировке — к чему тогда им всем сообщать, что меня опознали, и что я все еще на свободе?

Алида нахмурилась.

— Я все еще думаю, что это безумно рискованно.

— Есть только один способ это проверить.

И Гидеон поднялся на ноги.

37

В лифте не было кнопок с номерами этажей, лишь отверстие для ключа и вооруженный морской пехотинец, который должен был управлять им. Дарт вошел в лифт. Военный, несмотря на то, что хорошо знал командира, все же проверил его удостоверение — он знал, что Дарт устроит ему разнос, если он пренебрежет этой своей обязанностью — и лишь после этого вставил ключ в отверстие и повернул один раз.

Казалось, лифт опускался целую вечность. Но это дало Майрону Дарту несколько минут на то, чтобы собраться с мыслями и подвести итоги. День-Икс приближался, все районы Вашингтона пришлось эвакуировать и наводнить большим количеством войск. Каждый квадратный дюйм был обыскан — как вручную, так и собаками, и радиационными сканерами. Между тем, страна буквально затаила дыхание, мрачно ожидая, что Вашингтон вот-вот сравняют с землей.

Множество людей по всей стране опасались, что ответ из округа Колумбия — встречная атака — только разозлит террористов и заставит их выбрать еще одну цель. В результате этого другие крупные города США — от Лос-Анджелеса до Чикаго и Атланты — погрязли в панике. Жители бежали из этих городов, небоскребы пустели один за другим. В Чикаго начались массовые беспорядки, и большинство жителей покинули город, практически очистив районы Миллиниум-Парк и Сирс-Тауэр. В Нью-Йорке тоже царила полная неразбериха, целые кварталы выглядели покинутыми. Фондовый рынок практически обрушился, а Уолл-Стрит переместила большую часть своих торговых операций в Нью-Джерси. Множество известных американских достопримечательностей опустели вместе с прилегающими к ним зонами — от моста Голден-Гейт до Колокола Свободы. Даже в районе Западных Ворот Сент-Луиса началась паника. В целом это все походило на театр абсурда.

Вместе со спекуляцией и паникой нахлынули и неизбежные обвинения в нерасторопности расследования. На NEST обрушилась приливная волна критики, теорий заговора и публичной ярости. Их называли некомпетентными, неорганизованными, непрофессиональными и погрязшими в бумажках бюрократами. Большая часть критики — и Дарту приходилось это признавать — была заслуженной. Следствие начало жить своей жизнью, словно монстр Франкенштейна, превратилось в настоящий lusus naturae[45] и вышло из-под контроля. Что ж, Дарт не был удивлен. На самом деле, это было неизбежно.

Морпех взглянул на него.

— Что вы сказали, сэр?

Дарт внезапно осознал, что пробормотал последнюю мысль вслух. Боже, как же он вымотался! Он покачал головой.

— Ничего.

Двери лифта открылись, и перед Дартом предстал коридор, отделанный синими и золотистыми красками. На настенных часах было одиннадцать часов вечера… впрочем, они находились глубоко под землей и в подобной обстановке время суток теряло всякий смысл. Как только Дарт вышел, перед ним возник эскорт из пары морских пехотинцев. Окружив начальника из NEST, они сопроводили его по коридору, после чего миновали комнату, полную людей, сидящих за плотной стеной мониторов. Все присутствующие одновременно говорили по своим гарнитурам, и голоса их сливались в единый неразборчивый гул. Затем Дарт миновал следующую комнату, в которой стоял подиум с президентской печатью, телекамерами и голубым экраном. Далее шли конференц-залы, небольшой кафетерий и временные военные казармы. Наконец, они подошли к закрытой двери, рядом с которой был установлен стол. Человек, сидящий за ним, улыбнулся.

— Доктор Дарт? — спросил он.

Дарт кивнул.

— Проходите, пожалуйста. Он ожидает вас, — мужчина потянулся к ящику стола, нажал на скрытую кнопку, раздался гул, и дверь позади него открылась.

Дарт вошел внутрь. Президент Соединенных Штатов сидел за огромным, ничем не примечательным столом. На противоположных его концах стояла пара миниатюрных американских флагов. Между ними находился целый ряд телефонных аппаратов различных цветов, словно это были атрибуты детской игровой комнаты. На боковой стене располагалось около полудюжины мониторов, и на каждом из них шел свой сюжет. Аудио было выключено. Начальник штаба президента молча стоял в стороне, сложив руки перед собой. Дарт обменялся с ним кивками, не произнеся ни слова, и лишь затем обратил внимание на человека за столом.

Под знаменитой копной черных волос и густыми бровями глаза президента казались впалыми, под ними прослеживались четкие очертания темных кругов.