Копье Калара нанесло скользящий удар по железному наплечнику орка-всадника, заставив того потерять равновесие, а Гренголэ всей массой своего бронированного тела врезался в вепря, на котором орк сидел. Зеленокожий не удержался на спине своего зверя и рухнул под копыта, а его вепрь был пронзен копьем другого рыцаря, и, издав предсмертный рев, повалился на землю.

Внезапно рядом раздался резкий треск, вслед за ним воздух наполнился незнакомым едким запахом. Еще один орк упал, свинцовая пуля пробила его толстый череп. Оглянувшись, Калар увидел поблизости Дитера Вешлера, державшего в руке один из своих длинных богато украшенных пистолетов, из ствола оружия шел дым.

Рыцаря рядом с Каларом выбило из седла ударом орочьего копья в защищенную кирасой грудь. Калар увидел, как копье его брата сломалось, вонзившись глубоко в тушу вепря. Крепко сжав свое копье, Калар направил его в свирепую морду страшно раскрашенного зеленокожего, и с удовлетворением почувствовал, как наконечник вонзился в глаз орка, пробил мозг и вышел через затылок.

Рыцари прорвались через фланг орочьих всадников, разорвав их ряды.

— Повернуть направо! — приказал барон Монкадас, взмахнув над головой залитым кровью моргенштерном. С отличной слаженностью рыцари Бастони развернули своих коней направо, лицом к уцелевшим орочьим всадникам.

— За славу Бастони! — взревел барон. Рыцари, повторив боевой клич, врезались в ряды охваченного смятением врага.

Калар, разя врагов, кричал в бешеной ярости. Его копье вырвалось из рук, и, выхватив сияющий меч, он разрубил шлем и череп очередного орка…

Спустя еще час битва была выиграна, остатки армии зеленокожих бежали обратно в лес, преследуемые небольшими отрядами рыцарей и конных йоменов.

Калар осадил коня, тяжело дыша. Его безупречный сине-красный табард был заляпан кровью и разорван там, где стрела, пущенная трусливым врагом, скользнула по груди кирасы. Его щит с белым вздыбленным драконом на сине-красном поле был избит и исцарапан.

Держа в руке тонкий шарф — подарок Элизабет, Калар поднес его к лицу, вдыхая аромат духов, напоминавший о ней. Спрятав шелковый шарф под кирасу, молодой рыцарь склонился в седле и похлопал Гренголэ по холке, прошептав:

— Ты хорошо справился, дружок. Хорошо…

ГЛАВА 6

Рев труб и радостные крики приветствовали победоносных рыцарей, въезжавших в лагерь армии герцога Альберика. Запах жарящегося мяса не мог перебить зловоние немытых тел, конского пота и отхожих мест. Герольды выкрикивали имена и деяния отличившихся благородных воинов, и группы молодых рыцарей, опьяненных победой, уже шумно праздновали, выпивая за свои победы и хвастаясь подвигами.

Лагерь был огромным, как город, тысячи палаток выстроились на траве ровными рядами, каждая из них была раскрашена в геральдические цвета ее владельца и украшена вымпелами и знаменами. Туши оленей и свиней жарились на вертелах над кострами под присмотром крестьян, а старательные слуги мешали варево в больших котлах, из которых поднимались вкусные запахи пряных трав и чеснока.

Ярко разодетые актеры разыгрывали постановочный поединок, и пьяная толпа шумно аплодировала, глядя, как «черный рыцарь», одетый в цвета проклятого Музильона, был сражен «доблестным героем», а из «смертельной раны» хлынула свиная кровь, налитая в свиные же пузыри. Победивший «рыцарь» обнял миловидную «даму» и театрально поцеловал ее. Вокруг скакали шуты, размахивая крысами и лягушками на палочках и делая неприличные жесты в сторону целовавшейся пары под хохот толпы.

Слышался рев и визг забиваемого скота, крестьяне катили сквозь толпу тележки со свежим продовольствием. Повозки, нагруженные деревянными бочонками с вином, украшенными эмблемой Бордело, медленно протискивались сквозь массу людей.

