У широкой двустворчатой двери его остановили два жреца — те самые, которые сопровождали сегодня Миррана на встрече с Ламаном. Один из них, чахоточного вида, вытянул перед Сони руку, не позволяя пройти дальше.

— Да светит вам солнце, почтенный гость! Мы просим прощения, но настоятель уже отдыхает. Пожалуйста, приходите утром, он обязательно примет вас, — отчеканил он заученную фразу.

— Вы можете позвать его? — спросил Сони. — Я по важному вопросу.

— По какому именно? — второй жрец натянул вежливую улыбку, встопорщив густую бороду. — Возможно, мы поможем вам его решить.

— Не поможете, — упрямо произнес Сони. — Мне очень нужно поговорить с настоятелем. Прямо сейчас. Это дело касается жизней многих людей.

Жрецы даже не шевельнулись. Они смотрели на него такими взглядами, как будто говорили: «Да-да, конечно, рассказывай. Мы тебя запомнили, ты был с этим тупоголовым генералом, и все мы знаем про твой “важный вопрос”».

— Пожалуйста, пустите меня к нему! — повторил Сони просьбу. — Я принес сведения, которые настоятель должен знать, иначе будет поздно!

Ложь, как всегда, подействовала лучше правды: жрецы неуверенно переглянулись.

— Хорошо, я доложу о вашем приходе, — согласился бородатый. — Если настоятель пожелает, то он примет вас. Как мне вас представить?

Сони задумался. Кем назваться — королевским гвардейцем? Однозначно нет — Мирран не захочет его слушать. Тогда посланником генерала Ламана? Тем более нет — так его вообще могут выгнать взашей.

— Передайте, что я Сони.

— Просто Сони? — вскинул бровь чахоточный. — Настоятель должен принять человека по имени «Просто Сони»?

У него возникло неприятное ощущение, что недавно ему уже задавали этот вопрос. Кажется, это была Дила. Но если девчонке требовалось подтверждение, что перед ней богач, то этим-то зачем громкий титул? Они что, хотят услышать, что перед ними принц или потомственный дворянин, которого ну никак нельзя выставить за порог?

Их беспредельно жадные взгляды, ощупывающие гостя, выдавали истинные намерения — получить взятку, но у Сони все равно не было с собой достаточно денег и, главное, времени изображать из себя птицу высокого полета.

— Мои сведения важнее, чем известное имя, — мрачно ответил он.

Жрецы снова переглянулись, на сей раз разочарованно. Чахоточный еле заметно пожал плечом.

— Я сообщу о вас, — без воодушевления сказал бородатый, — но заранее прошу извинить меня, если настоятель откажется вас принять.

Не зря говорят, что грех взяточничества для жрецов — не грех.

— Просто передайте ему, что я просил, — хмуро напомнил Сони.

Бородатый, не поклонившись и никак не показав, что он вообще слышал последнюю фразу, скрылся за дверью. Его не было достаточно долго, а когда он появился, на его лице застыло недовольное выражение.

— Проходите, пожалуйста. Настоятель Мирран ждет вас.

Сони прошел за жрецами в приемную — скромно обставленную комнатку, чьим единственным украшением были яркие ковры и гобелены. Из-за скупого освещения сюжеты на них было не рассмотреть. Настоятель экономил свечи, видимо, опасаясь того, что еще через несколько дней в пустом городе их будет не достать в таких количествах, которые нужны храму. Сам Мирран сидел во главе длинного полированного стола, на оббитом черным бархатом деревянном кресле. Он выглядел усталым, веки двигались тяжело и медленно, а на пухлой щеке остался отпечаток прямой линии. Наверное, Мирран заснул на чем-то жестком.

— Да светит вам солнце, Сони, — поздоровался он. — Или мне правильнее величать вас достопочтенным посланником лорда Ламана?

— Да светит вам солнце, настоятель. Я пришел не от лорда Ламана.

— Тогда чью волю вы пришли изъявить? — уточнил Мирран. — Неужели генерала Таннеса?

— Нет. Я пришел говорить с вами от своего собственного имени.

Настоятеля это удивило. Он несколько мгновений изучал Сони и, наконец, кивнул.

— Как бы там ни было, я вас выслушаю. Вы хотели сообщить мне какие-то важные сведения?

