Паша замолчал и уставился на стену, выложенную бежевой плиткой. Я проследил за его взглядом.

— Клин, не тормози!

— Ах, да, — встрепенулся он, — Извини. Я уже вторые сутки на одном кофе и живу, чтобы не заснуть, — он отхлебнул бодрящий напиток и вновь постарался ввести меня в курс дела. Но все время сбивался с мысли, а потом, махнув рукой, выложил всё в одном предложении:

— На тот свет они меня зовут. Чуть ли не с реверансами приглашают.

Я подавился чаем и закашлялся. А друг продолжил:

— Последний раз за руки хватали, за собой тащили. Хорошо, что будильник прозвенел. А я в свои двадцать семь умирать не хочу. Может, ты сможешь что сделать? — в его светло-голубых глазах вновь вспыхнула надежда.

Я наконец-то смог взять себя в руки и успокоиться после таких откровений:

— Паш, я не вижу над тобой нависшей угрозы. Как бы тебе объяснить…, - я взлохматил волосы, — Когда человеку что-то угрожает, я вижу над ним отблеск смерти, беды. Но у тебя ничего. Абсолютно чистый фон.

Я вспомнил сентябрьский школьный день и маячащую за спиной у Прохорова серую тень опасности. Еще не сама смерть, но ее предвестник.

Внешне их почти не отличишь, только интуицией.

— Тогда что мне делать? — Клин опустил глаза в пол и, кажется, уже смирился со своей кончиной.

— Как бы странно это не прозвучало для твоей озабоченной фантазии, но сегодня я ночую у тебя.

Паша кинул на меня вопросительный взгляд, а потом его мысли взяли верх и парень захохотал.

Я ухмыльнулся и допил остатки чая.

Такие сны сами собой не исчезают. Приход во снах мертвых знакомых или родственников нередко свидетельствуют о скорой смерти. Но почему я тогда не вижу нависшей угрозы над другом? Что-то здесь не чисто. Хотя о чем это я? Моя жизнь сейчас взяла резкий поворот без спроса. Приходиться подстраиваться. И разбираться во всем, что не ясно. Не хотелось бы мне потерять еще одного друга детства.

Мы перебрались в зал и рассматривали старые фотографии в альбоме.

Клин не был моим одноклассником, но фоток от этого не поубавилось. К каждому снимку мы вспоминали какой-то забавный случай и еще минут пять сотрясали стены.

— Давно я не открывал их, — честно признался Паша, — А это не выглядит по-дурацки?

— Воспоминания никогда не будут дурацкими, — пожал я плечами, — Хоть и выглядим мы сейчас как две девчонки.

— Ты кого девчонкой назвал? — постарался сохранить серьёзное выражение лица друг, но у него это не получилось.

Я тоже улыбнулся, но промолчал. В руках у меня было зажато изображение десятилетней давности.

— Я помню этот день, — тихо отозвался Клин, глядя на снимок на котором Серёга тузился с Левенчуком.

— Я тоже.

На самом деле сложно забыть момент, когда раскрываешь перед кем-то душу. Особенно когда рассказываешь близким людям о своей тайне. О том, во что не посветил родственников, только ребят.

Я ведь лишь сейчас понимаю, что дар проявлялся и в раннем детстве.

Клочками. Призрак дяди, еле заметные тени. Но лет до десяти их почти не было или я не замечал? А потом, как прорвало. И не только потусторонних, а и мои знания. Откуда-то появлялась информация о том или ином явлении. Не вся, но в общих чертах я понимал что происходит. Это было до ужаса странно и страшно, переживать все самому. Будто обзавелся шизофренией. И даже обратится за помощью не к кому. Ну не к родителям же идти? Они наверняка бы наняли мне хорошего дядю в белом халате и оплатили бы то лечение, что он посоветует. Понимая это, я пошел к тем, кому мог доверять полностью — к друзьям. Из всей компании я выделил лишь небольшую группку или даже не я. Так подвернулся случай, что мы оказались в тот день вместе: я, Прохоров, Левенчук и Клин. Настя же обо всем узнала намного позже, в катакомбах.

Я помню тот день, как будто это было неделю назад.

