Дело пошло на лад, оставалось всего два тела. И охранники чуть расслабились. Ой, зря. Зря-а…

Все знают про ветви жор-дерева, а вот про то, что молодые побеги у корней тоже опасны, знают только те, кто по сельве часто шарахается. Как я. Заметив характерное вздутие, я подцепил очередной труп, чуть сместился, будто примеряясь, быстро оглянулся. Никто не смотрит… И подарил садисту— кандидату на удобрение свою фирменную улыбочку — медоедский оскал на человеческом лице. И быстро убрал. Зрители видели лишь, как охранник вдруг неуклюже шарахнулся, наступил на едва заметное вздутие у обочины, как выстрелил из-под земли гибкий, раскручивающийся из спирали побег, как захлестнул охранника поперёк тела.

Урод продохнуть не мог от ужаса, а тут словно у него вдруг кляп изо рта вынули, заорал, но в дело уже вступили ветви, дотащили добычу до корней. Приподнялась чешуйка. Ам.

Щель сомкнулась. Охранник продолжал орать, впрочем, долго это не продлилось — воздух кончился.

Я выждал, когда уляжется суета и паника, потом спокойно отдал дереву последний труп и прищурился на второго охранника. Нет, ничего не заподозрил, но в штаны едва не наложил. Оно и к лучшему, к лучшему… пусть боится.

На ночёвку было приказано остановиться на давно вырубленной под это дело поляне неподалёку от жор-дерева. Караван мог пройти дальше, но решение грамотное: дерево по сути хищник, и другие хищники поблизости не селятся, рано или поздно попадают на зуб дереву. То есть на ветку? Короче, жрёт оно их. И лучше спать поблизости от корней людоеда, чем остановиться неподалёку от логова той же скорпы. Меня передёрнуло от одного воспоминания.

Дерево, по крайней мере, не имеет привычки подкрадываться к спящим и прыгать на них, разбрызгивая яд.

Кормежка в рабском караване была, прямо скажем, не фонтан. Выдали каждому по два сухаря и плошке воды, да и то, стоило охране отойти, и более сильные дикари тут же начали отбирать еду у клановых. Я не вмешивался — только своих одернул, ибо нехрен крысятничать. А наводить порядок в остальных сцепках — ищите другого дурака. Мне выспаться надо, ночью еще дело есть.

Но прежде, чем задремать, я несколько минут понаблюдал за расположившейся совсем недалеко от меня связкой дикарей и клановой девчонки. Хм… хм… отобрать у нее сухари не попытался ни один из мужиков, больше того, белобрысый молодой дикарь так рявкнул на сунувшегося было наглеца из другой связки, что тот кубарем отлетел подальше.

Ох не простая девка… но в чем-то я ее понимаю. Два сухаря, сто пустотников им в корму, два сухаря! После целого дня пути! Я бы и сам сейчас паука зажевал и не поморщился. Жаль, паутинники остались далеко позади. Они возле жор-дерева свои сети не плетут, умные твари. Кстати, мне показалось, или возле дерева девчонка как-то подозрительно принюхивалась и смотрела на плоды? Да ну… откуда клановой вообще знать о таком деликатесе? А тем более о том, что шишки созревают через пять-шесть часов после кормления? Я и сам узнал случайно, причем своими открытиями ни с кем не делился.

Постепенно караван затих. Вымотавшиеся за день рабы неровными кучками устраивались спать прямо на дороге — благо, в сельве не бывает холодов. А охранный контур от мелкой ядовитой твари старший каравана сам навел — я видел, как он разматывает слабо светящуюся ворсистую веревку вокруг стоянки. Значит, можно спать — эта штука почище электронного инсектицида действует, ни одной ядовитой сколопендры в опавших листьях уже через пару минут не останется. Внутри контура, естественно… а жаль. Рррр! Я бы и сколопендру сейчас зажрал. Ненавижу спать на голодный желудок.

Была уже середина ночи, когда я осторожно приподнял голову и прислушался. Угу. Дрыхнут. Бормочут во сне, стонут, сопят, почесываются… слона можно провести мимо — не заметят. Дежурный охранник бдит у костра чуть в стороне от основной массы спящих, но и он мне не помеха. Главное, оборачиваться, лежа на спине, чтобы белой шерстью не светить. А металлический наручник со звериной лапы соскальзывает без звука — проверял уже при частичной трансформации. Теперь ползком, ползком…

Ухха! Свобода! Охота! Жратва! И спелый плод жор-дерева на десерт!

