Удивительно, но мысль о старом советнике, в отличие от того, что случилось полчаса назад во дворе, придала ей сил.

— Единственный способ, которым вы можете помочь, настоятель Мирран, это сделать вид, как будто исповеди наставника Паньерда никогда не было, — сказала она. — Могу представить, в какой шок привела вас новость о не слишком возвышенном происхождении Дочери Цветка, но вы должны видеть, к чему приведет обнародование этого факта. Прольется кровь, настоятель. Много крови. Подумайте об этом.

— Обнародование? Шок? — Мирран неожиданно улыбнулся. — Теперь мне ясно, каков ход ваших мыслей и чего вы опасаетесь. Как говорил Глашатай воли Небес Ксайтен из Мираны, читайте знаки богов сами, а не слушайте, что о них кричат безумцы… В суждениях обо мне вы предпочли опираться не на собственные наблюдения, а на предвзятое мнение некоторых ваших приближенных. Если я уговаривал прихожан в Квенидире не покидать храм, то это значит, что я оголтелый фанатик, который слепо верит во всесилие защищающих нас богов.

Да, пожалуй, на оголтелого фанатика он похож не был. На рассудительного — но все равно фанатика. Эту мысль Невеньен придержала при себе.

— Простите, настоятель, правда о пресветлых када-ри производит неоднозначное впечатление даже на… скептически настроенных людей, — нашлась она, чтобы не употреблять чуть не выскочившее слово «здравомыслящих». — К сожалению, у меня была возможность в этом убедиться.

Как и в том, что в определенных вещах нельзя полагаться даже на телохранителей.

— В таком случае позвольте объяснить свое восприятие тайны, которую мне поведал жрец Паньерд, чтобы развеять ваши страхи, — мягко произнес Мирран. — Не скрою, она настолько поразила меня, что я так и не смог заснуть в эту ночь. Но говорить о срочном обнародовании или шоке… — он покачал головой. — Я согласен со жрецом Паньердом, появление пресветлых када-ри из обыкновенных цветков — это не богохульство, а чудо, свидетельствующее о всемогуществе и великодушии небесных богов, которые позволяют ничтожным людям прикоснуться к таинству рождения волшебных духов. Но я признаю, что так могут думать не все. Я не стал бы настоятелем, если бы не понимал, что не все прихожане способны без тщательной теософской подготовки воспринять некоторые постулаты веры, и тем более мне понятна секретность, с которой вы с настоятелем Рагодьетом обставили пробуждение Дочери Цветка. Также я понимаю, насколько легко обвинить в ее гибели чье-то неверие или злой умысел вместо того, чтобы поискать этому другие причины, — он ненадолго затих, дотронувшись гладкими жреческими пальцами до затасканного браслета на запястье. — Гибель Дочери Цветка, особенно после всех приложенных к ее пробуждению усилий, это ужасная трагедия, но я вижу в ней провидение богов.

— Что? — вырвалось у Невеньен.

Провидение богов — в том, что они обречены и оставлены один на один с Детьми Ночи?!

— Вы удивлены, — сказал Мирран так, будто точно знал, что она воскликнет, охнет или всплеснет руками. — Я слышал, что из всех доктрин вы предпочитаете учение богини Тельет, то есть придерживаетесь теории о мировом порядке. Как известно, ее адепты стараются искать во всем проявления высшей справедливости и закономерности.

Помедлив, Невеньен кивнула. В такие философские дебри она не забиралась, но учение Тельет действительно было ей ближе других с самого детства.

— Если так, то неужели вы не видите, — вдохновенно продолжал Мирран, — что попытка пробудить Дитя Цветка в Эстале была заранее обречена на провал? От када-ра страдает Север, а сердце Севера находится в Кольведе. Кроме того, в обряде участвовали посторонние люди, связанные с первопричиной лишь косвенно, и далеко не у всех из них были чистые помыслы. Это был неправильный момент для явления ребенка богов.

— Какая разница? — раздраженно заметила Невеньен. Одной фразой Мирран перечеркнул все старания по выращиванию Бутона, все потраченные на это ресурсы… Ему со стороны легко судить! — У нас нет достоверных сведений об обряде, поэтому даже если мы выберем самый правильнейший момент, у нас ничего не получится. Простите, настоятель, но я не вижу смысла рассуждать об этом. Если только у вас нет точного описания обряда, который гарантировал бы полноценное развитие Бутона и пробуждение када-ри, а не то, что случилось в Эстале.

