Да, ему никак нельзя попадаться на глаза инспектору.

— У меня, Силыч, такой план, — и старик быстро изложил его. — Подходит, а?

— Что ж, другого выхода нет, — согласился напарник. — Может, и клюнет, — и длинно, свирепо выругался, вытирая сразу вспотевшее лицо широкой ладонью.

И при свете луны на безымянном пальце браконьера сверкнул серебряный ободок перстня.

ПОГОНЯ

Валерий был удивлен и разочарован, когда прошли третий перекат, а браконьеров и в помине не было.

— Может быть, Штунда и не выезжал, — высказал он предположение, особенно внимательно осматривая в бинокль бухточки и заливы, иногда заходившие далеко в глубь крутого правого берега, у которого шла инспекторская лодка.

А вдоль левого берега, богатого песчаными отмелями, двигалась где-то впереди, сейчас невидимая, моторка Юрия Максимовича.

Вдруг Бондаренко круто развернул моторку.

— По носу лодка! — закричал Валерий.

— Дай-ка бинокль, — попросил Бондаренко.

— Штунда! — воскликнул Валерий, — И Харя. Ну, теперь мы его с поличным схватим, не отвертится…

Браконьеры шли впереди, но не видно было, что они набавляют ход и хотят уйти.

— Владимир Николаевич, можно крикнуть, чтоб подошли? — нетерпеливо спросил Валерий.

— Не пори горячку, малыш, посмотрим, что они будут делать.

— У него первоклассный мотор, — сказал Валерий.

— Да, мотор у него не плохой, — согласился Бондаренко и прибавил скорость.

Но и Штунда нажал.

— Владимир Николаевич, разрешите, я закричу, — упрашивал Валерий. Хладнокровие инспектора удивляло его.

— Я сам, — и Бондаренко сложил руки рупором. — Эй, — закричал он, — глушите мотор!

Никто на окрик и не оглянулся.

— Он сворачивает в пролив! — крикнул Валерий. — Уйдет, черт, честное слово, уйдет!..

Инспектор молча управлял лодкой. Казалось, его не удивляло поведение браконьеров.

При повороте в пролив Штунда снизил скорость. Видно, он боялся сесть на мель, и Бондаренко тоже уменьшил ход, хотя и ненамного. Расстояние между лодками становилось все короче. Уже без бинокля видна была широкая, словно литая, спина старшего Лутака с короткой шеей и круглой головой и тоненькая фигура Харитона.

— Вот идол, даже не повернется ни разу! — сказал Бондаренко.

— А Харя подглядывает, — заметил Валерий.

— Характер! — сказал Бондаренко.

Но больше не кричал. Он как будто хотел проверить, у кого крепче нервы, кто первым сдаст. И тут от неожиданного толчка Валерий чуть не упал. Лодка села на мель.

— Шест давай! — приказал Бондаренко. — Быстро!

Валерий схватил шест и перекинул его за борт. Вместе с Бондаренко он нажимал на шест изо всех сил. Но моторка медленно, трудно сдвигалась в сторону, и расстояние между лодками опять быстро стало расти.

— Ч-черт!

Валерий, не размышляя, прыгнул за борт. Воды было по колено, и в сапоги она не попала, только брызги охолодили разгоряченное лицо. Валерий уперся в борт, а Бондаренко подсоблял шестом. Лодка сразу сдвинулась, и Бондаренко запустил мотор.

И опять началась гонка, снова впереди замаячила широкая, литая спина Штунды, красноречивей чего-нибудь иного выражавшая упорство и злобу человека.

Валерий приготовил багор, чтобы взять браконьеров на абордаж, как только лодки сблизятся. Но тут опять сели на мель.

Теперь оба бросились за борт, чтобы столкнуть лодку. Валерий попал в яму и ушел под воду с головой. Однако он был так возбужден, что в первую минуту не почувствовал холода. Достаточно было одного взмаха, чтобы оказаться рядом с Бондаренко. И они стали вместе толкать лодку, но моторка крепко сидела, и прошло немало времени, пока удалось ее столкнуть. А Штунда между тем исчез, как будто его совсем не было.

— Наверное, ушел в какой-нибудь проток, — сказал Валерий. — Весной их тут много.

— Да, дела-а… — протянул Бондаренко. Его лицо выражало озабоченность.

