— Ну что столпились. Пропустите женщину. Багик помоги.

Она села на небольшой стульчик у двери и вытянула ноги. Эдик шустро спустил дочь с рук и встал на колени перед женой, снимая ее обувь.

Она освободила ноги и с удовольствием пошевелила пальцами.

В итоге, обратила взгляд на нас:

— Слушаю вас господа?

Женька оттолкнул застывшего меня и пролез вперед.

- Еда, стол. Бегом.

— До свиданья. Лиса, пойдём кушать.

И он испарился за поворотом ближайшей двери, как и наши мечты чуть ранее.

— Эвелина, просто зашли пожелать вам удачи на предстоящем состязании. Мы будем болеть за вас.

— Да, — это я произнес, что бы не стоять истуканом.

— Спасибо, ребята! Постараюсь не подвести.

Она пружинисто поднялась, открыла шкаф и достала две брошюры.

— Держите и приходите на семинары.

— До свидания!

— До свидания!

— Идите, мальчики!

Перекрестив нас на дорогу и вручив брошюры, она закрыла дверь.

— Вот это мы начистили морду! — свистнул Евгений.

— Так и скажи, Эвелины испугался, — рассмеялся я, но продолжил. -

Было бы кому чистить. Жизнь крутанула его на сто восемьдесят градусов. Пусть живет.

— А я хочу отметить, что можно предположить, что это он Эвелину стимулировал к боксу. А она оказалась ему не по зубам, — Женькины шаги слышались позади меня. Мы так были шокированы, что пошли с седьмого этажа по лестнице, попусту забыв про лифт.

Чуть позже сидя на лоджии Евгений задумчиво прокручивал в руках бокал:

— Знаешь, я всегда смеялся над Наташкиной фобией. Она боялась толпы, боялась одиночества, но всегда это скрывала. Она нигде не бывала. Дом — работа — дом. Из друзей остался только я. Она сильная, хоть так сама и не считает.

Я промолчал, наслаждаясь видом звездного калейдоскопа, состоявшего из никогда не спящих городских огней, фар спешащих куда — то машин и жилых окон многоэтажек, где за каждым таким окном проходит чья-то жизнь. Молча отпил ещё рома, открытого по поводу нашего "правосудия", после которого на душе царило спокойствие и это больше всего меня удивляло. Впереди катастрофа, крах всего чего я добивался столько лет упорным трудом, а на душе умиротворение, может быть впервые.

Глава 17

Наконец-то!!!

Наконец-то у меня наступила пятая стадия принятия ситуации.

«Адиос, депрессия. С возвращением свободная я».

— А вот ты где прячется?

Раздался до боли знакомый голос из-за виноградника.

— Женька!!!!! Женька!!!!

Друг подскочил ко мне, и я повисла на его худощавой шее.

— Привет, моя хорошая. Как ты?

Евгений отстранил меня на расстояние вытянутой руки, оценив декорированный гипс.

— Я-то цвету и пахну.

— Ну, это я почувствовал, — наморщил он нос.

— Балбес! — я треснула его по макушке. — Ты голоден, устал.

— Нет и нет.

— Тогда чай. Девочки, принесите чай.

Маша задрала брови, показывая на альбомы в руках, намекая на кеды.

— Обещаю подумать.

— Мы надеемся на твоё благоразумие, — менторским тоном произнесла она, — Сейчас принесём.

Я вернулась к другу, который удобно расположился за столом в ожидании меня.

Села рядом.

— Когда ты вернулся?

— Вчера вечером.

— Ясно. Вот ещё дня три назад я бы тебя с радостью оттаскала за уши за шпионаж на стороне врага. — Он удивлённо поднял брови, и хитро улыбнулся, — так друзья не поступают!

Да, я как будто обиделась.

— А как должны поступать друзья? Стоять в стороне и смотреть, как некоторые из-за прошлого лишают себя будущего.

— Ой! Вот не надо только философии.

— Надо, дорогая, надо.

— Я только перешла на пятую стадию. Не хочу назад в депрессию.

В этот момент девочки подбежали с заставленными подносами. Я взяла небольшую губку, предусмотрительно переданную нам, протерла стол и разложила салфетки. Женька перенес все с подносов, позволяя мне налить чай из заварника.

Из кружки повеяло мятой и малиной. Мама успокаивающий приготовила. Мама не исправима!

