Он слышал. Он прекрасно слышал, как я приоткрыла дверь. Потому что сейчас я прямо кожей чувствую, как он нагло ухмыляется, глядя на меня. А я, опустив глаза, снова любуюсь кружкой…
— Знаешь… — проговорил Дмитрий Николаевич, взяв в руку свою кружку. Я вопросительно подняла глаза, а он в это время подошел ко мне, стащил со стола мою «черно-белую полосатую любовь» и вылил содержимое кружек в раковину. Я вопросительно приподняла брови.
— Давай закажем пиццу и пива? Я сейчас не способен на кулинарные шедевры.
— И как мне жить без вашего борща? — насмешливо спросила я, скрестив руки на груди.
— Ничего, одну ночь переживешь, — он подошел к окошку и раскрыл его, взяв с подоконника сигареты. — Можешь тоже принять душ, после таких сумасшедших суток — то, что нужно! Давай-давай, иди, нечего пассивным курением заниматься!
Я решила последовать его совету и вскоре убедилась, что дверь в ванную комнату у него в самом деле больше не закрывается. А душ действительно расслаблял и будто бы смывал с тела всю усталость. Я даже потеряла счет времени, стоя под струями горячей воды.
— Дмитриева, — раздался стук в дверь. — Ты там не утонула? У меня вообще-то счетчик воды, не знаю, как у вас во дворцах…
— Не утонула, Дмитрий Николаевич, не дождетесь! — в шутку ответила я и улыбнулась.
— Хорошо, тогда я захожу, не пугайся!
— Что?! Не… Не надо! — я высунула голову из-за зеленой шторки, вытирая с глаз воду и увидела, как Дмитрий Николаевич комом кладет на стиральную машину одежду.
— Это тебе, — коротко бросил он и, подмигнув мне, вышел из ванной.
Те же спортивные штаны, затягивающиеся шнурком и на этот раз черная растянутая футболка, выцветшая от времени. Когда я вышла, свет на кухне уже был выключен, в коридоре тоже было темно, только под дверью в спальню Лебедева виднелась тоненькая полоска света. Я осторожно приоткрыла ее, робко заглядывая внутрь.
Дмитрий Николаевич, растянувшись на матрасе, откусывал кусок от пиццы, а второй рукой укладывал подушки себе под спину, чтобы устроиться поудобнее. В ногах у него лежал раскрытый ноутбук, а на полу, рядом с матрасом — четыре банки пива. Было непривычно видеть его огромную татуировку, которую он тщательно скрывает под одеждой. И непривычно, и любопытно одновременно…
— Идеальный Дмитрий Николаевич ест в кровати? — чуть усмехнулась я.
— Ты собралась мне морали читать? — Дмитрий Николаевич откусил от куска, не глядя на меня и, пережевывая, продолжил: — Моя квартира — мои правила. Пиццу здесь едят только в кровати.
— А мне дадите? — примирительно спросила я. Он снова откусил пиццу, на этот раз с интересом взглянув на меня, а потом ухмыльнулся.
— Иди и возьми, — он перевел взгляд на экран ноутбука. — И фильм включи, раз уж все равно стоишь…
Я включила поставленный на паузу фильм и устроилась рядом с Дмитрием Николаевичем, нагло вынув у него из-под спины две подушки. Химик, видимо не ожидавший от меня такой смелости, что-то тихо пробурчал, а потом протянул мне пиццу. Зная, с кем имею дело, я на всякий случай, взяла сразу два куска, сложив их «бутербродом». А потом, когда он косо глянул, как я потянулась к одной из банок с пивом, Лебедев тихо вздохнул и недовольно пробормотал:
— Моя несовершеннолетняя ученица распивает спиртные напитки в кровати своего преподавателя!
— Дмитрий Николаевич, вы собираетесь мне морали читать? — подражая его тону, ответила я. А он только хмыкнул. — Или пиво в вашей кровати пить нельзя?
— Тебе — можно… — Дмитрий Николаевич улыбнулся, взглянув на то, как я открыла банку, а потом выхватил ее у меня из рук. — Сразу, после твоего дня рождения! Спасибо, Дмитриева!
— Вы вылили в раковину мой чай! — воскликнула я, глядя, как самозабвенно он лакает пиво из банки. — Пейте, пейте, Дмитрий Николаевич! И пусть вас не мучает совесть!