Слева показался узкий, как канал, проток. Но и справа был виден такой же канал, и дальше еще один. В какой из них ушли нарушители? Лутак ведь прекрасно знал, куда они ведут, а Бондаренко только один раз осенью был в этих местах, когда протоки пересохли.

— А куда он ведет, не знаешь? — кивнул Бондаренко на рукав слева.

— Этот — в Барвинок, а тот, что справа, — в реку, — стал объяснять Валерий. — Но есть и такие, что заканчиваются тупиком.

Бондаренко заглушил мотор и стал прислушиваться.

— Ты что-нибудь слышишь? — спросил он.

Валерий не слышал ничего.

— Или они где-то стоят, — сказал Бондаренко, — или перешли на весла. Хитер Штунда!

— Нужно было пугнуть их из пистолета, — сказал Валерий.

— Стрелять — это последнее дело, парень, — отмахнулся Бондаренко. — Лучше давай подумаем, куда он мог свернуть? На фарватер или в Барвинок? Как ты считаешь?

— Мне кажется, в Барвинок. Ведь из Барвинка можно выйти на фарватер, только выше.

— Ну, там его перехватит Юрий Максимович, — возразил Бондаренко.

— Штунда ведь не знает этого.

— Но мы-то знаем.

— А если он переждет и уйдет от наших? А тут мы можем его нагнать, тем более что он теперь на веслах идет.

— Но он ведь мог и в тупиковый проток забраться.

— Пока мы тут обсуждаем, Штунда гребет и все дальше уходит от нас, — волновался Валерий.

— Чтоб не гадать на кофейной гуще, мы возвратимся на исходные позиции, — решил Бондаренко. — Как бы они ни пошли, мы на фарватере будем раньше и дождемся их. Даже если всю ночь простоим.

Минут через двадцать «Ястребок» вышел на фарватер и бросил якорь. Однако, как ни вглядывался Валерий, браконьеров не было видно.

НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

Как и думал Лутак, инспектор пошел за ним. А Капитон, захватив с собой сети, вышел из Барвинка и поднялся вверх по реке к той рощице на берегу, где дожидался его в «Москвиче» зять Штунды. Лутак должен был прийти сюда же с уловом.

Лодка браконьеров была легче инспекторского катера. Достаточно поводив за собой преследователей, Лутак, наконец, посадил инспектора на мель и свернул в проток, выходивший в Барвинок. Из осторожности мотор заглушили и перешли на весла.

Не знал Григорий Каленикович лишь того, что на его поимку вышли две лодки, и одна из них дожидается в устье Барвинка.

Но сидевшие во второй лодке не имели опыта Бондаренко и вели себя неосторожно. Во всяком случае, Лутак услышал их раньше, чем они увидели его.

С большими предосторожностями и почти бесшумно отец с сыном выгрузили мешки с рыбой на берег Барвинка и спрятали их в кусты недалеко от моста. На это ушло не более десяти-пятнадцати минут. Теперь можно было отсидеться где-нибудь в тихом месте. Но Григорий Каленикович знал, что его дожидается Капитон, человек нетерпеливый. Он мог со зла возвратиться, а преследователи не уйдут, пока он, Лутак, не покажется. И старый рыбак быстро прикинул как можно перехитрить безрукого Юрия Максимовича, которого востроглазый Харитон успел разглядеть в лодке из-за кустов. «Более важно, чтобы Бондаренко не напал на след Капитона», — решил Григорий Каленикович и приказал сыну завести мотор.

Но как только лодка показалась из-за кустов, раздался зычный голос Клима Штанько:

— Стой, глуши мотор!

— Кто это? Что за люди? — притворно удивился Григорий Каленикович.

— Ты что же, Штунда, своих с перепугу перестал узнавать? Приставай к берегу!

Обе лодки стали рядом.

— Ну, Каленикович, что ты тут робишь? — спросил Юрий Максимович.

— Да вот в лагерь собрался.

— В лагерь? — удивился третий пассажир, в котором Григорий Каленикович, к великому своему неудовольствию, сразу признал следователя Курносова. — В какой это лагерь вы собрались, Григорий Каленикович?

— Да в «Орленок», вот в какой, — недовольно ответил Лутак, ожидавший такой вопрос. — Правление постановило, чтобы каждый по два трудодня отработал. А я рассчитываю сына отдать в лагерь, вот и собрались мы с ним, чтоб не было выговора от Юрия Максимовича.