— Вы думаете, что монополия на человеческие чувства принадлежит вашему окружению? — спросил Нордж.

Его враждебность к нашему хозяину достигла той степени, при которой человек всегда говорит назло оппоненту.

— Если вкладывать в понятие «человеческие чувства» смысл, который вкладываем мы, то да, — безапелляционно отрезал Керк, остановившись возле нас по пути на свой утренний обход. — Кстати, сегодня за ленчем у нас будут гости. Надеюсь, вы не возражаете?

Я не возражала. Мне было даже любопытно посмотреть, какие гости могут быть в этом доме в это время.

Неужели есть еще на свете люди, готовые к своему удовольствию самостоятельно отправиться к такому хозяину через джунгли, грозящие на каждом шагу смертью. Хотя, может быть, они сумеют как-то разрядить создавшееся напряжение.

Я все еще надеялась улучить момент и остаться наедине с Керком, но то ли по стечению обстоятельств, то ли из-за его осторожности, такой случай не подворачивался. Я уже и не собиралась приручать его, так как усвоила полученный урок. Я понимала, что война между нами закончена и в ней, даже не прилагая усилий, победил он. Возможно, в другое время, на менее незнакомом поле битвы…

Но другого времени не будет. И все же, даже потерпев поражение, я жаждала удобного случая не для реванша, а для того, чтобы примириться с ним и вновь обрести чувство собственного достоинства. Время уходило.

Наступила пятница, и, согласно графику, мы должны были покинуть Гурроч-Вейл на следующий день.

Друзьями Керка оказались люди, о которых он уже упоминал: Теобальд Виктор и его жена Оливия. Виктор, которого звали просто Теб, управлял каучуковой плантацией, расположенной в другой стороне от Гопенга, и поставлял продукцию британскому синдикату.

В отличие от Керка, он не владел землей, на которой работал. Видимо, поэтому он являл собой более характерный тип британского колониста, имеющего корни в краях, далеких отсюда.

Это был высокий костлявый мужчина с красным лицом и редкими каштановыми волосами, которые он постоянно откидывал назад резким нервным движением. Он был приблизительно того же возраста, что и Керк, но выглядел старше.

— Очень приятно, — пробасил он, энергично пожимая наши руки. — Вся округа взбудоражена, я ничего другого не слышу в последние дни, кроме разговоров о кино. Все ругают меня за то, что я не пригласил вас к себе, правда, Оливия?

— Под «всеми» Теб имеет в виду наших детей и меня, — пояснила с улыбкой Оливия.

Она была довольно некрасива и уже не молода. Возможно, она выглядела бы более привлекательной, если бы климат тропиков не состарил бы ее преждевременно.

Даже когда она улыбалась, в ее глазах таились страх и усталость.

— Но Уину всегда везет, правда, Уин?

— Всегда, — подтвердил Керк без малейшей иронии в голосе. Он пораньше вернулся с утреннего обхода, чтобы встретиться со своими друзьями. — Кстати, где эти чертенята-ангелочки, которых вы так балуете, Оливия? Нужно было взять их с собой.

— Не подумайте, что они не умоляли нас об этом. Но, учитывая вчерашние события в деревне, Теб решил, что на этот раз их лучше оставить дома, — пояснила Оливия.

По пути в столовую она поведала мне:

— У меня двое детей. Они без ума от своего дяди Уина. Он так чудесно ладит с детьми…

— Вот уж не предполагала, — пробормотала я. И подумала о трех могилах, расположенных где-то за домом.

— О, нет практически ничего, что Уин делал бы плохо, когда до этого доходит, — прищелкнула языком Оливия. — Я рада, что Теб у меня не такой. Я бы чувствовала себя рядом с ним неполноценной.

— Что такое? — отозвался Виктор со своего места за столом. — Перемываешь косточки супругу и повелителю, не успел он отвернуться? Это грубое нарушение семейной субординации.

— Лично я, миссис Виктор, согласен с тем, что вы должны чувствовать себя счастливой. Никогда не встречал женщину, которая превозносит недостатки мужчины, — заметил Дэн. — Возьмите, к примеру, меня — на первый взгляд, парень что надо, но по мнению некоторых — колосс на глиняных ногах.

Он улыбался всем вокруг, но я сомневалась в его искренности.

После прошедшей ночи Дэн в разговорах больше не касался наших с Керком отношений, и все же в том, как он смотрел на меня, чувствовалась какая-то многозначительность.

— О, я могу подтвердить это, — легко подхватила я. — Дэн всегда оставляет следы грязи на ковре.

Это была шутка, но по крайней мере двое за столом не восприняли ее как таковую.

Керк быстро взглянул на Норджа, и я знала, что он вспомнил о его заляпанных грязью башмаках в предыдущую ночь.

Нордж слегка покраснел.

Виктор, конечно, не понял причину возникшей напряженности, но, должно быть, почувствовал ее, потому что серьезно сказал Керку:

— Пока не забыл, Уин, хочу сказать тебе кое-что важное. Лейтенант Крофт посоветовал мне…

— Позже, Теб, — спокойно остановил его Керк. Сити только что внесла главное блюдо, и Керк сделал почти неуловимое движение в ее сторону.

Виктор приподнял брови.

— А, ну хорошо, — пробормотал он, резко изменив тему разговора. — Дикий ураган был сегодня утром, не правда ли? Клянусь, погода всегда, как нарочно, портится почему-то именно на выходные.

Пока Сити находилась в комнате, разговор подчеркнуто не переходил на конфиденциальные темы. Поимка Хуссейна ни на йоту не ослабила настороженности Керка.

— Как вам нравится наш климат, мисс Пауэлл? — спросила Оливия, чтобы заполнить внезапно наступившую паузу.

— Конечно, он сильно отличается от калифорнийского.

— Я уверена в этом, — она посмотрела на меня задумчиво. — Как я завидую вашей возможности путешествовать. Должно быть, это так романтично!

— Да, иногда.

— И так чарующе, могу себе представить. Ваша игра в кино, я имею в виду. — С робкой улыбкой, которая молодила ее, Оливия произнесла: — Знаете, мисс Пауэлл, вы — первая кинозвезда, которую я вижу в своей жизни не на экране. Для меня это почти то же самое, что сидеть рядом с членами королевской семьи. Мне не терпится написать об этом моей сестре. Она только что вернулась в Англию и ужасно увлечена театром. Она будет чрезвычайно заинтригована тем, что я обедала со знаменитой Роксаной Пауэлл.

— Спасибо, миссис Виктор, — сказала я, довольная лестью, так как она была вполне искренней.

В тот момент я случайно подняла глаза на Керка, и его насмешливый взгляд мгновенно поколебал мое тщеславие. «Королевская семья», «знаменитая Роксана Пауэлл…»

Я не могла упрекнуть его за эту насмешку, памятуя о прошлой ночи. Но на мгновение я ощутила, как во мне поднимается прежняя злость на него, и все же я подавила ее. Мне пришло в голову, что сейчас может подвернуться случай, который я искала, чтобы выразить свое раскаяние.

— Если сравнивать наши жизни, мне остается только снять шляпу перед вами, миссис Виктор.

— Передо мной? — она была искренне удивлена. — Но почему?

— Я согласна, что в моей жизни больше внешнего блеска, особенно если смотреть на нее со стороны, но то, что вы делаете здесь… Действительно, я не могу не восхищаться вами, и все тут. Поддерживать дом в такой тревожной обстановке… Тем более воспитывать детей…

— Но, миссис Пауэлл, это же мое дело.

— Вот я и говорю, что это более важное дело, чем вертеться перед камерой. — Я взглянула на Керка, но он продолжал спокойно есть.

— Передайте своей сестре, что я буквально так и сказала.

— О, непременно! Но она не поверит. — Оливия, казалось, тем не менее была польщена. Она улыбнулась своему мужу. — Ты слышишь, Теб? Жаль, что мы не захватили с собой детей. Стоило бы им послушать мисс Пауэлл, чтобы они научились немного больше уважать свою мать. — Сказано это было весело, но упоминание о детях опять вернуло ее взгляду усталую обреченность. — Они ужасно непослушные. Иногда мне кажется, что чрезвычайное положение наиболее пагубно сказывается именно не детях. Они не понимают, почему мы вынуждены быть так строги с ними, и им ужасно не хватает компании сверстников, таких же огольцов. Эта страшная война! Как вы думаете, когда она закончится?