— Это не она, не она, это ловушка, западня, берегись.

— Она заманит тебя в ловушку, ты глупец, мы тебя предупреждаем, предупреждаем.

Марк встряхнул головой и крикнул:

— Идите прочь! Я сам разберусь! Я уже чуть не погиб из-за ваших советов там, в воде.

— Мы не виноваты, не виноваты, мы хотели как лучше.

— Марк, с кем ты разговариваешь? — спросила мать. — Когда ты вернешься домой? Ты совсем забыл меня.

— Мам, я вернусь, как только смогу. Может ты и не настоящая, но может это такая связь с тобой, даже не знаю, что думать, — юноша недоуменно смотрел на нее.

— Ты совсем забыл меня, забыл свою мать, я волнуюсь за тебя, — произнесла она и заплакала. — Сколько я ухаживала за тобой, сколько сил и нервов истратила, а ты решил забыть меня, подался неизвестно куда, рискуя своей жизнью. А подумал ли ты обо мне? Что я чувствую?

Ее голос становился все громче с нотками злобы и мольбы одновременно.

— Ты — неблагодарный сын, оставил свою мать горевать и волноваться за тебя, — плача, продолжала она. — Сколько седых волос появилось у меня с тех пор. Как ты мог!?

Марк испуганно смотрел на нее.

— Мам, прости меня, я не думал…

— Ты не думал? О чем ты вообще думал!

— Мам, я…, — Марк осекся, пытаясь предупредить накатившие на глаза слезы. В его горле все встало комом.

— Ты всегда был таким, — за спиной юноши послышался грубый басовитый мужской голос.

Парень резко обернулся.

— Иван? — удивленно проговорил Марк.

— Ты думаешь только о себе, и всегда думал только о себе. Ты забыл свою мать, своего брата! Когда ты последний раз видел своих племянников? Они уже забыли, как ты выглядишь, и если моя старшая дочь еще хоть как-то помнит тебя, то мой младший сын видел тебя еще, когда был младенцем. Сейчас он тебя и не вспомнит, — сказал Иван, подходя к Марку и скрещивая крупные ручищи на груди.

— Я не мог приехать все это время, ты же знаешь, — извиняющимся тоном проговорил юноша. — Прости. Я просто должен разобраться во всем этом.

— Разобраться в чем? Ни семьи, ни угла, ни родины! Ты всех забыл, зациклился на себе. Ты просто эгоист.

— Нет, Иван, постой, я не хотел, просто…, — душу Марка разрывало на части, он опустил голову, накрыл ее обеими руками и закрыл глаза. — Прости меня.

— Да, ты всегда таким был, зацикленным на себе. Одиночкой. Все время на своей волне — парень обернулся.

На месте, где стояла его мать, теперь находилась его бывшая жена, впоследствии ушедшая к другому.

— Ты что тут делаешь? Я не желаю тебя слушать, — зло произнес Марк, глотая слезы горечи.

— Ты знаешь, почему я ушла! Ты виноват в этом! Ты виноват во всем! — крикнула она.

— Я был недостаточно хорош для тебя? Деньги, вот что тебя интересовало! После стольких лет и всего, что между нами было, ты сделала это! — взревел Марк в бешенстве.

— Думаешь, дело было лишь в деньгах? — спросила она, качая головой. — С каждым днем ты становился все более замкнутым.

— Ты знаешь, почему. Ты знаешь причину. Но ты ничего не сделала, чтобы помочь мне. Тебе на самом деле было уже плевать, — последнюю фразу Марк произнес практически шепотом с волчьим оскалом. — Я казался тебе слабым. Да, так и было. Но я говорил тебе, что можно было сделать, чтобы исправить ситуацию. Ты все разрушила, абсолютно все! Столько лет было положено! Мне нужна была лишь твоя поддержка! Я почти вылез из своей проблемы, начал сам исправлять ситуацию, потому что мне важна была наша семья. Я любил тебя! А ты просто растоптала все ради своих меркантильных интересов.

— Нет, Марк, дело было не только в этом. Просто признайся себе, что ты — одиночка, семья — это не для тебя, — спокойно ответила она. — Я просто нашла более сильного мужчину.

Парень посмотрел на нее, сверля взглядом, потом смягчился и произнес:

— Я уже ни в чем тебя практически не виню. Ты сделала, как тебе было удобно. Все люди так делают. Правда, усвоил я это достаточно поздно, ни как не мог прозреть. Просто нужно было все это сделать не так подло.