Тут он не выдержал и подавился, рассмеявшись. А потом, вытирая рот рукой, вернул мне банку обратно.
— Ладно, Дмитриева, так и быть, — он взял край одеяла и вытер капли пива с груди. — Только не ной, дай фильм посмотреть!
— Ваше великодушие не знает границ! — я театрально всплеснула руками, а потом, взяв банку и поставив на пол, откинулась на подушки и, некоторое время помолчав, добавила: — Я серьезно, спасибо тебе…
Он повернулся ко мне, занес руку, схватив за плечо, придвинул меня к себе и обнял. Он легко касался кончиками пальцев моего предплечья, а потом просто сильно сжал его.
— Уже два раза на «ты»! — хрипло пробормотал он, когда я положила на его плечо голову. — Делаешь успехи!
— Стараюсь, — сладко зевнув, прошептала я.
Те самые удивительные моменты, когда ты чувствуешь себя нормальным человеком, возможно даже немного, самую капельку, счастливым, все-таки иногда появлялись в моей жизни. Это не может не радовать. Хотя, где-то в глубине души казалось, что это словно компенсация за все то, что дается в жизни с таким трудом. Я так и не досмотрела фильм, который Дмитрий Николаевич включил на ноутбуке. Я отключилась почти сразу, как опустила голову на его плечо, сквозь пелену сна почувствовав, как его пальцы коснулись моих волос. И потом я лишь на мгновение проснулась, когда поняла, что химик забрал из моих рук пиццу, положил мою голову на подушку и, выключив свет, вышел из комнаты. И даже несмотря на то, что он находился за стенкой, а не рядом со мной, мой сон все равно был таким безмятежным! Но, к сожалению, недолгим, потому что среди ночи меня разбудил истошный звонок моего мобильного телефона…
Глава 21. О “вышибалах” и родительской любви.
— В смысле приехали?! — шиплю я в трубку, боясь разбудить спящего в соседней комнате учителя. — Куда приехали?!
— Домой, куда же еще? — точно так же шипит в трубку мне мой брат, видимо, боясь потревожить родителей нашими маленькими секретами. — Лучше бы тебе вообще сейчас быть на другом континенте, потому что как только ты попадешься мне на глаза, я тебя прибью!
— Подожди, Леш, — отмахнулась я, стараясь сосредоточиться, но сонный мозг напрочь отказывался функционировать. — Что ты им сказал?
— Пока только то, что ты осталась у одной из своих подруг. И прямо сейчас раздумываю, стоит ли им говорить, что ты была замешана в школьной драке?
— Лешенька, прости, я забыла предупредить… — я только сейчас вспомнила, что Лидия Владимировна должна была позвонить всем виноватым в инциденте на уроке биологии домой. Похоже, что вместо родителей ей попался брат. Вот уж повезло — так повезло! Только бы она не стала говорить об этом с родителями!
— Я тебя выгораживаю, покрываю! Машку подставляю с липовыми справками! — ярость брата, едва сдерживаемая, из тихого шипения почти переросла в достаточно угрожающий тон, но он, сделав над собой усилие, понизил голос. — Как ты будешь из этой ситуации выкручиваться — понятия не имею! Но и помочь тебе тут ничем не могу!
— В смысле? — не поняла я.
— Маман собирается звонить родителям твоей подружки, благодарить за гостеприимство… Ну ты знаешь, весь ее этот нудный официоз.
— Вот… Блин! — от беспокойства я практически потеряла дар речи. — Так, Леш, ты имя подруги называл?
— Я сказал, что ты у Фаины.
— Так. Поняла. Ладно, будем придерживаться этой версии.
— Макак, — в голос позвал он. — Ты ведь не у подруги. Где ты сейчас?
Я замолчала, закусив губу и не решаясь сказать правду. Просто страшно, что его реакция на нее будет не самой радостной. Но, с другой стороны, мы с братом очень близки, в отличие от всей моей «идеальной» семейки. А ему приходится врать из-за меня, а это уже просто подло. Хотя, когда правда касается не только тебя, то и делиться с ней надо в два раза осторожнее. Молчание затянулось, и Леша не выдерживает, решив спросить в лоб:
— Ты у Лебедева?
Я продолжаю молчать, не зная, что и ответить. Он и так обо всем догадался, и я уверена, что сейчас мое тихое «да» плеснет масла в разгорающийся огонь ненависти между моим братом и моим учителем.