— Мне показалось, ты в восторге от серфа.

— Я не об этом.

— А я об этом. — Хохотнул, и потрепал меня по волосам. — Киса, не вредничай. Сама понимаешь, что никуда ты от меня не денешься. Уже.

Я закатила глаза, чувствуя и возмущение и удовольствие от его слов и интонации.

— Тебе нужны экстремальные виды спорта? Острых ощущений не хватает? — Спросила я, когда он сдал вещи и переодевался в кабинке в пункте проката, вызывая у меня дразнящее желание туда зайти, но магазинчик был небольшой и совсем рядом с кабинкой сидела девушка, улеченно тыкающая в экран мобильника, и явно не собирающаяся никуда сваливать.

— Мне нужны эмоции от победы в сложных занятиях, кис. От того, что легко дается и достается кайфа никакого. А с риском это сопряжено или нет, дело второе. Ты же сама ощутила, когда раза с сотого на серфе проехалась.

— С седьмого. — Хохотнула я, с благодарностями отдавая девушке кружку и плед.

— Да не принципиально… бля, где рукав-то… В такие моменты жить хочется, и море по колено кажется. Ощутила? — Он вышкл из кабинки, и заправляя рубашку в джинсы, лукаво на меня посмотрел, вызывав дрожь в коленках.

— Ощутила, да. — Тихо отозвалась я, снова чувствуя пережитую эйфорию от того, что смогла и глядя на его полуулыбающиеся губы. Если сейчас языком по резцу, я сама девицу вытолкаю отсюда.

Но Коваль хохотнув, прекрасно считав у меня все с лица, подмигнул и пошел к кассе, за залогом, негромко бросив мне «дождись отеля, кис, есть у меня пара идей, как провести вечер», засавив ощутить чувство жара в низу живота.

На улице уже стемнело, и мы ехали по пустынному влажному серпантину. Но до отеля так и не доехали. Потому что, со встречной полосы на нашу вылетел тягач.

Я даже испугаться не успела. Вообще не успела. Все происходило как в замедленной съемке и я просто тупо смотрела, как огромная машина, съехав со своей полосы и слепя фарами стремительно сокращает расстояние в пару десятков метров до Астон Мартина.

«Лобовое. Пиздец» — как-то без эмоций пронеслось в голове. Последнее, что я помню, как нашу машину заносит боком, водительской стороной под большегруз. Я с силой ударяюсь головой о боковое стекло. В глазах все меркнет, и я почти не слышу оглушающего грохота, звона, скрежета и чьего-то голоса, звавшего меня по имени.

Краткая потеря сознания, которую я не ощутила. Когда происходящее вновь начало отпечатываться в сознании, я осознала дикий ужас ситуации. В машине витал дым и резкий химический запах от раскрывшейся вдоль водительской стороны подушки безопасности. Лобовое стекло в мелкую паутинку трещин, на торпеде обитой кожей, осколки из внутренней прослойки лобового, за ним в полумраке угадывается вздыбившаяся с водительской стороны часть капота в которую упиралась кабина с неровными, рваными очертаниями.

Я тупо смотрела по сторонам, не понимая, что происходит и что делать. В ушах какой-то странный высокий звук с металлическим оттенком.

Я с трудом моргала, мое тело гудело, и вся правая сторона болела от сильного удара о дверь, но я никак не могла осознать, что со мной еще не так. Почувствовала пульсирующую боль в районе виска, подняла руку и прижала к месту очага боли, чтобы ощутить теплую влагу на пальцах. Тупо смотрела на свои окровавленные пальцы, мир и произошедшее с трудом дошли до меня. Я резко повернулась в сторону Паши. Он склонился в мою сторону, свесив голову и почти повалившись на подлокотник, но удерживаемый ремнем безопасности. Из рассеченной брови кровь щедро заливала левую сторону лица и окропляла кожу подлокотника.

— Паш! — хрипло гаркнула я и закашлялась, вдохнув слишком глубоко запорошенный химией от подушек воздух, и потянула к нему дрожащие похолодевшие от страха руки. — Паша!

Он открыл глаза, расфокусировано глядя перед собой. Я попыталась приподнять его голову, но заевший ремень безопасности не давал моему отчего-то трясущемуся телу развернуться к нему корпусом. С трудом, раза с пятого смогла отстегнуть ремень, но Паша уже пришел в себя, откинулся на сидение, отпихнув сдутую подушку, открыв ужасающее зрелище сильно вогнутой в салон междверной стойки и его двери. Стряхнул осколки бокового стекла с джинс, рукавом белой рубашки оттер лицо и вперил в меня внимательный взгляд.

