— К черту бумажную волокиту!

Вместо объяснения, он достал свой iPhone и набрал номер.

— Пустая трата времени, — обреченно покачал головой Фордис. — По закону телефонный оператор не имеет права выдавать записи телефонных разговоров даже самому клиенту — разве что выслать на его почту после официального запроса. Нам же для этого потребуется заполучить постановление суда.

Гидеон как раз закончил дозваниваться. Он пробился через голосовое меню и, наконец, связался с оператором.

— Привет, дорогуша, — запричитал он старческим голосом. — Это Мелани Ким. Мой телефон украли…

— О, нет, — тихо простонал Фордис, затыкая уши. — Я не хочу это слышать. Ни за что.

Оператор попросил назвать последние четыре цифры номера ее социального страхования и девичью фамилию матери.

— Сейчас посмотрю, дорогуша, сейчас посмотрю. Ой, что-то не могу найти, куда она запропастилась… как только узнаю номер, я сразу же вам перезвоню, дорогая.

Гидеон повесил трубку.

— Это было… отстойно, — нервно усмехнулся Фордис, сцепив пальцы на столе.

Гидеон проигнорировал его и набрал номер Мелани Ким. Она вскоре ответила.

— Привет, это Гидеон.

— Боже мой, Гидеон! — воскликнула Ким. — Ты не поверишь, но меня уже целый день допрашивает ФБР, тут такая история…

— Можешь и не рассказывать, знаю, — осторожно перебил ее Гидеон, стараясь говорить почти шепотом. — Они мне тоже устроили допрос с пристрастием, можешь себе представить? И знаешь, что? Все вопросы, которые они мне задавали, были связаны с тобой.

— Со мной? — в ее голосе зазвучала паника.

— Похоже, они думают, что между вами с Чолкером было… хм, ну то самое. Понимаешь?

— С Чолкером? С этим мудаком?! Ты, должно быть, шутишь!

— Послушай, Мелани, у меня сложилось впечатление, что они собираются серьезно за тебя взяться. Я подумал, что стоит предупредить тебя об этом. Похоже, им нужен козел отпущения…

— Не может быть. Но… у меня с ним ничего не было! Я терпеть его не могла!

— Они зачем-то спрашивали меня о твоей матери…

— О маме? Она же умерла пять лет назад!

— Они намекнули, что она была коммунисткой, когда училась в Гарварде.

— Гарвард? Моя мама из Кореи-то сюда не переехала, пока ей не исполнилось тридцать!

— Твоя мама была кореянкой?

— Конечно, черт возьми, она была кореянкой!

— Ясно. Ну, они продолжали давить на меня, и мне пришлось сказать им, что она была ирландкой. Ну… знаешь, смешанные браки, все такое… и я даже не представляю, откуда это пришло мне в голову. Прости меня.

— Ирландкой? Ирландкой?! Гидеон, ты идиот!

— Какой была ее девичья фамилия? Чтобы я мог это исправить.

— Квон. Дже-Ка Квон. И тебе лучше с этим разобраться!

— Я все сделаю, обещаю. О, и еще кое-что…

— О, Господи, да что же еще?

— Они задавали много вопросов о твоем номере социального страхования. Сказали, что он может быть не настоящим, что ты совершила какие-то махинации, чтобы получить Грин-карту… или что-то в этом духе.

— Грин-карту? Я, черт побери, гражданка США! Поверить не могу в этот идиотизм! Какой ужас…

Похоже, что он действительно разозлил ее, надавив сразу на всевозможные болевые точки. Гидеон невольно ощутил укол вины. Как можно мягче он заговорил снова, перебивая ее:

— Они были особенно внимательны к последним четырем цифрам твоего номера социального страхования. Вроде как, они вызывали у них наибольшие подозрения.

— Подозрения? Что ты имеешь в виду?

— Им казалось, что комбинация «1-2-3-4» — не простое совпадение. Сама понимаешь, это звучит, как подделка.

— «1-2-3-4»? Номер оканчивается на «7-6-0-6»!

Гидеон приложил руку к трубке и зашептал:

— О, нет, мне пора! Они снова зовут меня. Я сделаю все возможное, чтобы помочь тебе, клянусь. И, послушай, что бы ни случилось, не говори, что я тебя предупредил!