Мы немного попили, съели по куску «черепахи», а я лично допила чай и подлила себе добавки.

— Вот ты тут чаи успокаивающие пьёшь, а там…

— У меня пятая стадия. Не хочу ничего менять.

Не обращая на мой возглас внимания Евген продолжил:

— А там один большой босс готовится к суду и банкротству. И молчит, что б тебя не тревожить. Но раз у тебя стадия «пофигизма», — он показал в воздухе пальцами кавычки, — оставайся. Будь добра! А я хочу поддержать друга.

Он отодвинул кружку и направился к выходу.

— Я уже говорила, что все мужики гады?

— Говорила.

— Чёрт с вами. Жди здесь!

И я поспешила собирать необходимые вещи на первое время. А вот если бы обернулась — увидела бы улыбку на все тридцать два белоснежных зуба.

Вещи, телефон, книги, блокнот, айпад. Готово!

Суд у него. Я сбегала в кабинет папы и взяла первые попавшиеся книги по юриспруденции.

Спустилась, встретив по пути деда:

— Деда, я в город, к Косте!

— Давно бы так, внуча. В мои годы женщины были просто огонь, что хотели то и брали. Не то, что сейчас.

— Де-да! Пока. Скажи всем — меня нет.

Ну, держитесь, Наташа Попова идёт на суд!

Евгений приехал на новой машине…

— Твоя? — я указала на черный, судя по логотипу, новенький "Шевроле". Мои брови сами по себе поползли на лоб.

— Наташка, ты чего?

— Ой, батюшки. Побывал в Америке и все — потеряли человека.

— Я обижусь…. это не смешно!

— Нет, не смешно. Но ты бы видел своё лицо.

Я чувствовала удивительно лёгкое, миролюбивое настроение, садясь в машину и даже ещё пятнадцать минут в течение, которых Евгений вводил меня в курс дел.

— Ай, да Вадим Демидович — мерзавец! — с чувством произнесла я. Вообще кого-то ругать приятное занятие, а если тебя ещё и не слышит адресат и тебе ничего не будет — отлично.

Шум начал нарастать, я даже огляделась и вдруг поняла, что это у меня в голове гудит. Четыре ночи плохого сна дают о себе знать. Я попыталась устроиться удобней в кресле, но сон не шёл. Покрутилась ещё, но стало только дискомфортней.

Обречённо вздохнула и полезла в сумку за книгами. На ощупь вытащила одну — "Основы правовых норм в условиях рыночной экономики" — то, что надо.

Ну что ж дуракам везет, может что-нибудь действительно получится.

И действительно получилось — я уснула на первой же странице.

Я так хорошо выспалась за оставшуюся дорогу, что даже проспала момент въезда в город и парковки возле офиса. Проснулась лишь, когда Евгений потыкал в мое плечо пальцем. Я даже хрюкнула спросонья.

— Ну что идём?

— Конечно. Эй, подожди, я хоть расчешусь и переоденусь.

А — то я как была в футбольной форме, так и приехала.

На улице стояла духота — последняя неделя лета решила напоследок нас отогреть своими солнечными лучами.

Единственная вещь, которая не мнётся в моем гардеробе, был чёрный комбинезон с бирюзовыми цветами и шикарным декольте, брючины были широкими и мой гипс влез туда со свистом, на вторую ногу я надела чёрные сандали. Волосы пришлось расчесать пальцами и заплести пышную французскую косу.

Розовая помада и тушь.

В здание мы заходили вместе с Женькой, держась за руки.

Изредка на пути попадались знакомые, им я привычно, вежливо кивала в знак приветствия.

Двери в кабинет шефа были приоткрыты, мы заглянули: перед его столом сидела пара наших юристов и ещё двое незнакомых мужчин.

Костя стоял к ним спиной и выслушивал докладчиков.

— Завтра у нас только один путь, признавать себя банкротами.

— И таким образом кинуть всех? Я на это идти не хочу, — не поворачивая головы, прокомментировал Костя, сцепив руки за спиной. Я же тихо прошла и села на диван в тёмный угол, что бы не мешать, и залезла в телефон, в википедию поискать термин "банкротство". Конечно, я знала, что это такое, и какие последствия грозят нашей фирме, но я же не финансист, вот и полезла изучать эту тему досконально.