— Сольвейг, можно к вам? — постучал в закрытую дверь.

— Мастер Талли? Конечно, только ступайте осторожно, у меня тут булавки повсюду.

— Я не буду заходить, — он открыл дверь, — просто хотел сказать спасибо за одежду.

— Мне? — глаза округлились от удивления. — Но я ведь только по ткани и выкройке подсказала. Лена сама…

— Лена?

— Да. А вы подумали, это я? Нет, мастер, — Сольвейг смущенно помотала головой.

— Все равно спасибо, — Талли улыбнулся, — за ткань и выкройки.

— Пожалуйста. Хорошо, что вы вернулись, мастер.

— Благодарю за добрые слова. Не буду мешать вам работать, Сольвейг.

Талли закрыл дверь и несколько секунд стоял, прижавшись лбом к дверному косяку, пытаясь успокоить сердце, отчего-то сорвавшееся в галоп.

— Лена, тебе не стоило…

Бард вошел на кухню, знакомым жестом взлохматив мокрые волосы.

— Все подошло?

Лена отложила очередной исписанный лист и поднялась, чтобы накрыть на стол.

— Да. Но…

— Стоило, Талли, еще как стоило, — серьезно сказала Лена. — Иначе я б тут по стенкам бегала от беспокойства. А так руки заняты шитьем, голова сюжетами — аккурат то, что надо. Давай, садись есть.

— Рассказывай, — Талли запустил ложку в тарелку с рагу.

Лена вздохнула и кратко пересказала события последних дней, не упомянув только визит Бриана.

— Вот, — подытожила, — теперь Рин по королевскому приказу торчит целыми днями во дворце. Сольвейг вообще из дома не выходит, а мне вчера пришлось отбиваться от каких-то идиотов. Хоть у беан Шинейд все в порядке.

Талли замер и внимательно посмотрел на Лену. Послышалось?

— Отбиваться?

— Представляешь, — развела руками, — возвращаюсь с рынка, тут меня с двух сторон под белы рученьки, мол, пройдемте, нибеан. Свернули в переулок. Я дурочкой прикинулась, плакать начала, спрашивать, что такого сделала. Они расслабились, отпустили меня, только выходы загородили, и давай толкать речь о недопустимости оскорблений дам благородного сословия. Пока трепались, я имитировала обморок. А мне Рин ножи отлично зачаровал, вырубает сразу и надолго. Достаточно легкой царапины. В общем одного вблизи достала, когда подошел в чувства меня привести. Второго, правда, издали пришлось. Хорошо не промазала. А я только думала Сольвейг погулять вывести, представляешь? — расстроено закончила Лена.

— С тобой, — голос слушался плохо, — все в порядке?

— Уже да. Вчера, конечно, дергало изрядно. Да сразу нужно было на помощь звать. Я просто растерялась. Зато оружие проверила. Работает.

— Ты их запомнила? Можешь описать?

— Да, я сразу приметы записала. А что думаешь делать?

— Для начала найду, — мрачно заметил бард.

— Ох, Талли, — Лена шумно выдохнула, — как же я рада, что ты вернулся! Только Рину не говори, хорошо? Ему сейчас волноваться нельзя.

— Ты не говорила Ринвальду? А Сольвейг? Хотя, о чем я спрашиваю? Ты кому-то вообще сказала о нападении?

— Тебе, — пожала плечами и виновато улыбнулась.

— А если б я…, - Талли поморщился от досады. — Совсем вас нельзя оставить!

— Можно, только ненадолго. Ну, что, идем к беан Шинейд?

— Может тебе сейчас не стоит…

— Стоит. Я не хочу, не буду бояться. А даже если буду, не позволю страху управлять мной.

Собранная, спокойная, готовая встретить все, что ее ждет, Лена понимающе посмотрела на барда.

— Знаешь, — грустно усмехнулась — если б Сольвейг вела себя так же, я бы с ума сходила от беспокойства. Но она — правильная домашняя девушка. Слушает старших, сидит дома и в приключения не лезет. Я так не могу, извини. Но обещаю быть предельно осторожной.

— Покажи свои ножики, — выдохнул бард, признавая поражение в споре — и вообще все, что есть.

Лена просияла и притащила свои сокровища: два метательных ножа, один обычный, набор игл и несколько пузырьков.

— Простой нож скорее для отвода глаз. Остальные железки вызывают паралич. Если разбить пузырьки под ногами нападающего: жжение в глазах, кашель, тошнота, слабость. Тут главное рядом не стоять.

Ножи оказались отличного качества и стоили, наверняка, немало. Талли покачал один в руке и едва различимым движением загнал в дверной косяк. Лена уставилась на барда с немым обожанием.

— Теперь ты, — протянул ей второй нож.

Техника у нее, конечно, была ужасная, хоть в цель попала.

— Очень плохо? — спросила доверчиво.

— Плохо, — поморщился Талли. — Кто учил?

— Сама. Торговец показал как, а дальше просто тренировалась.

— Оно и видно, — раздраженно фыркнул бард.

Лена странно посмотрела на него, опустила голову, сглотнула и шумно выдохнула. Достала ножа, молча собрала то, что лежало на столе, и на выходе из кухни сказала совершенно бесцветным голосом:

— Сейчас оденусь и пойдем. Подожди, пожалуйста.

Когда она вернулась уже в плаще и с покрытой головой, Талли сидел, обхватив голову руками, и гипнотизировал пол.

— Талли?

Поднял глаза и встретил ее встревоженный взгляд. Накативший стыд не позволил смотреть долго.

— Я идиот, — Талли отпустил голову. — Не следовало так с тобой говорить. Просто я очень злюсь, Лена. На себя злюсь. Мог же сразу поинтересоваться, когда эта кутерьма только началась, и тренировать тебя потихоньку. Мог верхом вернуться быстрее. А я… Сможешь меня простить?

Бард виновато посмотрел на Лену.

— Уже, — кивнула с теплой улыбкой. — Научишь?

— Научу. И пока эта ситуация не разрешится, без меня или Ринвальда не ходи. Договорились?

— Хорошо. Но предупреждаю, у меня напряженный график.

— Нет у тебя больше никакого графика, — усмехнулся Талли, — мастер Обри жаждет приступить к репетициям немедленно. Так что до Мабона можешь забыть о других делах. Кроме новых пьес, разумеется.

— Значит ему понравилось?! — встрепенулась Лена. — И он поручится за меня перед гильдией? А то, что я — женщина, не смущает?

— Обри сказал, в обмен на такие тексты, не то, что за бабу, за Балора поручится, — подмигнул бард.

Как и предполагал, Лена расхохоталась. Талли так давно не слышал ее смеха. А от мысли, что мог больше никогда не услышать, становилось просто невыносимо.

— Пожалуй, теперь это будет мой любимый комплимент. Ну что, идем?

— Идем. А до этого какой был?

— О том, какая я жестокая женщина.

— Жестокая? Ты? И какой невежа это сказал?

— Ты.

— Я не мог!

— У меня свидетели есть!

Они шутливо спорили еще какое-то время, чтобы восстановить форму после разлуки. А дальше Талли рассказывал о поездке, Дингалоу, беседе с Обри и обратной дороге. Лена слушала, засыпала его вопросами, требовала подробностей и неизменно улыбалась. В воздухе витал едва уловимый запах можжевельника и яблок.

Глава 17

Мастера совещались за закрытыми дверями уже не первый час, и Лена, оставленная дожидаться решения своей профессиональной участи, заметно нервничала. В памяти почему-то упорно всплывали эпизоды защиты диплома. Аудитория, которую давно не мешало бы отремонтировать. Деревянная кафедра, стерпевшая не одно поколение трепещущих студентов. Несколько столов, сдвинутых вместе и накрытых какой-то странной скатертью. За ними, скептически шурша листами работ, восседали члены комиссии. Бледные от недосыпания девы и юноши всходили на трибуну, с которой пытались отстоять свое право на жизнь дипломированного специалиста. Тут тоже наверняка найдется зануда, которая будет бухтеть, придирчиво ковыряться в тексте и ехидным голосом спрашивать, чем же труд Лены так ценен для искусства. Вот пакость!

Не в силах сдерживать мерзкое напряжение Лена встала, встряхнула руками и принялась расхаживать по небольшой комнате. Осознав, что ведет себя, как Рин, невольно улыбнулась. Нельзя так нервничать. Надо успокоиться. Ну не примут в гильдию, невелика беда. Обри ее работы и так заберет — вчера у Дугала бил себя кулаком в грудь и обещал поставить всё, что она напишет. А Талли наверняка согласится выдать себя за автора. Да, статуса мастера и сопутствующей защиты Лена не получит, зато денег заработает. А это уже неплохо. Не стоит жадничать и тем более нервничать. Лучше заняться чем-нибудь конструктивным. Увы, последовать своей же рекомендации Лена не успела — в комнату влетел злющий бард.