Он не предложил ему ни присесть, ни испить вина — ничего, что подразумевали правила северного хорошего тона. Хотя Сони так вымотался за день, что ему действительно хотелось сесть, а лучше упасть без сил на кровать, беспокоило его не это. Чахоточный и бородатый продолжали дышать ему в затылок и даже не думали от него отодвинуться. Он оглянулся на них. Жрецы пристально следили за гостем, а взгляды у них были такие, словно они готовы чуть что вцепиться в него и вытащить наружу. Что это было — намеренная попытка оскорбить человека Ламана? Или Мирран боится, что к нему прислали убийцу?

Сони щелкнул языком, укоряя себя за то, что не учел этот момент. После многочасовой возни с ящиками сушеных трав голова соображала слишком туго. Конечно же, из-за встречи с Каленом и недвусмысленной угрозы Ламана в нем могли видеть только убийцу.

— Настоятель, вы можете не опасаться меня. Я прибыл с благими намерениями — только поговорить.

— Почему вы решили, что я опасаюсь вас?

Сони красноречиво посмотрел на пыхтящего бородача. Может, Мирран и не боялся убийцы, зато этот жрец, судя по его красной морде, был совершенно уверен в том, что перед ним душегуб.

— Ваши сведения настолько секретны, что вы не можете их сообщить при моих помощниках? — скептически заметил Мирран.

— Эти люди намекали на то, что я должен дать им взятку, чтобы они доложили вам обо мне. Позвольте мне усомниться в их честности.

Служитель богов сдвинул белесые брови.

— Даннет, Рингар, это правда?

Жрецы, как по команде, склонились.

— Да не увидеть мне солнца на Небесах, если это так, настоятель! — быстро произнес бородач. — Уважаемый гость неверно истолковал наши слова!

Мирран вздохнул. Похоже, он и так догадывался о грешках своих подчиненных, потому что строгим голосом приказал:

— Вон. И никого не зовите вам на замену.

— Настоятель, прошу вас, не оставайтесь наедине с этим человеком! — испуганно воскликнул чахоточный, и не пытаясь оправдаться.

— Я не убийца, — возразил Сони. — Если бы меня отправили вас убить, то я не входил бы через парадный вход, а два жреца никак не помешали бы мне выполнить задание. Если вы подозреваете меня в чем-то, я готов говорить с вами хоть перед алтарем, чтобы нас видели все прихожане.

— Даннет, Рингар, прочь, — повторил Мирран и потер слипающиеся глаза. — Господин Сони, кем бы вы ни были на самом деле, я вас ни в чем не подозреваю. Мне известно, как действуют убийцы и маги. С одним из них я, к сожалению, рос и не могу не знать, что расстояние между нами ничего не значит. Если бы я боялся смерти, то вообще не пригласил бы вас сюда. Чего я действительно боюсь, так это того, что квенидирцы останутся брошены на произвол судьбы и некому будет о них позаботиться.

— Это я и пришел обсудить.

Кажется, ему наконец-то удалось заинтересовать Миррана — из его взгляда исчезла сонливость.

— Присаживайтесь, — произнес он, как только его помощники, шурша двухцветными шерстяными робами, скрылись за дверьми. — О чем вы хотели мне рассказать?

Сони отодвинул стул сбоку от Миррана и устроился рядом с ним, вглядываясь в его полное лицо. Будь они с Каленом похожи, отыскать подход к настоятелю было бы проще, но ничего общего у них Сони не находил. Семейное сходство с трудом угадывалось лишь в волевом подбородке да очертании тонких губ. Оттенок глаз — и тот был другим. У Калена — синий, холодный, как горное озеро, обжигающе ледяные воды которого Сони видел у перевала Катарка, а у Миррана — скорее серо-голубой, как прозрачный туман летним утром. Мирран иначе себя вел, иначе думал. Это были два совершенно разных человека, и как повлиять на жреца, Сони не знал.

Но что он знал абсолютно точно — ложь этот человек различит сразу.

— Завтра на рассвете Ламан отправляет новый караван с беженцами, — начал он. Мирран, ожидавший чего-то иного, нахмурился. — Отдельно от других обозов поедут повозки с детьми, чтобы не подвергать их опасности на случай нападения Детей Ночи или Таннеса. С ними поедут женщины и…