Огромный синий шатер герцога занимал почетное место в центре лагеря, расположившись на господствующей высоте. Шатер был отделан золотом, и каждое из его широких крыльев было украшено небесно-синими вымпелами и флажками с золотой каймой. Высоко на холме развевался штандарт герцога Альберика, на котором гордо сверкал золотой трезубец на синем поле, герб правителя Бордело.

Палатки самых знатных рыцарей, близких к герцогу по родству или пользовавшихся его милостью, располагались вокруг его роскошного шатра, и это явно была демонстрация высокого положения: чем ближе стояла палатка к шатру герцога, тем большим уважением пользовался ее владелец.

Калара задело то, что из-за позднего прибытия его крестьянам пришлось ставить палатку для него с подветренной стороны холма, у самого его подножия. Еще ниже, в сырой низменности, спускавшейся к болотам, раскинулся огромный лагерь простолюдинов, где собирались ополченцы и ратники, сопровождавшие рыцарей. Там тоже была своя иерархия, и поэтому пехотинцы герцога располагались выше всех прочих и дальше от топей и камыша.

Глядя на тысячи вымпелов множества разных геральдических цветов, Калар видел, что здесь собрались рыцари со всей Бретонии. Он заметил серебряного единорога на черном поле — должно быть, это герб рыцаря из Кенелля, а черный силуэт крепости на бело-желтом поле, разделенном пополам — явно герб рыцаря из далекого Монфора.

Но большинство рыцарей, как и ожидалось, были из Бордело, и гербы многих из них являли собой различные варианты герцогского герба.

Повсюду встречалось изображение трезубца Мананна, и Калар был изумлен многообразием вариантов этой простой эмблемы. Вот пара белых скрещенных трезубцев с длинными древками на разделенном на четверти черно-синем поле. А вот три трезубца, наконечник каждого из них в виде геральдической лилии, на красном поле. Другие гербы были более разнообразны, отражая многовековые традиции знатных родов Бретонии. Калар видел серебряную стилизованную бычью голову на черном поле, а на другом гербе — затейливого золотого зверя, вероятно, василиска, на щите, разделенном на многочисленные красные и синие ромбы.

— Что же, у каждого рыцаря свой уникальный герб? — спросил Дитер Вешлер, глядя вокруг, как показалось Калару, с изумлением.

— Именно так, — ответил Калар. — Изображение на гербе может символизировать некие героические подвиги, совершенные самим рыцарем или его предками, или соответствовать какой-либо родовой традиции. Геральдические цвета обычно берутся из геральдики родителей рыцаря.

Калар указал на свой щит.

— Дракон — традиционная эмблема Бастони, — сказал он, указывая на силуэт белого огнедышащего дракона, вставшего на дыбы. — У многих бастонских рыцарей есть на гербе его изображение, оно восходит к временам Жиля Объединителя, который был родом из Бастони. Он первый взял в свой герб эту эмблему, после того, как убил великого дракона Смергуса, столетиями опустошавшего эти земли.

— А цвета? — спросил Дитер. Казалось, подробности геральдики очень увлекли его, а Калар любил поговорить на эту тему.

— Красный, — он указал на левую половину щита, — взят в честь моего отца, из его герба. А синий — из герба моей матери.

Дитер недоуменно нахмурился.

— Бертелис ваш брат, не так ли? — спросил он, указав на молодого рыцаря, ехавшего впереди.

Калар кивнул.

— Но его цвета красный и черный. Почему не синий, как у вас?

— У нас с Бертелисом один отец, но разные матери. Моя мать умерла, когда я был еще ребенком, и лорд Лютьер, мой отец, женился во второй раз. Черный цвет в гербе Бертелиса — из герба его матери.

— Ага! — радостно сказал Дитер. — Теперь понятно. А желтая голова дракона на его щите означает, что он из Бастони?

— Более-менее верно. Не все рыцари с эмблемой дракона из Бастони, но таких большинство.

— А другие рыцари, — спросил Дитер, указав на сотни вымпелов повсюду вокруг, — они из Бордело, поэтому на их гербах трезубец?

Калар кивнул.

— А почему именно трезубец?

— Владения герцога Альберика на западе граничат с морем, и в его землях распространено поклонение богу морей Мананну. Вы знаете это божество?