«Ласковое осеннее солнце пробивалось сквозь тяжелые свинцовые тучи, в любой момент готовые разразить громом и пролить на головы прохожих дождь. Мы сидели в беседке, под тенью, еще не потерявших всей своей листвы, деревьев.

— А мне дед рассказал, что за городом есть старая постройка, толи катакомбы, толи бомбоубежище. Но суть совершенно не в том. Он клялся,66 что там обитают настоящие приведения. Представляете? — глаза семнадцатилетнего паренька вспыхнули азартом. Сколько не говори, а он всегда был в душе ребенком.

Прохоров разинув рот, ловил каждое слово друга. Он был младше его на год, но все с тем же энтузиазмом проглатывал информацию. Я отрешенно поглядывал по сторонам, докуривая стрельнутую у самого старшего из нас — Вадима — сигарету. Риск был еще тот. На районе меня и моих родителей знала каждая собака. И пронюхай они, чем я тут занимаюсь — уши бы оборвали. С покровительственной улыбкой Левенчук наблюдал за друзьями. Хоть он и был намного нас старше, но не зазнавался.

Наоборот старался найти точки соприкосновения, и было видно, что общение с нами приносит ему радость и удовольствие. Дружбе, как и любви — возраст не помеха. С последним утверждать не буду, но по поводу дружбы это высказывание проверено.

— А ты что думаешь по этому поводу? — Клин попытался втянуть к себе в активные слушатели и Вадима.

Тот пожал плечами:

— Сам ни с чем подобным не сталкивался. Поэтому ничего доказывать не буду. Но все же больше смахивает на сказку, тебе так не кажется?

Последнее высказывание зацепила Клинчука за живое, и он с пеной у рта стал доказывать правдивость истории. А потом предложил самим наведаться в то местечко.

К слову, мы туда пошли спустя полтора года, но немного в другом составе.

— И как же они выглядят? — поддел друга Вадим.

Паша на секунду задумался, а потом выдал:

— Ну, они большие и белые. Издают завывающие звуки и пугают людей.

После этой фразы захохотал и Серега.

— Ты описал что-то похожее на полярного медведя, — подал я голос, — И я сомневаюсь, что ты или твой дед видели настоящее приведение. Тогда бы вы так словами не бросались.

Друзья, как по команде, повернулись ко мне. Один лишь Серега не удивился. Совсем недавно мой совет спас ему жизнь. Парень не выспрашивал что да как, но за этот месяц мы сдружились. Теперь он наверняка ждал объяснений. И я не стал затягивать. Этот разговор планировался на протяжении двух недель. Но я не знал, кому можно это доверить. И вот случай все решил за меня.

— А что вы так на меня смотрите? — удивился я, — Приведение ни один из вас просто не сможет увидеть. Если только оно само того не захочет.

Но для этого духу понадобится на абы какая мощь.

— Фантастики начитался, — поставил диагноз Вадим.

Клин смотрел на меня с недоверием, один только Прохоров приблизительно понимал, что к чему и вступился:

— Совсем недавно, — тихо начал он, — Никита спас мне жизнь. И я это говорю без какого-либо пафоса. Просто дал совет. Я так и не понял, интуиция это была или что-то иное, так как он меня не посвятил ни во что.

Но я послушал его. Черт побери! Я просто поверил однокласснику на слово и выжил. Макс звал меня к себе. Предки у него уехали, и квартира была свободна. Я думаю, о случившемся пожаре и пяти трупах вы слышали.

Вадим выдохнул:

— Не просто слышали, я туда с начальством катался, так сказать первое боевое крещение у меня зеленого было. Зрелище не для слабонервных.

По первой версии — проводка. Но потом нам сообщили, что этот Макс увлекался травкой, да и остальные пострадавшие тоже не были ангелами.

Так что пожар мог быть устроен кем-то из уже неадекватных подростков.

Прохоров сидел как мешком по голове ударенный:

— Я впервые об этом слышу. Он говорил, что хочет познакомить меня со своими друзьями, так сказать влить в коллектив.

— Друзей-наркоманов, — хмыкнул Вадим.

Серега посмотрел на меня: