Пожав плечами, она задумывается на секунду:

– Ну, Кэнди каждого проверяет и все такое. Если тип подозрительный, то она сама будет бродить вокруг отеля или пошлет одного из своих парней. Иногда меня били сильнее, чем мне нравилось, но никогда не было того, с чем я не могла бы справиться. Хотя моя девочка Чесити... Черт! Мне так было больно за нее на прошлой неделе. Она встретилась с новым клиентом, который с ног до головы наставил ей синяков. Она даже на работу неделю не ходила. Хоть и вернулась. Слава Господу! За всю мою память это был первый раз чего-то подобного.

Чесити. Та, которую изначально хотела дать мне Кэнди. В следующий раз я найду способ с ней поговорить. Кэнди сказала, что эта девушка больше подходит моим предпочтениям или что-то вроде того. Меня передергивает: шлюха или нет, но как мужчина может так касаться женщины. Я тут же думаю о Бренне, вспоминая, как она выглядела, когда вышла из лифта, и это все еще убивает меня, хоть я и не знаю почему. Она не сказала Эмили ничего насчет этого, а сам я не хотел снова поднимать эту тему.

– Это паршиво – повторяю я. – Они арестовали того парня?

– Нет. Она не позволила. Действительно упрямая девочка, но этим она мне и нравится. В отличие от меня ей пришлось еще хуже, и она сама сделала себя такой, какая есть сейчас.

– Должен признать, насчет этого всего я был настроен скептически. Один из моих приятелей порекомендовал Кэнди, и я сомневался. Но спасибо за то, что оказалась тем, с кем можно поговорить.

Я много раз репетировал это предложение, не думая, что на самом деле буду иметь это в виду. Не потому, что согласен с ее логикой или тем, как она зарабатывает на жизнь, а из-за простого факта, что она действительно дала мне хороший совет и с ней легко разговаривать.

Мона протягивает руку, чтобы дотронуться до моего колена, и смотрит на меня:

– Если изменишь свое решение насчет меня, дай знать. Ну а до тех самых пор я с радостью буду человеком, который станет с тобой разговаривать и заставлять чувствовать тебя лучше. Сейчас ты готов принять свою девушку назад или хотя бы поговорить с ней?

– Не могу, – отвечаю я, качая головой.

– Почему нет?

Мы говорим о моей фальшивой невесте и нашем фальшивом расставании до тех пор, пока наше время не выходит. В тот момент, когда я ухожу, то признаю, что хочу, чтобы эта девушка вернулась в колледж и принесла что-то другое, более значимое, в жизни людей. Стала адвокатом, например. Перестала копаться в людских жизнях и продавать свое тело недостойным его мужчинам. За наше непродолжительное время вместе у меня появилось желание защитить ее, чего я не могу сделать, так как мое задание заключается в том, чтобы прикрыть всю их лавочку вместе с ней и ее «коллегами». И это не будет легко. Никогда таким не было. Моя работа не просто стрессовая, она крайне раздражающая.

Придя домой, вижу Эмили, сидящую на диване и читающую журнал. Ее сумки упакованы, она готова вернуться домой завтра утром. Сестра даже не поднимает головы, когда я вхожу, но тут же морщит свой нос.

– Ты пахнешь как шлюха, – в отвращении она зажимает свой нос.

Понюхав свою рубашку, я смотрю на нее с любопытством.

– С чего ты это взяла?

Все еще не глядя на меня, сестра указывает на свой живот:

– Беременность. Нюх обостряется.

– Понял, – киваю ей, – пойду-ка я в душ.

Как только я добираюсь до двери ванной, сестра кричит в мою сторону:

– Я обедала с Бренной сегодня.

Я не могу больше сделать ни шагу.Спустя секунду я двигаюсь прямиком в гостиную:

– Что? Зачем?

– Мне было одиноко. Ты заработался, – говорит она, наконец-то взглянув на меня. – Хорошо, ты сказал, что придешь поздно, но, учитывая, как от тебя пахнет, могу предположить, что ты занимался чем-то еще.

Сузив глаза, я скрещиваю руки на груди, чтобы дать ей понять, что все дело в моей работе:

– У меня задание, которое требует работы под прикрытием, и я не могу тебе о ней сказать. И ты это знаешь. А сейчас про ужин.

– А что с ним?

– Эм.

Так же как и в свои шестнадцать Эмили раздраженно вздыхает и опускает журнал. Можно подумать, что ей требуются для этого титанические усилия. Не знаю, что с моей сестрой сегодня, но она не в лучшем настроении. Надеюсь, ужин с Бренной прошел хорошо, но предчувствие у меня плохое.

– Мне было скучно, поэтому я пошла к ней, чтобы мы могли вместе поужинать. Она была не против. Мы заказали на вынос пиццу и хлебные палочки, все было очень вкусно. Правда, сейчас у меня изжога, но это неудивительно. Собственно, вот и все.

– Эм.

– Что?

– О чем вы говорили?

Она ухмыляется мне:

– Оу, ты думаешь, мы говорили о тебе? Жаль огорчать тебя, но о тебе и слова сказано не было.

– Ты лжешь.

– Неужели? – Эмили встает, чтобы размяться, – я устала и иду в кровать.

Сестра движется в сторону спальни, но я преграждаю ей дорогу, оперевшись о стену рукой так, чтобы она не смогла пройти дальше.

– Говори.

– Твой племянник устал. Дай мне пройти.

– Эмили, мой племянник в твоем животе, и неважно, спишь ты или нет. Он и так прекрасно отдыхает. Почему ты злишься? Как прошел ужин? Поговори со мной.

Она закатывает свои глаза:

– Серьезно? Меня бесит, что ты допоздна работаешь. Что ты даже не пришел на ужин.

Я слышу надлом в ее голосе, словно она сдерживает плачь.

– Ты что, сейчас заплачешь? – спрашиваю я.

Мне действительно нужно знать, ведь я забочусь о ней. Она должна знать, что я всегда здесь, чтобы помочь. Но Эмили снова закатывает глаза. Это верный признак того, что она собирается сломаться, но пытается сдержаться.

– Потому что я работал допоздна? Определенно есть другая причина. Что это?

– Себастьян, – скулит она.

Повернувшись, она направляется к дивану и садится, не глядя на меня. Эмили бездумно смотрит на камин, который я еще ни разу не использовал, да и вряд ли когда-нибудь буду. Я занимаю место рядом с ней.

– Он поздно приходит домой с работы. И я раньше никак не могла понять, почему это меня так раздражало. Я имею в виду, что он работает сверхурочно, всегда приходит уставший, но все равно находит время, чтобы помочь мне с готовкой и уборкой. Я тоже работала, тоже уставала, но на нем это сказывалось гораздо больше, – она смотрит на меня глазами, полными слез. – Но сегодня я поговорила с Бренной и сказала, что наши финансы не изменились. Совсем. И когда мы говорили об этом, мне стало так больно. Я все поняла. Мой муж не работает сверхурочно, потому что тоже приходит домой, провонявший дешевым парфюмом. У него роман на стороне, не так ли?

У меня просто нет слов. Мне хочется защитить Себастьяна, потому что он хороший парень, и я просто никак не мог представить, что он сделает больно моей сестре, особенно во время ее беременности. Я хочу сказать сестре, что из-за гормонов она сейчас может преувеличивать. Хочу сказать ей, что, мать его, нет ни малейшего шанса, что Себастьян мог бы сделать это. Но тут же я вспоминаю свой разговор с Моной: что она сказала о любви и сексе, о том, как часто люди изменяют. И для некоторых это нормально.

– Не знаю, – говорю я, спустя секунду, – Я не знаю, Эмили. Но мне известно, что, вернувшись завтра домой, ты должна быть предельна честна с ним. Поговори с Себастьяном, выясни наверняка. Не обвиняй его сейчас.

– А что, если я не хочу выяснять? – спрашивает она. – Что, если хочу жить во лжи с ним? Я не могу потерять его, не тогда, когда ношу под сердцем его ребенка.

«Человек может любить одного, но заниматься сексом с другим. На самом деле, это встречается довольно часто». Слова Моны отдаются эхом в моей голове. Я не могу повторить это Эмили. Не могу призывать ее клеиться к своему мужу, по крайней мере, пока он не ответит на все вопросы. Ради всего святого, она же беременна. Я уже готов сесть в машину и гнать обратно в Вирджинию, чтобы вбить в голову этого парня немного здравого смысла.

Не зная, что ответить и как реагировать, я спрашиваю: