Гюнтер подъехал к Калару и обратился к предводителю грязных крестьян, остановивших своих коней рядом с колонной рыцарей:

— Какие новости, йомен?

Вожак разношерстной группы всадников, уродливый человек со страшным шрамом через все лицо, почтительно поклонился Гюнтеру.

Йомен был облачен в кожаный табард с приклепанными металлическими пластинами, к его шлему был привязан мертвый голубь, словно некое странное украшение. «Должно быть, его завтрак», с отвращением подумал Калар.

— Деревню впереди атакуют враги, милорд.

— Какие враги? Зеленокожие? — спросил Гюнтер.

— Да, милорд.

Калар и Бертелис восхищенно переглянулись.

— Далеко? — нетерпеливо спросил Калар.

— Недалеко, милорд, миль пять отсюда. Вон там, за тем холмом, — йомен указал копьем.

Калар и Бертелис мгновенно пришпорили коней, но тут же осадили их, когда, обернувшись, увидели, что другие рыцари не следуют за ними.

— Ну, чего вы ждете? — раздраженно спросил Бертелис.

— Прояви терпение, — мрачно сказал Гюнтер. — Глупо кидаться в бой, не узнав сначала о враге.

— О враге? Крестьянин сказал: там зеленокожие.

— Но сколько их и с какого направления они идут? Рыцарь должен сначала задать эти вопросы, прежде чем скакать в атаку.

Калар нетерпеливо вздохнул. Его конь, почувствовав нетерпение всадника, фыркнул и затопал копытами.

— Ха, ребятам не терпится обагрить клинки кровью врага, — раздался рокочущий бас барона Монкадаса, подъехавшего к авангарду колонны. — Не могу их в этом упрекнуть. Последняя неделя была настоящим испытанием для моего терпения.

Калар улыбнулся, увидев широкоплечего рыцаря.

В лохматой бороде барона появилась широкая зубастая улыбка.

Монкадас поднял огромный моргенштерн — тяжелый шипастый шар, висевший на цепи.

— Пошли, врежем им, а, ребята? — сказал барон, подмигнув Калару.

Молодые рыцари приветствовали его радостными возгласами, и барон, повернув свое массивное тело в седле, обратился к рыцарям в колонне позади.

— Рыцари Бастони! — его голос был подобен рыку разъяренного медведя. — Мы идем в бой! Построиться!

Барон пришпорил коня, перейдя на рысь.

— Держитесь ближе ко мне, ребята, — крикнул он на скаку Калару и Бертелису, и они помчались за могучим рыцарем. Гюнтер, пришпорив коня, бросился за ними, его усы раздраженно подергивались.

— Не растягивайтесь и не нарушайте строй, когда начнется атака — сказал он молодым рыцарям. — Держитесь вместе в строю и не теряйте наступательного порыва.

— Мы знаем, как сражаться, старик, — отмахнулся Бертелис, но рыцарь-ветеран проигнорировал его.

— Следуйте за бароном. Он будет на острие клина, и вы должны держаться ближе к нему. Мы должны действовать как одно целое, потому что если строй рассыплется, мы потеряем преимущество.

Бертелис раздраженно вздохнул. Калар тоже чувствовал раздражение и смущение, что их так поучают в присутствии других рыцарей.

— Мы уже не дети, — огрызнулся Калар, чувствуя, что краснеет.

— Это мы сейчас посмотрим, — проворчал Гюнтер. — Просто помните, чему я учил вас.

Когда рыцари достигли вершины холмы, руки Калара вспотели в латных перчатках, а во рту пересохло.

Деревенские дома были жалкими лачугами, построенными из деревянных прутьев, сплетенных наподобие корзин и обмазанных толстым слоем глины и навоза, смешанных с соломой. Такие глинобитные хижины являлись обычными жилищами крестьян в Бретонии, потому что крестьянам запрещалось использовать для постройки своих домов камень. Улицы деревни были полны вопящих крестьян, разбегавшихся во все стороны.

Несколько хижин уже горели, и от них поднимались густые клубы черного дыма.

Но взгляд Калара был прикован к противнику. Раньше он никогда не видел живых зеленокожих, хотя в детстве часами рассматривал огромную засушенную голову орка, висевшую на стене в пиршественном зале замка Гарамон, удивляясь ее свирепой морде и оскаленной полной клыков пасти. Отрубленная орочья голова всегда вызывала у него содрогание, но это было ничто по сравнению с видом живых орков.

Каждый из них не уступал ростом человеку, но их тела бугрились могучими мышцами и были гораздо шире и тяжелее крестьян, которых они сейчас убивали. Воздух был наполнен их свирепым ревом, они размахивали тяжелыми тесаками и дубинами, истребляя всех людей, оказавшихся на их пути.

Земля задрожала от грохота копыт, когда рыцари Бастони поскакали к избиваемым крестьянам. Калар почувствовал, что у него перехватило дыхание. Он увидел, как рычащий орк всадил свой огромный тесак в плечо кричавшего от ужаса крестьянина, и кровь хлынула из смертельной раны широким потоком. Топор врубился в шею другого крестьянина, почти отрубив человеку голову, а зеленокожий монстр взревел от удовольствия, когда горячая кровь брызнула ему в морду.

Десятки крестьян уже были убиты, и те немногие, что решились сопротивляться, отбиваясь вилами и мотыгами, были беспощадно изрублены. Калар видел, как орк с силой ударил крестьянина о ворота амбара, и голова человека лопнула, как разбитое яйцо. Раздавались вопли крестьян, которые предпочли сгореть в своих домах, чем быть растерзанными свирепой ордой зеленокожих.

Деревня являла собой картину кошмарной жестокости и ужаса, крестьяне с воплями разбегались во все стороны, пытаясь спастись, а десятки огромных зеленокожих монстров наслаждались бойней и паникой людей. Калар видел, как ребенка пронзило копье, брошенное из гущи боя. Он видел, как женщина спрыгнула с крыши амбара, пытаясь спастись от пламени, угрожавшего сжечь ее заживо, только для того, чтобы быть разорванной на куски зеленокожими чудовищами.

— За Бастонь и Короля! — взревел барон Монкадас, взмахнув моргенштерном, и рыцари перешли на галоп. Барон скакал впереди, возглавляя атаку, другие бастонские рыцари сформировали позади него плотный клин. Калар, умело управляя конем при помощи шпор, опустил копье, выставив его вперед, как учили, и строй бретонских рыцарей ворвался на главную улицу деревни.

Зеленокожий поднял свою тяжелую голову, отвернувшись от еще корчившегося крестьянина, которого добивал дубиной, маленькие красные глаза орка свирепо блеснули. Шипастый шар баронского моргенштерна со страшной силой врезался в голову орка, зеленокожий отлетел назад с размозженным черепом, и его труп сейчас же был затоптан копытами рыцарских коней.

Все происходило неуловимо быстро. Шум был оглушительный, крики боли и ярости людей смешались со звериным ревом и рычанием зеленокожих, грохотом конских копыт и лязгом брони. Жар от горящих домов окатил Калара будто волна, горячий воздух обжигал его легкие с каждым вздохом. Пылающие дома промелькнули мимо, рыцари ворвались в деревню, и бегущие крестьяне в ужасе бросались прочь с дороги, пытаясь избежать смерти под копытами коней. Зловоние крови, смерти и горящей человеческой плоти наполнило ноздри Калара. Сердце бешено колотилось, дыхание вырывалось из груди короткими резкими вздохами.

— Держать строй! — крикнул Гюнтер, и Калар сосредоточился на бое.

Вся реальность, казалось, сконцентрировалась на острие его копья, и Калар нацелил его в широкую грудь свирепо ревущего зеленокожего гиганта.

Орк бросился вперед, атакой встретив атаку рыцарей, и Калар отслеживал каждое его движение. Он видел дикого зеленокожего монстра во всех подробностях: его мерзкую шкуру цвета гниющих растений; пластины ржавой брони, покрывавшие его широкие плечи; свирепые красные глаза, исполненные зверской ненависти и жажды крови. Кровь капала с двух тяжелых тесаков, которые орк сжимал в своих огромных кулаках, из массивной нижней челюсти выпирали мощные клыки. Мускулистые руки орка, покрытые шрамами, были такими же толстыми, как его бедра.

Острие копья ударило в грудь орка с сокрушительной силой, Калар напряг мышцы, вгоняя копье в грудную клетку зеленокожего, как Гюнтер учил его в Гарамоне. Сила удара сотрясла руку Калара, щиток на древке копья вдавило в кирасу, все его тело встряхнуло в седле.