Вот явились они в мышье царство, подпольное государство. Жили здесь одни мыши. И было их здесь видимо-невидимо. А надо всеми мышиный царь — Хвостат Ушастый.

Васька с Журкой Хвостату Ушастому и говорят:

«Так, мол, и так, ваше мышиное величество, в каком-то царстве, надпольном государстве живёт Сама Себе Хозяйкой царица. У неё на пальчике волшебное колечко. Если кольцо это нам не предоставишь — разорим всё твоё подпольное царство, мышье государство, а тебя, Хвостата Ушастого, живьём съедим».

Хвостат Ушастый видит: дело плохо, спрашивает своих подданных:

— Кто царицу Сама Себе Хозяйка знает?

Выбежал вперёд один мышонок и говорит:

— Я царицу Сама Себе Хозяйка знаю. Днём она носит кольцо на мизинце, а на ночь в рот кладёт, чтобы не украли.

— Если добудешь кольцо, — сказал мышонку мышиный царь, — я тебя, мышонка, мышиным боярином сделаю.

Бросился мышонок со всех ног добывать себе боярскую честь, а Васька с Журкой завалились спать.

Ночью мышонок выбрался в надполье и прокрался в спальню к царице Сама Себе Хозяйка. Смотрит мышонок: спит царица. Тогда он поскорее к ней на подушку влез, сунул хвостик царице в нос и давай щекотать!

Царица чихнула и колечко изо рта выронила. А мышонок прыг с кровати, схватил колечко — и в норку. С колечком в своё царство подпольное убежал и был тотчас пожалован в мышиные бояре.

Вот бегут Васька с Журкой назад и спорят, кому кольцо волшебное нести.

Журка говорит:

— Давай я понесу. Собаки поноску носить горазды, а кошки — нет.

А Васька-кот говорит:

— А кого мышиный царь испугался? Тебя или меня? То-то, дурак, кошки мышей ловить горазды, а собаки — нет.

Бежали они, бежали, ругались, ругались, к морю прибежали. Надо опять море переплывать.

Васька кольцо в рот взял, сам на Журку скок и погнал его в воду. Вот плывёт Журка, язык высунул, а Васька на нём верхом сидит и похваляется, как он мышиного царя напугал до смерти и хозяину кольцо добыл. И только Журку псом шелудивым обругал — выронил изо рта кольцо в море.

Притих Васька, а как на берег вылезли, Журке в том признался.

Журка его бранить, Журка его трепать, приговаривать:

— Лезь, усатая башка, в море, доставай кольцо как хочешь, не то разорву тебя в клочья!

— Да что тебе будет от моих клочьев проку? — взмолился Васька. — Давай лучше раков пугать. Они на дне моря кольцо найдут и нам принесут.

Вот стали Васька с Журкой ходить по морскому берегу, рачков малых собирать, в кучу складывать. Большую кучу собрали. Немного времени погодя вылез на берег огромный рак — Всем Ракам Царь. Рак усищами шевелит, ничего не говорит, глаза на кучу раков выпучил. Журка давай на него лаять, а Васька бранить:

— Такой-сякой, разбойник морской! Чего глаза вылупил? Всех твоих раков и тебя самого в песок изотрём! Видишь, сколько мы вашего брата перетёрли?

Рак глазищами выпученными туда-сюда повёл, видит: песку на берегу видимо-невидимо. Испугался Всем Ракам Царь и говорит:

— Не надо нас в песок тереть, богатыри могучие! Приказывайте лучше, какую службу для вас сослужить. Какие со дна моря достать сокровища?

Тут Васька и говорит:

— Я посреди моря купался, да и уронил колечко. Вели его найти и сюда доставить.

Всем Ракам Царь стал своих раков спрашивать, не видал ли кто колечка посреди моря на дне.

Выпятился задом наперёд один рачишка маленький:

— Я видал, как рыба белужина кольцо со дна подхватила и проглотила.

Приказал Рак Всем Ракам Царь ту белужину в море найти и брюхо ей щекотать, пока кольцо не отдаст.

Разбежались раки по морскому дну, нашли рыбу белужину, стали брюхо ей клешнями щекотать. Белужина такой муки не стерпела, выплюнула колечко. Раки его схватили и на берег вынесли.

