Бастард проводил ее взглядом. Такая юная, такая нежная, но такая грустная и одинокая. Все больше она понимала, все больше видела и слышала. Уже не скроешь от ее глаз и ушей то, что обсуждают и говорят о ней. А говорить не переставали. Казалось бы - все обсуждено, все ясно, все понятно. Но нет, изо дня в день принцессу обсуждали, осуждали и находили новые поводы для насмешек. И по большей части причиной сплетен и слухов становилась собственная сестра.

Если прежде Лили пыталась проявить свое внимание к сестре, пыталась пойти на контакт, то после их первого бала уже не скрывала истинного отношения к сестре. И был повод, а потому все вокруг тут же придумали оправдания для их ангела, у которого была масса причин для ненависти к Анне - те же, что и у всех вокруг. Никто не осуждал Лили за то, что она говорит и делает - все поддерживали ее начинания, которые касались Анны: насмешки, отточенные, а потому болезненные, унижения, скрытые витиеватыми фразами, но смысл которых был ясен всем и каждому. Приближенные принцессы, которыми она обзаводилась с удивительной скоростью, находя все больше новых друзей и подруг, стали главными инициаторами всех издевок над Анной.

Ни разу, ни в одном письме Анна не упомянула о том, что происходит во дворце. Ни слова жалобы или боли, ни слова о своих страданиях и унижениях, которым не было конца и края. Но у Хасина были свои способы узнать правду. И он был умелым психологом, чтобы понимать, что за фразами в письмах, где-то между строк скрывается то, что подопечная прячет от него. И он быстро находил то, что ему подсказывала интуиция - причины той или иной фразы, слова, просто кривая буква в конце "все хорошо", когда рука дрогнула, показывая всю фальшь фразы. У него были глаза и уши во дворце. И то, что эти глаза ему показывали и передавали, ему не нравилось.

- Ты покатаешься со мной? - спросила девушка, когда Хасин подошел к ней и Харди, которую она поглаживала по морде, отчего кобыла блаженно прикрывала красные глаза, откровенно млея от подобной ласки.

- Ноан позволит на него сесть? - подходя ко второй особи, спросил демон, наблюдая, как животное недоверчиво смотрит на него, отходя от загона назад, что заставила Хасина нахмуриться: эти животные слишком привыкли к Анне и Фарху, стали практически ручными, что было не свойственно породе и скорее портило ее, нежели красило.

Но к протянутой руке Ноан все же подошел. Недоверчиво принюхался, но позволил коснуться себя, заставив Хасина хмыкнуть.

Вдвоем с помощью Фарха, они оседлали коней. Демон задержался, общаясь с конюшим, а Анна вышла, о чем тут же пожалела - на поляне перед загоном стояла Лили в окружении своих подруг.

Никто из девушек даже не подумал хотя бы склонить голову в момент ее появления, не говоря уже о положенном реверансе. Кобыла, которую она вела под уздцы, тут же замерла на месте, оскалив пасть, полную клыков.

- Я разве не говорила не приближаться к моим животным? - спокойно произнесла Анна, успокаивая Харди поглаживанием по холке и недовольно глядя на нежданных гостей.

- А разве матушка не приказала тебе больше не появляться здесь? - язвительно хмыкнула Лили.

- Так же как и тебе. Но мне здесь ничего не грозит, а вот тебе - любимой дочери - слишком многое, - холодно отчеканила Анна.

Она не хотела разговаривать, она хотела, чтобы они просто ушли, давая ей время передохнуть хотя бы день, когда рядом был Хасин. А еще демон...она не желала, чтобы он стал свидетелем очередной сцены, где она будет высмеяна и унижена. Не хотела, чтобы он видел, как ей больно. Она не стыдилась - Хасина никогда - она просто знала его вторую натуру, которую он так старательно от нее прятал. Но разве заставишь людей молчать? Разве заставишь их не говорить и не обсуждать собственную легендарную персону? А еще история - некоторые книги пестрели историями о Бастарде, великом воине и первом мече Империи Халлон. И явно не лгали, повествуя о его нраве, характере и поступках. И девушка знала, насколько безжалостным Хасин может быть к тем, кто угрожает тому, что ему дорого. И Анна знала, что дорога. А еще, при всем своей угнетенности и забитости, не желала мстить и платить тем же в ответ.

- Вам лучше уйти, - отворачиваясь от компании, произнесла принцесса.

- Не тебе мне указывать, - прищурилась Лили, делая шаг вперед.

- Не подходи, - предупредила Анна, делая шаг назад и заставляя отступить снова оскалившееся животное.

- Укусит? - хмыкнула насмешливо Лили. - Пусть. Зато у отца хотя бы повод появится уничтожить твоих зверюг. Псину в том числе.

- Этого ты добивалась, хлестая Таша? - зло спросила Анна весело улыбающуюся сестру, которая даже не скрывала своих намерений и недостойного поведения.

- Именно, - довольно улыбнулась девушка.

- Урок на будущее, - раздался леденящий душу голос Хасина за спиной Анны, и принцесса Лили и ее подруги, неприятно удивленные замерли на месте, с их лиц исчезли злые насмешки, сменившись откровенным страхом. - Адский пес никогда не нападет, если хозяин не прикажет. Даже чтобы сохранить собственную жизнь.

Прищур демона заставлял девушек широко распахивать глаза и нервно сглатывать. Они тут же опустили головы, пряча лица от пронзительного взгляда Бастарда.

- Таш, - позвал Хасин, не отрывая взгляда от девушек, а по лицу растягивалась дикая в своей кровожадности усмешка.

Пес тут же появился из-за спины демона и угрожающе зарычал. И свора девиц, оглушительно визжа, рванула прочь от конюшни, оставляя Лили на растерзание демона. Принцесса проводила их презрительным взглядом, спокойно оставшись стоять на месте.

- Анна никогда не прикажет, - самодовольно хмыкнула девушка, складывая руки на груди.

- Ваши подруги вам не под стать - ума не хватает, - хмыкнул Хасин.

- Ваша знаменитая усмешка действует на многих безотказно. И даже банальная игра слов останется непонятой.

- Вы что-то хотели, Ваше Высочество? - холодно спросил беловолосый демон, принимая из рук подошедшего Фарха поводья Ноана.

- Ничего, - и принцесса ушла.

Лошади и пес тут же прекратили выражать свое недовольство от присутствия чужаков. Таш умчался гулять и охотиться, а эрхи нетерпеливо были копытами, взрывая землю, желая пробежки и разминки.

- Ну что, поехали? - как ни в чем не бывало, улыбнулся Анне Хасин, получив в ответ слабое подобие улыбки и кивок. - Анна, - неодобрительно посмотрел на девушку юноша.

- Ты накажешь их? - волнительно кусая губу и уже не пряча сожаления и мольбы о пощаде для своих недругов, тихо спросила принцесса.

- Не скрывай ты от меня подобное, их наказание было бы меньшим, - холодно отчеканил Хасин, а лицо снова приобрело черты безжалостности и холодности, с которыми она сама лично не сталкивалась ни разу.

И видеть Хасина таким было непривычно. Но отнюдь не пугающе - ее Хасин не обидит никогда и ни при каких обстоятельствах: кто угодно, но не он - единственный друг, который всегда относился к ней с осторожностью, нежностью и заботой.

- Не нужно, Хасин. Прошу тебя, - коснулась его руки Анна, заставляя посмотреть на себя. - Будет только хуже, - тихо добавила она.

- Хуже лишь тебе, Анна, - безжалостно ответил демон, недовольно глядя на нее.

- Тебе не жить здесь! - сорвалась на крик Анна. - Не под обвиняющими взглядами! Не под шепотками за спиной! Не тебе, Хасин! А большего презрения я уже не вынесу!

По щекам пусть и не текли слезы, глаза были на мокром месте.

- За твои слезы они ответят вдвойне, - прошипел Бастард, гневно прищурившись.

Он легко вскочил на коня и резко пустил его вскачь, провожаемый умоляющим взглядом Анны.

Это было впервые, когда они повздорили, если так можно было назвать этот всплеск негативных эмоций в присутствии друг друга. Анна провожала Хасина взглядом и думала о том, почему так плохо на душе, и сама же знала ответ: от страха, от дурного предчувствия, от того, что опустилась до мольбы перед другом, упав тем самым в его глазах в плане достоинства и самоуважения, которое он всегда ей прививал, безнадежно впрочем.