— Погоди…

Он сбросил вызов, откинулся на спинку стула и выдохнул. Гидеон едва мог поверить в то, что только что сделал. А ведь следующий шаг будет еще хуже.

Фордис уставился на него, и по его выражению лица невозможно было ничего прочесть.

Гидеон перезвонил в телефонную компанию. Голосом миленькой старушки, расстроенной пропажей телефона, он передал оператору персональную информацию Мелани Ким и попросил, чтобы все данные с ее телефона — номера банковских ячеек, персональные данные, адресная книга — все это было перенесено на «БлэкБерри» ее сына, и дал необходимый аккаунт. Затем Гидеон назвал оператору свой номер телефона, а также номер социального страхования и девичью фамилию матери Ким. Когда оператор сказала, что передача данных займет примерно двадцать четыре часа, Гидеон заплакал и слабым голосом поведал девушке слезливую историю о ребенке, брошенном щенке, раке и домашнем пожаре.

Несколько минут спустя он повесил трубку.

— Они ускорятся. Вся информация будет у нас максимум через полчаса.

— А ты пронырливый сукин сын, ты в курсе? — усмехнулся Фордис, но в его улыбке сквозило одобрение.

16

За неделю до двадцать второго декабря с телефона Ким в рабочее время был зарегистрирован семьдесят один звонок. Гидеон и Фордис быстро отфильтровали те, которые относились к адресной книге Мелани, и сосредоточились на остальных. Вызовы шли группами, из чего следовал вывод, что Чолкер заимствовал телефон своей коллеги, чтобы за раз звонить нескольким людям.

Отсортировав все звонки Чолкера, Гидеон и Фордис смогли подсчитать их окончательное количество: тридцать четыре.

Они разделили обязанности: Гидеон обзванивал их, в то время как Фордис использовал свой компьютер с доступом к базе данных ФБР, чтобы получить дополнительную информацию о владельцах номеров. Примерно через полчаса они сумели идентифицировать каждого, с кем связывался Чолкер.

Они молча уставились на список, который на первый взгляд казался абсолютно безвредным. В него входили коллеги по работе, приемные врачей, химчистки, радиостанции, имам его мечети и россыпь прочих, абсолютно ничего не говорящих звонков. Фордис встал и заказал еще один тройной эспрессо. Вернулся он уже с пустой чашкой: успел осушить свою порцию кофе на полпути к столу.

— Он трижды звонил в Институт Письма Бьорнсена, — сказал Гидеон. Фордис нахмурился. — Может, он все же что-то написал? Я ведь говорил, он рвался стать писателем.

— Позвони туда.

Гидеон позвонил. Поговорил всего мгновение, затем улыбнулся, повесил трубку и победно уставился на Фордиса.

— Он записался на курс семинаров по писательскому искусству.

— Да? — заинтересованно переспросил Фордис.

— Он назывался «Напиши Свою Жизнь».

Снова повисло долгое молчание. Фордис присвистнул.

— Так, выходит, он, что, написал мемуары?

— Похоже на то. И это было четыре месяца назад. Шесть недель спустя он все бросил, исчез и присоединился к джихаду.

Услышав это, Фордис буквально просиял.

— Мемуары… они ведь нам сейчас на вес золота! Где находится этот институт?

— Санта-Круз, Калифорния.

— Позволь-ка я им позвоню и…

— Погоди, — перебил его Гидеон. — Будет лучше, если мы просто явимся туда. Лично. Если ты потревожишь их раньше времени, то можешь разворошить осиное гнездо. И если об этом пронюхает официальная линия следствия, плакал наш доступ туда.

— Мне все равно приходится фиксировать все наши передвижения по официальным каналам полевого отделения, — недовольно буркнул Фордис, говоря, скорее, с самим собой. — Если полетим коммерческим рейсом, понадобится получить разрешение… — он помедлил, о чем-то сосредоточено размышляя. — Но нам ведь не обязательно лететь коммерческим рейсом. Мы можем арендовать самолет прямо на аэродроме.

— Да, но… кто же будет нашим пилотом?

— Я. У меня есть лицензия VFR, — сказав это, агент начал набирать номер.

— Кому ты звонишь?