Стены зала серебрились инеем, с темного, усыпанного звездами потолка, свисали гирлянды из омелы и плюща. Длинные обеденные столы исчезли, вместо них — сотня столиков, каждый человек на десять. На столиках уютно горят фонарики.

Когда мы с Милисентой и остальные студенты расселись по местам, по залу прошествовали чемпионы с парами. При их появлении весь зал захлопал, и профессор Макгонагалл повела их к большому круглому столу в дальнем конце, за которым сидели судьи.

— Мили, скажи, тебя ведь назвали в честь знаменитой тёмной ведьмы Милисенты, погрузившей в сон целый замок при помощи Напитка Живой смерти?

— Матушка хотела выбрать сильное имя и вначале желала назвать меня Морганой, — ответила Булстроуд, — но батюшка настоял на том, что Моргана — это уже перебор.

— Расскажи немного о себе, а то мы совсем ничего не знаем друг о друге.

— Мой отец чистокровный волшебник, а мама магла, — сказала девочка. — Мама происходит из богатого рода промышленников. Я уродилась внешностью в маму… Не уверена, что родители женились по любви, но меня они сильно любят. А ты? Ты же тоже полукровка?

— Ты затрагиваешь сложные вопросы. Официально я маглорожденый, но если копнуть глубже… Впрочем, этого делать не стоит, иначе обнаружится череда таких предков, что лучше о них не знать и Блэки окажутся среди них самыми светлыми и милыми. Так что можешь считать меня полукровкой, но лучше придерживаться официальной позиции.

— Я слышала о том, что ты в родне с Блэками и Аддамсами. Это же клан тёмных магов? — спросила девушка.

— Ты ещё на весь зал закричи, — тихо прошептал я девушке, делая выразительные глаза и вздёрнув кверху брови. — Аддамсы? Тёмные маги? — притворно чуть громче, но всё ещё тихо говорю девушке. — Не знаю о таких, наверное, однофамильцы. Я же маглорожденный…

— Всё-всё, я поняла, — сказала Булстроуд, пожирая меня заинтересованным взглядом, — раз ты так говоришь, значит, будем считать, что маглорожденный. Можно нескромный вопрос?

— Попробуй задать, я не кусаюсь, если не попросить об этом.

— Ты много заработал на турнире? — с любопытством поинтересовалась Булстроуд.

— Действительно нескромный вопрос. Лучше бы ты спросила что-нибудь поскромнее, например, про длину детородного органа.

Девушка смутилась и слегка покраснела.

— Извини, — сказала она, — если это тайна, то можешь не отвечать.

— Я бы не хотел оглашать этой информации, но могу сказать одно — заработать удалось очень прилично. Больше, чем многим чистокровным волшебникам родители выделяют в детский сейф на всё время учёбы в Хогвартсе.

— Ого! — восхищённо произнесла Булстроуд. — У нас на Слизерине посмеиваются над тобой, мол, гоблинокровка, который всё время думает о деньгах, но на самом деле, думаю, узнай они, сколько ты зарабатываешь, от зависти удавились бы.

На столе стояли золотые тарелки, и я вновь пытался побороть приступ клептомании, так и хотелось собрать со всех столов посуду, сменить личность и уехать припеваючи жить в Австралию.

— Ты тоже голоден? — спросила Милисента, неверно истолковав мой взгляд.

— Не совсем. При виде золота у меня в душе просыпается домовитый хомяк, который словно шепчет гнусавым голосом на ухо: «Гарри, хватай всё, что выглядит дорого, и быстро делай ноги». Постоянно приходится с этим бороться, ведь я честный бизнесмен, а не мелкий воришка.

— Ха-ха-ха-ха! — рассмеялась спутница. — У тебя в предках точно были гоблины, поскольку всем магам известно, что они имеют необъяснимую тягу к золоту и драгоценностям.

Поскольку мы сидели за столом не одни, то приходилось шептаться. Громкий смех Миллисенты привлёк к нам пристальное внимание соседей по столу. Мальчики посмотрели на нас неодобрительно, а девочки с завистью, поскольку их сопровождающие сидели молча, отчего складывалось ощущение, будто они пришли с брёвнами, а не с ухажёрами.

— С брёвнами у девочек было бы больше шансов развлечься на балу, чем со столь хмурыми ухажёрами, — тут же шёпотом делюсь этой мыслью с Булстроуд. — Как минимум за нашим столом тебе все завидуют. Не жалеешь, что пошла на бал со мной?