Последние слова она добавила с насмешкой, зная, что Миррану неоткуда взять нечто подобное. Рагодьет и Паньерд и так заказали из кинамских библиотек все книги, где упоминалось о Детях Цветка, и собрали все возможные сведения. Теперь они хранились в сокровищнице Эстальского замка, чтобы никто не мог без ведома королевы раскрыть непозволительные знания.

— В том-то и дело, — со странной интонацией произнес настоятель. В голубых, цвета чистой родниковой воды, глазах Миррана горел неизъяснимый огонь. — Я понял, какую ошибку в подготовке обряда допустил жрец Паньерд.

В глазах сверкнул луч, отраженный от доспеха. Сразу после этого в широкий, сужающийся книзу деревянный щит глухо ударил меч. Сони отскочил, прикрываясь, и тут же сделал выпад, чтобы уколоть противника. Ему это почти удалось. Почти — мгновением раньше в живот Сони болезненно, несмотря на толстый стеганый доспех, уткнулось острие тренировочного клинка.

— Я снова выиграл, — сообщил ухмыляющийся Дьерд. Его мокрые от пота волосы торчали из-под шлема, но парню это не мешало. — Ты так открываешься, что жаль не ударить. А если бы ты не дрыгал настолько глупо щитом, то я бы тебя не победил. Он же тебя не укусит. Руку не отводи, ближе к себе держи.

Сони попытался подвигать левой рукой и понял, что от онемения она отказывается слушаться. Все же он сделал пробный замах.

— Вот, опять открываешься, — Дьерд легонько стукнул мечом по железной оковке его щита.

— Да чтоб его Шасет подрал! — выругался Сони, в сердцах швырнув тяжелый щит оземь.

Естественно, он открывается! Его-то, как Дьерда, никто с детства не готовил в гвардейцы! А парень этому только радовался — он так сиял, что от него впору было свечки зажигать. Еще бы — ни он сам, ни капитан Дазьен не были удовлетворены его результатами после ранения. Хромота — кстати, сильно уменьшившаяся за последние месяцы, — не позволяла ему выполнять многие упражнения на прежнем уровне, хотя Дьерд до сих пор по умениям обгонял многих солдат. А тут у него появился соперник, настолько неуклюжий, что не нужно даже прилагать усилия, чтобы разделать его в пух и прах. Отличный повод потешить самолюбие…

Если бы не вчерашний выговор от капитана Оллета, Сони лучше бы в Бездну пешком прогулялся, чем отправился в полдень, не успев выспаться после ночной смены, на тренировочную площадку. Но приказ временного командира был четким: не хочешь чистить котлы на кухне — я должен видеть тебя в дополнительные часы занятий с мечом в руках. Будь здесь Кален или хотя бы Дазьен, они бы объяснили Оллету, что Сони в гвардии занимается вовсе не тем, для чего нужно идеальное владение оружием. В бою на ножах, беге и всем, что касается ловкости, он был способен переплюнуть хоть кого, а уж про вскрытие замков и обчистку карманов и упоминать не стоит. Но мечи и щиты… Бездна с этим мечом, с ним одним Сони как-нибудь управился бы. И даже к доспехам, в которых он чувствовал себя так, будто его обвязали десятком одеял, можно было привыкнуть. Однако при необходимости бегать в них, одновременно следить за своим щитом и оружием противника Сони как будто паралич разбивал. Оно и не удивительно, и доспехи, и щит в его тренировки добавились только в Кольведе и сразу превратились в какую-то напасть.

— Вот бы Кален скорее выздоровел, — тоскливо протянул он.

Эту тему Дьерд отчего-то поддержать не захотел. Его улыбающееся лицо, покрытое созревшими на весеннем солнце веснушками, вдруг посерьезнело.

— Отдохнул? Давай еще одну сходку сделаем.

Сони покачал головой.

— Я устал. Да и ты еле дышишь.

— Ложь! — не моргнув соврал он. — Я готов биться хоть до вечера!