Я был бы в порядке.

Но в наши последние выходные я был жадным. Я хотел, чтобы он был только моим и ни на кого не отвлекался. Я хотел больше, чем просто несколько украденных часов в темноте — я хотел, чтобы его дни и ночи, его полное внимание были моими, почувствовать вкус того, каково принадлежать ему и считать его своим. Я хотел полностью насытиться им и нами, пока не почувствую абсолютное удовлетворение.

Только тогда я смогу его отпустить.

Все мои планы на отпуск, касающиеся Максима не работали, как говорится «получите-распишитесь».

— Я не хочу уезжать отсюда, — он смотрел на океан, когда мы сидели в ресторане на террасе в субботу вечером. — Вода, солнце, пальмы. Это рай.

Может и так, но я не мог оторвать от него глаз. Его кожа слегка загорела на солнце, его волосы аккуратно уложены, но взъерошены ветерком, белая рубашка с манжетами, открывающая сильные запястья и красивые руки. Боже, эти руки — что они делали со мной. То, как они двигались по моему телу, как расплавленное золото, медленное, чувственное и горячее. Они могут быть нежными или грубыми, ласковыми или жестокими, нежными или сильными. Они могли дразнить и пытать, гладить и обнимать, ставить меня на колени или посылать парить над облаками. Я любил и ненавидел их власть надо мной. Прошлой ночью я связал их ремнем, как будто их бесполезность уменьшит их эффект, но каким-то образом вид их, перетянутых кожаным ремнем, только усилил его. Сегодня он надел часы с кожаным ремешком, и каждый раз, когда смотрел на них, мой пульс учащался. Но я старался не смотреть, потому что не хотел думать о времени — оно двигалось слишком быстро. Каждый прошедший час приближал нас к понедельнику. С каждой минутой мне становилось все труднее скрывать свои чувства. Они поднимались к поверхности — густые, темные и угрожающие, как смола, которая просачивалась со дна океана.

— Дерек?

Я поднял глаза на него и понял, что он спросил меня о чем-то, но я настолько был погружен в свои мысли, что прослушал его.

— Что?

Он улыбнулся, и мой пульс участился.

— Тебе не кажется, что это рай?

— Да, — я взял свой бокал вина и сделал большой глоток.

— Какая твоя любимая часть этого рая?

— Хммм.

Идти сюда с тобой из нашей комнаты, твоя смелость взять меня за руку и не отпускать ее, пока мы не дошли до нашего стола. Это было так, как я должен чувствовать себя, идя куда-то с Кэролин... гордым, благодарным, счастливым. Это было самой откровенной лаской за все выходные, и мне так это нравилось — но это был отель, полный незнакомых людей. Чувствовал бы я то же самое в зале полном друзей?

Ответ был отрицательным, и я ненавидел себя за это.

— Я не могу выбрать, — сказал я.

Последние двадцать четыре часа были идеальными. Мы не отходили друг от друга ни на минуту. Мы лежали на пляже, рассказывая истории о нашем детстве. Мы подшучивали над дорогими напитками в бассейне, смеялись над моими попытками сказать что-то по-русски и его безумными суевериями. Мы возвращались в номер, загорелые и наполовину пьяные от мохито и друг друга, и почти сразу же падали в постель. Его кожа была на вкус, как солнце и океан, соль и ром, и все теплое, молодое и беззаботное. Мы засыпали, завернув друг в друга в объятия, и я молился, чтобы время остановилось и позволило нам быть такими навсегда потерянными в нашем собственном маленьком пляжном мире, где мы принадлежали только друг другу. Отдавались только друг другу. Любили друг друга без стыда.

— Как стейк? — спросил он.

— Нормальный, — я положил еще один кусочек в рот, едва чувствуя его вкус.

— Мой тоже. Хотя мой любимый стейк всегда будет тем, что ты приготовил для меня в ночь нашей встречи.

Я вернул ему улыбку, не чувствуя ее.

— Я помню, как сидел напротив тебя и чувствовал, что хочу не спать, а всю ночь разговаривать с тобой.

Я снова взял свое вино.

— Дерек, — тон Максима колебался. — Что-то не так?

Да. Я думаю, что влюблен в тебя.

— Нет.

— Ты кажешься... немного задумчивым.