— Нисколько, — улыбнувшись, ответила Милисента, обведя стол победоносным взглядом.

На столе появилась еда и все тут же набросились на блюда, словно неделю голодали. Немного поев, я сыто откинулся на спинку, оглядел кислые лица школяров. Как-то так оказалось, что за нашим столом сидят в основном Райвенкловцы с девушками с разных факультетов, все мне малознакомы, поскольку общаюсь в основном со старшекурсниками и Пуффендуйцами, реже с Гриффиндорцами и Слизеринцами. Дети чувствовали себя неловко, оттого налегали на еду, вместо общения.

— Кстати, о бале, — громко произнёс я, отвлекая школяров от поглощения пищи, — вспомнился мне анекдот в тему. Приходит на бал профессор Снейп. Он надел самую модную мантию, начистил ботинки до блеска, да так, что в них смотреться можно. Профессор Снейп приглашает на танец профессора Синистру, они танцуют. Снейп смотрит на ботинок, видит отражение нижнего белья дамы, ехидно улыбается и говорит:

— Мадам, у вас нижнее бельё в горошек.

— Профессор Синистра краснеет и убегает. Такая же история повторяется ещё несколько раз, жертвами Снейпа становятся ещё две молодые преподавательницы. Это всё замечает Злоебучка. Она решает прекратить издевательства, снимает с себя нижнее бельё и приглашает профессора Снейпа на танец. Вот, идёт танец, Снейп подставляет ботинок под юбку и замирает. Он пристально смотрит на туфлю и сильно хмурится.

— Что, профессор, — говорит ему Злоебучка, — никогда вагины не видели?

— Тьфу ты! Я-то думал, туфля порвалась! — восклицает Снейп.

Студенты за нашим столом разразились громким смехом.

Я продолжил травить старые анекдоты, переделанные под местные реалии, и смех за нашим столом не умолкал. Остальные студенты и некоторые преподаватели с завистью косились на наш стол, поскольку у остальных всё было до тошноты скучно.

После ужина Дамблдор встал и пригласил всех последовать его примеру. Взмахнул волшебной палочкой, столы отъехали к стенам, образовав пустое пространство. Еще один взмах, и вдоль правой стены выросла сцена — с барабанами, гитарами, лютней, виолончелью и волынкой.

Я восхитился невероятно высоким уровнем владения невербальными чарами и трансфигурацией директора, захотелось уметь делать так же и стать настолько же магически сильным или даже сильней.

На сцену вышел ансамбль «Ведуньи», встреченный восторженными рукоплесканиями. У артисток были длинные растрепанные волосы, черные мантии нарочито порваны и потерты. Ведуньи разобрали инструменты, фонарики на столах погасли, и участники состязания со своими дамами поднялись со своих мест.

Начались танцы.

В перерывах между танцами я рассказывал анекдоты, собирая вокруг себя множество знакомых студентов. Но на самом деле хоть и веселился, но не особо расслаблялся, предаваясь тяжёлым думам. Меня беспокоили близнецы Уизли, оставшиеся безнаказанными. Я хоть и не Мститель из комиксов, но и ситуацию, в которую они меня загнали, не назовёшь детской шалостью, скорее это серьёзная подстава, которую нельзя оставить безнаказанной. Малфои как-то не спешили мстить рыжим.

После долгих размышлений я пришёл к мысли, что месть — это блюдо, которое надо подавать холодным. Сейчас и вообще пока мы учимся в Хогвартсе я не буду дёргаться, а вот после выпуска эти рыжие выродки познают всю бездну коварства карлика. Что им дороже всего на свете? Надо будет ненавязчиво выяснить через информатора из их семьи и нанести удар по самому больному месту в тот момент, когда они этого меньше всего ожидают. Тут главное не попадаться, лучше всего, если меня никто ни в чём не заподозрит.

Очень кстати на глаза попалась Джинни Уизли, которая пришла на бал в компании Невилла Лонгботтома.

— Гарри, что-то я устала танцевать, — пожаловалась Булстроуд. — Ты не будешь против, если я пообщаюсь с подружками?

Девочка выглядела немного усталой, всё же с её комплекцией серьёзные физические нагрузки без допинга в виде алкоголя выносить проблематично.