— Ана? — голос сдавила надежда. — Анамика?

Она не двигалась, не моргала, но я осмотрел ее шею, и от укуса змеи осталось две точки. Кожа заживала. Я опустил ее на землю, прижал ладонь к ее груди. Удар. Я задержал дыхание, чтобы убедиться. Прошел долгий миг, и я ощутил второй удар. Она была жива! Я смеялся и плакал, отдернулся, когда что-то задело мою руку. Змейка, похоже, застряла в одеяле Аны.

Я осторожно вытащил змейку. Она тут же переплела мои пальцы и посмотрела на меня.

— Ты — удача, которой я не ожидал, — сказал я. — Я никогда не смогу отблагодарить тебя, — я опустил ее на камень рядом, и она свернулась, глядя на Ану.

Моя радость, что Ана жива, быстро сменилась желанием спасти ее. С ней было что-то не так, но мои силы не могли это исправить. Ее нужно было доставить домой. Я отдохнул ночью, часто просыпаясь и проверяя, что она еще дышит.

Утром я собрал наши вещи и укутал ее в одеяло. Змейка забралась в мой рюкзак, и я был даже рад. В пещере остались осколки камня правды, я поднял большой кусок и разглядывал.

— Я спасу ее, — сказал я, и камень засиял. Камень не отвечал мне ни разу, пока Ана была больна.

Я воспользовался этим и засыпал его утверждениями:

— Я отвезу ее домой, — сказал я, камень подтвердил это. — Она не умрет здесь, — и снова сияние. Новая энергия заполнила меня. Я быстро собрал осколки камня, положил их в сумку на седле, а мелкий осколок сунул в карман туники. Я наполнил наши фляги и прицепил к седлу, а потом поднял Анамику.

Конь долго был на привязи и хотел движения. Я тоже хотел уехать. Это сработает. Я спасу ее, вызову свою Анамику и все исправлю. С юной Аной в руках я отправился в путь, камешек правды был моим проводником.

Прошли две недели, и мы прибыли к дому ее отца, и у ворот меня встретили стражи с оружием. Я выглядел жутко и грязно, на лице была борода, отросшая за месяц. У меня кончились припасы неделю назад, я смог раз приготовить зайца, но этого было мало.

Воды было много, но я был голоден, и Ана сильно похудела. Вода, которую я вливал в нее, вытекала из уголков рта. Я был уверен, что немного попадало внутрь, но знал, что она скоро умрет от нехватки воды.

Она все еще спал, словно при смерти, но пульс и дыхание были ровными. Я не понимал, почему она спала, но был благодарен этому. Анамика точно умерла, но теперь была жива. Жизнь означала надежду. Я был рад оставить могилу позади, надеялся, что повода для другой не будет. Долгое время.

Я устало позволил мужчинам отвести нас, но не отдавал Анамику. Ее отец подъехал к нам с топотом копыт, дернул поводья и поспешил ко мне. Я убрал одеяло с лица Аны. Слезы полились по его лицу, он протянул руки. Я замешкался на миг, осторожно передал ее ему, и он понес ее домой, стараясь не трясти на лошади. Я последовал за ним.

Мама Аны бежала к нам, размахивая руками и крича. Они неловко опустили дочь на землю, ее отец позвал врача. Двое тут же уехали на лошадях за ним. Мой конь остановился, но тело двигалось. Мир накренился, я рухнул на землю, и все почернело.

Проснулся я ночью и узнал гостевую комнату, где уже побывал. Кто-то сидел на стуле неподалеку.

— Проснулся? — спросил юноша.

— Сунил? — мой голос был хриплым.

— Ты нашел ее, — сказал он.

— Да, — я сел и прижал гудящую голову к ладоням.

Сунил убежал, я взял себя в руки. Недели в седле отразились на теле. Я не успел встать, мама Сунила пришла в комнату. Она рявкнула мальчику приказы, и он убежал выполнять, а она села на стул. Она прижала чашку к моим губам и приказала:

— Пей.

Я осторожно сделал глоток, а потом прижал ладонь к ее руке, наклонил чашку и выпил сладкую воду большими глотками.

— Хорошо, — сказала она. — Теперь поешь, — она повернулась к порогу. — Сунил? Бульон. Скорее!

Сунил прибежал в комнату, двигаясь нескладно из-за тела подростка, и передал матери миску с супом.

— Сам поесть сможешь? — спросила она. — Сунил может тебя покормить, если что.