Через час я возвращался к стоянке каравана сытый и благодушный. Два гнезда ядовитых медузинов, один хищный заяц и какая-то незнакомая ящерица, оказавшаяся весьма недурной на вкус, а, главное, достаточно большой, привели меня в хорошее настроение. В целом, так жить можно. Дневную голодовку при ночной охоте я вполне перетерплю. Тем более, что у меня в зубах потрескивал спелой корочкой жор-плод.

Переборщил я с ящерицей, вот и решил десерт зажевать немного позже, в кустах неподалеку от каравана. Успею еще на свое место прокрасться.

Я прилег мохнатым пузом на траву, сладострастно почесал лапой загривок и принюхался к ночной сельве. Опасностью не пахнет. Спать не хочется — мне для отдыха надо не так много времени, как людям. Чем бы заняться… о!

Тихо прокрасться внутрь антисколопендрового контура было раз плюнуть, два раза пометить. Но я направился не к своей сцепке, а потихоньку пополз туда, где спала странная девчонка. Сейчас я ее… понюхаю как следует и пойму, что же меня в ней так беспокоит!

Мне почудилось, что девочка завошкалась. Не спит, что ли? Нет, лежит тихо, дыхание ровное. Я пополз ближе.

Чёрная дыра!

Нет, это реально так и выглядело, будто мне навстречу прилетела чёрная дыра, с размаху вмазала по лбу, да так, что я кувырком назад полетел, в кусты. Встал, встряхнулся. Башкой помотал. Что это нахрен было?! Посмотрел в сторону девицы. Как лежала, так и лежит. Ничё не понял.

— Эй? Кто дурит?!

Охрана, чтоб её. Пришлось спешно отползать. Благо хоть на пузе, белую шерсть, повалявшись в грязи, я сделал серой. Вернувшись в связку, вставил лапу, тихо перекинулся обратно в человека.

И только тут до меня дошло, что жор-плод я потерял. Да твою же дюзу через колено!!! Ну точно, чёрная дыра.

Дежурный завершил обход. Клановая, похоже, проснулась. То есть точно проснулась, она села. А вот почему? Раньше не спала или его услышала? Твою же, как бы разобраться? Ко мне она села спиной, сгорбилась. Наверное, она просто в колени носом уткнулась. Но почему мне чудится торопливое чавканье?! Неужели…

А если, на секунду только в качестве предположения допустим, это девица меня оприходовала. То чем? Как? Да нет, невозможно. Дотянуться она могла только рукой, а там ладошка крошечная.

Наверное, всё же клинит меня. И сразу та девка из кладовки Древорубов вспомнилась. Как она меня… Вах! Ощущения, кажется, похожие… или нет? Ведь не пахнет эта! Не пахнет, глушака ей в дюзу!

А плод мой она сожрала. Зуб даю — сожрала! А я ваще ниче не понял настолько, что даже не злюсь.

Глава 20

Точка:

Я уже и что думать-то не знаю. Рвет меня на части. С одной стороны — ребята. С каждым шагом все дальше, все страшнее за них. Я изо всех сил верю, что вернусь, а они дождутся, но все равно… все равно. Тоскливую пустоту в солнечном сплетении не прогнать усилием воли.

А с другой… охренеть, как интересно же! Это реально целый новый мир! Раньше, шляясь по закоулкам Улья, я этого не осознавала. И если в человеческом теле в здешних джунглях было неуютно, но в целом терпимо, то в звериной шкуре… эх… нельзя палиться, а то я бы уже попробовала.

Почему нельзя? Потому что сама я по канатке в улей вернуться не смогу. Я присмотрелась — там целая команда это дело обслуживает, всех не перебить, а если перебить — кто работать будет? То-то… пешком по лесу я бы может и дошла. Если бы знала дорогу. Туман не давал рассмотреть из клетки — что там внизу, но я так думаю — не просто народ по веревочке над пропастью летает. Может, там горы, болота или провалы в земле. Короче, разведать можно, но для этого нужно время. Много времени. А мне надо возвращаться вот просто бегом.

Логичнее и быстрее дойти с караваном туда, где охрана сдаст товар, сбежать у покупателей и тихо прокрасться обратно на хвосте у тех, кто будет возвращаться домой после торговли. Чтобы они все — и караванщики, и клановые, — были уверены, что продали меня с концами, деньги получили и избавились от проблемы раз и навсегда. Это конкретно развяжет мне лапы!