— Они собираются в Медном Каньоне незадолго до заката...

— Вы сами их видели?

— Да, видела.

— Как вам это удалось?

— Я заметила их с обрыва. Там есть тропа, идущая вдоль самого края, по которой я часто езжу. Оттуда-то я и увидела их, идущих по дну Медного Каньона и несущих материалы для изготовления бомбы. Они строят там бомбу.

— Материалы для изготовления бомбы? Что вы имеете в виду?

— Ну, рюкзаки битком набитые разными вещами. Послушайте, я не шучу, они создают бомбу.

— И часто они попадались вам на глаза? Люди, о которых вы говорите, появляются там систематически?

— Ну… я видела их только один раз, но один раз — это все, что требуется...

— Когда?

— Около полугода назад. И позвольте мне описать вам тех людей...

— Спасибо.

Фордис записал ее имя и адрес, и они направились обратно к машине. Он скользнул за руль, все еще пребывая в бешенстве.

— Очередная пустая трата времени.

— Возможно, и нет, — не согласился Гидеон. — Вдруг эта наводка на каньон выгорит?

Фордис задумался.

— Хм… ладно, может, ее и стоит ее проверить. Но эта женщина просто повторяла слух — она сама этого не видела. Что меня действительно заинтересовало, так это те двое парней, которые вышли за нами из мечети.

— За нами следили?

— А ты их не заметил?

Гидеон покраснел.

— Я даже не оглянулся.

Фордис покачал головой.

— Не знаю, кто они, но я записал длинное видео достаточно хорошего качества.

— Видео? Когда, черт возьми, ты успел снять чертово видео?

Фордис усмехнулся и достал из кармана ручку.

— Девяносто девять долларов, «Шарпер Имидж»[31]. К чему биться, заполнять формы запросов в трех экземплярах и ждать недели, чтобы заполучить официальную видеозапись допроса у NEST, если есть эта чудо-ручка, — он завел двигатель, и его лицо посерьезнело. — Мы и так потеряли три дня. Осталась неделя до Дня-Икс, может быть, даже меньше. И взгляни, что творится вокруг. Только взгляни на этот бардак. Это дерьмо до смерти меня пугает.

Гидеон презрительно взглянул на толпу представителей правоохранительных органов, снующих вокруг. Тем временем Фордис вырулил с парковки, и поддал газа, оставив после себя облако пыли, надолго повисшее в разряженном пустынном воздухе.

27

Майрон Дарт стоял за дорической колонной Мемориала Линкольна, мрачно глядя на гладь мрамора под своими ногами. Хотя это был жаркий ранний летний день — тот тип удушливого, апатичного полудня, который был характерен для Вашингтона, — внутри мемориала было относительно прохладно. Дарт старался не смотреть на статую Линкольна. Что-то в удивительном величии президента, в его мудром и благожелательном взгляде неизменно давило на него, а сейчас он не мог позволить себе испытывать эмоции. Вместо того он обратил свое внимание на текст второго инаугурационного обращения, выгравированного на камне: «С уверенностью в своем праве, в то время как Бог дает нам мудрость распознать это право, давайте стремиться завершить начатый нами труд».

Хорошие слова. Дарт сам себе дал обещание считать их своим девизом в течение следующих нескольких дней. Он устал, как собака, и нуждался во вдохновении. Это была не просто гравировка: эти слова являлись воплощением самой страны. Казалось, что все вокруг разваливается на части: громкие и противоречащие друг другу голоса демагогов, теледикторов и других деятелей средств массовой информации не давали расслабиться. На ум пришли бессмертные строки стихотворения великого Йейтса: «Лишились веры лучшие из нас, у худших же прибавилось лишь силы…»[32]. Этот кризис извлек все самое худшее из его сограждан-американцев. Как грибы после дождя, его страну заполонили личности, желающие нагреть руки на сложившейся ситуации: от мародеров и финансовых спекулянтов до религиозных фанатиков и политических экстремистов. К тому же этот кризис обнажил трусость многих рядовых людей, которым волей-неволей пришлось покинуть свои дома. Что, черт побери, случилось с его любимой страной?