Васька схватил кольцо и помчался что есть духу, а сам думает: «Принесу кольцо хозяину, скажу, что я один его добыл. Будет меня хозяин больше Журки любить».

Только Журка догадался, откуда у Васьки такая прыть, и ну Ваську догонять. И догнал бы, и оттрепал бы, и колечко бы отнял, да Васька на дерево взобрался — тем и цел остался.

— Ладно, — говорит Журка, — я тебя, усатая башка, под деревом дождусь. Есть-пить захочешь, так, небось, слезешь!

Три дня Васька на дереве просидел. Три дня Журка его караулил. А как оба изголодались, то и помирились. Решили они рядом бежать, кольцо волшебное вместе хозяину отдать.

Вот прибежали они домой. А на площади, где был столб каменный, дубовая плаха поставлена. Повелел царь Мартынку, сына вдовьего, смертью казнить за то, что дочери-царевны ему не вернул и дворец на место не поставил.

Ведут Мартынку к плахе, а Мартынка, вдовий сын, упирается, не идёт. А мать его плачет, сына губить не даёт. И народ на площади стоит понуро, на бояр глядит хмуро. Всем бедную вдову и её сына жалко.

А царь на золочёном стульчике сидит, палачей торопит.

Тут и подбежал Журка с Васькой к Мартынке — своему хозяину. Васька хозяину на плечо прыгнул, кольцо отдал.

Обрадовался Мартынка, палачей оттолкнул, из руки в руку колечко перекинул — явились двенадцать молодцов. Стали они в ряд, на Мартынку глядят не дышут, приказа ждут.

А Мартынка и говорит:

— Сделайте, ребята, так, чтобы царь к золочёному стульчику навсегда прирос. А меня с царевной разжените, её к царю отведите, и пусть они оба про меня да моё колечко начисто позабудут.

Мигом молодцы царицу Сама Себе Хозяйка принесли, к отцу её отвели, напустили на обоих туману. Те и забыли про Мартынку и про его волшебное колечко.

А Мартынка с матерью, да Васькой и Журкой стали в своей старой избе жить дружно и счастливо.

В чём случится нужда — сейчас Мартынка волшебное кольцо из руки в руку перекинет. Тотчас явятся двенадцать молодцов, стоят не дышут, приказа ждут.

Чаще всего их на базар за мукой посылали.

Солнцева сестра

В нашем царстве, русском государстве, в стародавние времена жили-были царь с царицей. И был у них сын Иван-царевич.

Царь всегда ходил туча тучей, а царица вся в слезах, оттого что Иван-царевич немым уродился. Двенадцать лет царевичу, а он ещё ни единого слова не вымолвил.

Вот отправился Иван-царевич раз в царские конюшни к старому конюху сказок послушать. А старый конюх и говорит ему:

— Не до сказок теперь, царевич, не до присказок. Всему царству пришёл конец. Идёт-бредёт на Русь ведьма Ягишна. Несёт в суме беду неминучую. А поведал о том вещий конь на царском лугу.

Пошёл Иван-царевич во дворец. А туда уж народ бежит, царя спрашивает, скоро ль ведьму ждать и как беду встречать.

Поклонился Иван-царевич отцу и вдруг сказал словами звонкими, как медь с серебром:

— Дай мне, государь, коня самого лучшего, Я в отъезд пущусь.

Оторопели сначала все, обрадовались: «Экое диво! Немой царевич заговорил!»

Царь взглянул на царевича и нахмурился. Посмотрела царица и потупилась. Поглядели на него люди и глаза отвели. Не по душе всем пришлась такая прыть царевича — бросать царство на беду неминучую, самому в отъезд пускаться.

А того никто не знал, не ведал, что у Ивана-царевича на уме.

Приказал царь дать сыну коня самого лучшего и отпустил царевича на все четыре стороны, а народу повелел своею царской волею имя Ивана-царевича позабыть и впредь не выговаривать.

Опечалился Иван-царевич, да делать нечего. Пошёл в царские конюшни выбирать коня. Оглядел он коней всех мастей, а какого выбрать — не знает.

В тёмном углу увидал царевич конишку ледащего. Ростом конишка с козу. Шерсть свалялась, копытца врозь.

Подивился Иван-царевич: «Сроду в царских конюшнях сраму такого не было». Да вдруг заприметил у конишки в глазу искорку.