— Ты не отпустил бы меня так просто.

— Не отпустил бы? А что бы я сделал? Привязал тебя к кровати? Что я мог сделать? Можно было все сделать по-человечески, без унижения и той грязи, которую ты и твоя семья устроили.

— Ты сам виноват.

— Я защищался. Я был зол. Я даже не причинил тебе никакого вреда, пальцем тебя не тронул, хотя за такое мужья, которых предали, убивают своих жен. Статистика в этом плане вещь серьезная. А я просто высказался, при этом даже не оскорбив тебя ни одним нецензурным словом, настолько я был тогда интеллигентной задницей! — со злым сарказмом в голосе произнес Марк, разводя руки в стороны.

Она лишь презрительно фыркнула.

— Лучше бы сделал это, хоть показал бы, что у тебя есть хоть какие-то яйца.

— Да что толку, это ничего не изменило бы. Твоя семья даже на меньшие мои словесные излияния в твою сторону достаточно жестко отреагировала. Кучка недалеких глупцов, строящих из себя святош и боящиеся лишних слухов от соседей, черт бы их побрал!

— Что уже прошлое ворошить.

— Уже да, хотя ты и могла бы после стольких лет прийти и поговорить со мной, когда все стало спокойно, расставив все точки над «i». Но ты не сможешь, кишка тонка.

Она стояла и просто смотрела на него, затем тихо растворилась в воздухе. Марк держался одной рукой за стену, опустив голову. Его внутренние голоса притихли, хотя он знал, что они все еще с ним.

Парень опустился руками по стене и бессильно сел прямо на каменный холодный пол. Марк думал о матери и брате, о бывшей жене, и обо всем, что произошло с ним с тех пор, и главное, он думал о Тиоре. Внезапно нервы его сдали, его накрыли отчаяние и безысходность плотным черным покрывалом, и юноша, свернувшись на полу в позе эмбриона, никого не стесняясь, взвыл и зашелся страшным рыданием, полным горечи и жалости к себе и к девочке, которую он должен был опекать и защищать и так глупо потерял в бесконечном жутком лабиринте.

Глава 17

Марк резко подхватился в холодном поту, судорожно глотая воздух. Его глаза были широко раскрыты и полны слез, дыхание было поверхностным, быстрым и сбивчивым, и все тело трясло мелкой частой дрожью. Вся постель была мокрой.

Он перелез на одеяло сверху, лег набок, положил сложенные вместе ладони под щеку и лежал в таком положении полчаса, восстанавливая дыхание и пытаясь унять ужас, накативший на него. Его затошнило, все тело дергало и колотило, и сердце с бешеным ритмом галопом полетело сквозь пронизывающий и пожирающий его разум страх. Юноша лежал и думал, что все это из ряда вон паршиво. И главное, во сне он потерял девочку. Это был плохой знак.

Полежав так еще полчаса, он немного успокоился, затем поднялся с постели и тихо прошел в ванную комнату. Холодная вода, тонкой пленкой сливаясь с поверхности кожи лица, немного взбодрила парня, и он еще минут пять стоял, уставившись на свое опухшее, с мешками и темными кругами под красноватыми глазами отражение в зеркале.

— Паршиво выглядишь, — тихо усмехнулся Марк.

Выйдя из ванной комнаты, юноша подошел к окну и стал смотреть в него, параллельно прокручивая весь сон в своих мыслях, когда на горизонте уже алела красно-фиолетовым светом заря.

«Как я мог ее так глупо потерять? Это очень плохо. Я должен ее найти», — думал Марк.

Завтрак как обычно проходил в относительной тишине, иногда нарушаемой непоседливой Мирой, все время придумывающей что-то новое. Сегодня был выходной, и после завтрака все сразу разбрелись по своим делам. Сыновья Саиба схватили мяч и собрались присоединиться к местным ребятам, чтобы поиграть в футбол.

— Марк, ты с нами?

Парень периодически играл с ними, выходя на поле, и вообще за все время пребывания у египтянина он сильно сдружился с Захиром и Латифом. Они были смышлеными и энергичными мальчишками и нравились Марку своими характерами и образом жизни. Мира же часто крутилась вокруг юноши, и он иногда играл с ней и с ее куклами. Его это искренне забавляло, а ее звонкий смех пробуждал в Марке тепло и покой.