Сейчас ему было некогда думать об этом, он должен был сосредоточиться на работе. Дарт повернулся и вышел из мемориала, ненадолго остановившись на верхней ступеньке. Перед ним до далекого Монумента Вашингтона — чья тень, напоминающая иглу, пересекала газон — простиралась Национальная Аллея. Прилегающий парк был пуст: в нем не было привычных загорающих и туристов. Вместо этого по Конститьюшн-авеню прогрохотала колонна вездеходов, а две дюжины армейских «Хамвеев» были припаркованы за бетонными баррикадами, установленными по всему периметру Эллипса[33]. Нигде поблизости, насколько хватало взгляда, не было видно движения гражданских машин. На деревьях трепетали листья, а вдали завывали сирены, и их пронзительные голоса то взлетали, то ниспадали в однообразной постапокалиптической колыбельной.

Дарт быстро сбежал по ступенькам и свернул на подъездную дорогу, где на холостом ходу стоял свободный автомобиль NEST, окруженный несколькими солдатами Национальной гвардии, вооруженными карабинами M-4. Он подошел к двойным дверям в задней части фургона и постучал по ним костяшками пальцев. Двери открылись, и он забрался внутрь.

Интерьер фургона был жутким и темным, освещенным только зеленым и янтарным светом работающих приборов. Внутри находилось полдюжины сотрудников NEST: некоторые из них контролировали терминалы, другие вели переговоры по гарнитурам.

Майлз Каннингем, его личный помощник, возник из мрака.

— Докладывай, — скомандовал Дарт.

— На Мемориале Линкольна установлены и действуют онлайн скрытые камеры и датчиками движения, — сказал Каннингем. — Лазерная сетка должна заработать в течение часа. У нас будет возможность вести наблюдение в режиме реального времени в радиусе четверти мили вокруг памятника. Сэр, даже мышь не сможет проскочить, чтобы мы ее не заметили.

— А Пентагон, Белый дом и другие возможные цели?

— Там также вводятся в действие подобные сети, крайний срок их полной готовности — полночь. Каждая сеть безопасности для отчета будет иметь обратную связь через выделенные стационарные линии с централизованным узлом мониторинга в командном центре. У нас есть команды обученных наблюдателей, готовых работать посменно и осуществлять наблюдение в режиме двадцать четыре на семь.

Дарт одобрительно кивнул.

— Сколько?

— Около пятисот, с поддержкой еще тысячи сотрудников NEST, не считая, конечно, военных, национальной гвардии, ФБР и других причастных агентств, обеспечивающих взаимодействие ресурсов и персонала.

— Какова общая численность задействованного персонала?

— Сэр, в столь быстро меняющейся обстановке назвать точное число просто невозможно. Вероятно, сто тысяч… или даже больше.

«Слишком много», — подумал Дарт. Расследование этого дела неизбежно, с самого начала обещало стать чудовищем. Но он никак это не прокомментировал. Практически все подразделения NEST были уже на месте, здесь, в Вашингтоне — стянутые со всей страны ресурсы были доведены до максимально возможной концентрации. То же самое было и с армией, морскими пехотинцами, Национальной гвардией: элита вооруженных сил всей нации съезжалась в город, а жители и правительственные работники покинули его.

— Что сообщает рабочая группа, занимающаяся прогнозом структуры самодельного взрывного устройства? — спросил Дарт.

Каннингем открыл папку.

— Вот их отчет, сэр.

— Изложи мне его краткую версию.

— Они все еще не пришли к согласию относительно размера устройства и его мощности в тротиловом эквиваленте. Его размер может сильно варьироваться в зависимости от технической сложности конструкции.

— Какова последняя оценка радиуса действия?

— Они говорят, что это может быть что угодно: от бомбы, которую можно спрятать в чемодан, весом пятьдесят килограммов, до бомбы, которая поместится только в задней части фургона. Мощностью от 20 до 50 килотонн. Есть небольшая вероятность, что бомба не сработает, но даже в этом случае будет всеобъемлющее распространение радиации.