— Нормально? Ты цела? Кис?

Я покивала, не чувствуя ни слез запоздалого испуга, ни боли от движения в плече, которым я приложилась.

— Хорошо. — Он поморщился, откинувшись на кресло и прикрывая глаза, я только тут заметила, как бледна его кожа.

— Паш, как ты? — Хрипло спросила я, бесполезно дергая ручку пассажирской двери. — Паш?

— Нормально. — Он приоткрыл глаза, почему-то с трудом скосив на меня взгляд. — Все нормально. Тряхануло просто хорошо, когда машину боком повел. Испугался, что если в лобовое пойдем, движок в салон влетит и тогда мы оба трупы. Дверь вообще не открывается?

— Нет. — Чувствуя внутри такую ненужную, такую позднюю загорающуюся панику, прошептала я, глядя на блестящий хром ручки.

— Нас дороге крутануло, приложило твоей стороной об отбойник, поэтому дверь клинит.

Я зачем-то огляделась, он выстрелил рукой, чтобы отвернуть меня за подбородок, но было поздно, я уже увидела все через заднее стекло. Мы прорвали отбойник, и треть кузова вместе с левым задним колесом были не на земле. Повисли над обрывом. Хриплый вздох расправил легкие насытившие кислородом адреналин, который вместо крови стремительно лился по сосудам.

— Паш?.. — я не различила свой голос сквозь бешенное сердцебиение, отдающее в ушах.

— Киса… слушай меня очень внимательно. Надави на лобовое. Без резких движений, иначе можно тачку раскачать, что не есть гуд. Просто дави что есть сил. Киса, блядь!

— Я слушаю-слушаю!.. — онемевшими губами произнесла я, глядя в его мертвенно бледное лицо с черными в темноте потеками крови.

— Дави! Сейчас. Начинай. Никаких резких движений. Поняла меня? Никакой резкости. Просто упрись и дави.

— А…

— Киса, надави на лобовое!

Я не почувствовала ни слез, смешанных с кровью, ни бурлящего в сознании страха, сжигающего способность мыслить рационально. Лобовое стекло под моими пальцами поддавалось плохо. Вот если бы рывком… Но дергаться нельзя. Нельзя. Страх, животный панический ужас от осознания, что почти часть машины над пропастью, сковывал движения не позволяя вкладывать в них достаточно силы.

— Ногами попробуй. — Напряженно произнес Паша, внимательно глядя в мое кривящееся от бессилия лицо.

Я аккуратно и максимально отодвинулась в угол сидения, уперлась в него копчиком, неверными пальцами расстегнула ремешки сандалий на платформе и скинула их на пол. Упор ногами дал больше результатов — стекло затрещало и отошло в правом верхнем углу. Отогнулось. Еще чуть давления и отошло снизу. Наполовину от крепежа, удерживающего его до середины капота. Я не поняла, откуда красные разводы на стекле, до моего сознания никак не доходило что острые грани из-за выпавших осколков разрезали кожу, и даже впились в нее. Я замерла, испуганно оцепенела, когда ударил мощный порыв ветра и машина, издав скрежетчущий стон, качнулась, готовая сорваться в пропасть. Но осталась на месте

— Вылезай. — Тихий приказ. — Медленно, опять же без резкости. Давай, кис, я следом.

Осколки, резали ладони. Я старалась двигаться плавно, осторожно. Мешало бешено бьющееся где-то у горла сердце. Мешал жуткий страх не совладать собой, сделать сильное резкое движение, пустившее машину в пропасть. Мешала сама себе. Но когда мои изрезанные ступни, коснулись холодного влажного асфальта и я в отчаянии обернулась. Паша не полез следом.

— У меня ногу зажало. — Хрипло выдохнул он, заставив меня помертветь. — Не могу вытащить.

Сукин сын! Специально сразу не сказал, чтобы я вылезла. Чтобы не истерила, не впадала в панику, не тратила драгоценное время, когда в любой момент машину могло сорвать в ее последний полет… Окатило животным ужасом. Потерянно оглянулась в поисках хоть какой-то помощи, но ее не было. Дорога была пуста. Кроме развороченного китайского тягача, упершегося в капот Астон Мартина остатками кузова.