Потому что я боюсь, что если начну говорить, то не остановлюсь.

— О.

Он вздохнул, передвигая картошку по тарелке.

— Мне было интересно…

Ой, бл*дь.

— То, что сказала Эллен, когда ты рассказал ей, что мы едем в путешествие вместе.

Мои бедра сжались.

— Ничего особенного. Она очень завидовала, но была рада.

— О, — он тыкал в зеленую фасоль. — Она не посчитала это странным, что мы вдвоем уезжаем на выходные?

— Нет, я бы заметил. Я... я сказал ей, что мне нужно посмотреть кое-какую собственность здесь и решил взять тебя с собой, так как ты очень хочешь увидеть океан.

— Ах. Я понимаю, — он выглядел немного подавленным из-за лжи. — Что ж, это хорошо.

Не делай этого, Максим. Не грусти, что мы не можем быть вместе. Не показывай и не говори, что тебе не все равно. Я не смогу с этим справиться.

Мы закончили ужин и десерт в относительной тишине и вернулись в наш номер. Как всегда, Максим сразу вышел на балкон, словно океан притягивал его какой-то физической силой. Я последовал за ним, и мы стояли у перил рядом друг с другом в темноте, слушая шум волн и вдыхая ароматный ночной воздух.

— Ты позволил мне держать тебя за руку, — его слова поразили меня.

— Что? — я смотрел на него, но он смотрел на воду.

— Сегодня вечером. Когда мы шли в ресторан. Ты позволил мне держать тебя за руку.

Я тяжело сглотнул.

— Да.

— Почему?

— Потому что... — я снова посмотрел на океан, безграничный и глубокий, и почувствовал, что тону. — Потому что я хотел знать, каково это — быть твоим. Как это — принадлежать тебе.

Ему потребовалось время, чтобы ответить.

— И… на что это было похоже?

Я закрыл глаза, быстро погружаясь.

— Рай. Это было похоже на рай.

— Дерек, я…

Но я не позволил ему закончить. Я не мог. Вместо этого я притянул его к себе и накрыл его рот, цепляясь за него, как будто он мог спасти меня от бездонных глубин моих чувств. Каким-то образом мы пробрались в комнату, где, не разрывая поцелуя, шарящими руками срывали и стягивали с себя одежду.

Мы упали на кровать, переплетаясь друг с другом, как я любил, чтобы чувствовать себя так близко к нему, раствориться в нем. Я хотел, чтобы каждая моя часть забралась в его разум, затерялась под его кожей, находилась в скрытых пространствах его тела. И я хотел, чтобы он был внутри меня, хотел, чтобы он наполнил мое тело своим, хотел сдаться ему так, как я никогда раньше не делал.

Я вслепую нащупал на тумбочке позади себя смазку, и он наклонился ко мне, чтобы перехватить ее.

— Вот, — сказал он, тяжело дыша, протягивая мне руку.

Я отдал ее обратно.

— Нет — на этот раз ты.

Он замер.

— Ты действительно хочешь этого?

— Да, — уверенно сказал я, протягивая руку между нами, чтобы взять его член. Бл*дь. Он был большим, толстым и твердым — это будет больно. Но я хотел это сделать. Я хотел этой боли от него. Моя боль была бы невысказанным даром, чем-то честным, что я мог бы предложить ему вместо истин, которые я не мог произнести, обещаний, которые я не мог заставить себя сделать. — Пожалуйста.

Он крепко поцеловал меня, переворачивая на спину и прижимаясь ко мне. Его голос в моем ухе был низким и хриплым.

— Я постараюсь, чтобы тебе было хорошо.

Страх и волнение вибрировали в моем позвоночнике.

Он подтянул мое тело и встал на колени между моих бедер, раздвигая их. Согнув колени и упираясь ступнями в кровать, я закрыл глаза и готовился к незнакомому вторжению, но вместо этого он взял мой член в рот. Я застонал, когда его язык облизал мою головку, мое тело жаждало и трепетало. Его рот был горячим и влажным, тугим и, бл*дь, он брал меня так глубоко. В то же время, скользкими от смазки пальцами он проник между бедер, массируя и кружа, дразня и, ох, нахрен…

— Максим, — тревожно.

Он выпустил мой член изо рта и облизал линию моего живота.