Глаза мальчика расширились, он сглотнул, но кивнул, когда я посмотрел на него, приподняв уголок рта.

— Я смогу сам, — ответил я. — Как Ана? — я быстро исправился. — То есть, Анамика?

— Ее разум все еще спит, — сказала мама Аны. — Но я смогла ее немного покормить.

— Хорошо.

— Я хочу отблагодарить тебя за то, что ты вернул ее. Я боялась, что больше никогда не увижу ее.

— Она… через многое прошла, — сказал я и взглянул на Сунила.

Его мать посмотрела на сына, потом на меня. Она сдержанно кивнула.

— Ешь. Сунил принесет воду и одежду, чтобы ты искупался. Ты понял, сын, — сказала она и ушла.

— Да, матушка, — пискнул Сунил меняющимся голосом. Он скривился от этого, потер глаза и начал носить ведра горячей воды и выливать их в металлическую кадку, где я смог бы только сесть. Я насладился вкусным супом, с травами, мясом и овощами, а потом снял грязную рубаху.

Сунил потер мне спину, хотя я говорил, что это не обязательно. Он настоял, сказав, что это меньшее, что он может сделать за спасение сестры. Я намылил волосы и тело, и он полил меня холодной водой и вручил тонкое полотенце.

— Спасибо, — я укутал полотенцем бедра. — Твоя мама говорила об одежде?

Он убежал и быстро вернулся с тонкой туникой и мягкими штанами для сна. Я оделся, завязал штаны, чтобы они не спадали. Он дал мне сандалии и щетку для волос. Я привел себя в порядок и тут же захотел увидеть Ану, но было поздно, и я слышал, что женщина тихо говорит в ее комнате. Я пошел за Сунилом вниз, где гудели мужские голоса.

Увидев меня, мужчины притихли. Отец Аны поманил меня сесть и не хотел терять время.

— Расскажи нам, — просто сказал он.

Я потянул за бороду, не зная, сколько им поведать. Я решил, что хотел бы знать, если мою дочь изнасиловали, так что принял решение.

— Ее продали в рабство, — сказал я. — Не думаю, что кто-то так мстил вашей семье. Об этом никто не говорил, торговцам было все равно, кто она и откуда.

Отец Анамики сглотнул. Он сжал губы, глаза пылали.

— Тогда кто в ответе за это? — спросил он.

— Не знаю точно, — сказал я. — Может, какой-то торговец разглядел ее красоту и решил заработать. Может, кто-то все-таки отомстил вам и сказал, что ее можно забрать. Я не знаю причины, но обещаю, что разберусь.

— Был торговец, — медленно сказал он. — Его заинтересовала Ана, и он спросил, помолвлена ли она. Мне не понравилось, как он смотрел на мою дочь, и я прогнал его. Может, в этом причина.

— Вы помните его имя?

— Нет, — он покачал головой. — Это произошло быстро, и я прогнал его раньше, чем успел что-нибудь узнать.

— Тогда, когда я наберусь сил, я сделаю все, чтобы узнать, кто это, и где он умрет.

— Ты уже много сделал. Мы в долгу перед тобой, незнакомец. Этот дом твой, сколько тебе хочется, но я, как ее отец, хочу сам дальше разбираться в этом деле.

Мать Аны вошла в комнату.

— Если юноша хочет остаться и помочь найти виноватого, то пусть остается.

— Мы обсудим это позже, — сказал ее муж.

— Я сказала свое слово, значит, мы поговорили. И не зови его незнакомцем.

— А он назвал мне свое имя?

Мужчина повернулся к жене с недовольным видом. Их споры явно были частыми. Я вспомнил Анамику. Это она унаследовала от матери. Я сидел и слушал их с улыбкой.

— Я Кишан, — сказал я. — Кишан Раджарам.

— Вот видишь? — женщина покачала мне пальцем, а потом указала на мужа. — Отблагодари его и теперь зови по имени. Ты должен осыпать его золотом и пасть на колени у его ног.

— Не нужно, — начал я, но меня быстро прервал отец Аны.

— Я сам решу, кого благодарить, и как называть. Не указывай мне, как вести дела с мужчинами, — его шея покраснела. — Если я захочу опуститься на колени, я так и сделаю. Если захочу дать ему золото, я так и делаю. Но ты не будешь решать за меня!

— Ха, — она отвернулась от мужа, но замерла у двери. — Мы не можем его прогонять. Он вернул Мику. Это ничего не значит для тебя?