Или к кому-то.

«Боже мой, — подумала она. — Это я на него так действую?»

— Холден, — прошептала она.

Он к ней не повернулся. Его ноздри немого раздувались, он медленно сглотнул.

Потянувшись рукой к его ремню безопасности, она развернулась, задев своей грудью его рубашку и почти скользнув ухом по его губам. Гризельда склонилась над ним так близко, что услышала его тяжелое, прерывистое дыхание. Так близко, что уголком глаз заметила, как дрогнули его веки, когда его грудной клетки коснулся затвердевший сосок ее левой груди.

Она набросила на него ремень безопасности, слегка откинувшись назад, чтобы его пристегнуть. В кабине раздался громкий щелчок, но она не сдвинулась с места. Казалось, все пространство машины наполнилось жаром и электричеством. Словно единственной силой, препятствующей возгоранию, была их одежда, и если они случайно соприкоснутся кожей, то оба тут же вспыхнут.

— Гриз, — сказал он. Его голос был низким, лицо напряженным. — Если ты не отодвинешься…

— О, — пробормотала она, задыхаясь от накрывшего ее желания.

Наконец, он склонил голову и взглянул на нее, его потемневшие, неистовые глаза оказались близко, так близко к ее собственным, буквально обрушились на них.

— Пожалуйста, — попросил он ее.

Она скользнула языком по своим пересохшим губам, и его взгляд опустился на ее рот. Холден закрыл глаза и напряженно сглотнул.

— П-пожалуйста, Гри, — прошептал он. — У меня не осталось гребаных сил.

Прозвучавшее в его голосе отчаяние привело ее в движение. Пулей отскочив на свое место, она потянулась за своим ремнем безопасности и быстро его пристегнула, неотрывно глядя прямо перед собой, пока он завел грузовик и, не сказав ни слова, выехал со стоянки.

По дороге из Мартинсбурга между ними воцарилось напряженное и задумчивое молчание, и чтобы хоть как-то отвлечься, Гризельда опустила стекло и облокотилась на окно.

Когда этим утром она поцеловала его в шею, то почувствовала натянувшую его джинсы эрекцию, но он даже не попытался ее поцеловать, хотя она явно к нему подкатывала. Ей было стыдно, что она так поторопилась пообещать, что больше его не поцелует, а он снисходительно отшутился. Ей все время хотелось дотронуться до него, и она ничего не могла с этим поделать — когда они были в «Тагерте», она снова обняла его, прижавшись к нему всем телом. Было очевидно, что он среагировал на нее физически, однако и в этом случае, не воспользовался ситуацией. Более того, он ее оттолкнул и оставил одну посреди магазина. И вот сейчас опять, она могла поклясться, что его тело отозвалось на ее близость, но он снова оттолкнул ее, практически умоляя больше к нему не прикасаться.

И хотя Гризельда была твердо убеждена в том, что он питает к ней интерес и хочет провести с ней некоторое время, она заметила, что он с трудом себя сдерживает, практически боится до нее дотронуться. Ну да, они спали рядом, но, пожалуй, это было определенной данью их долгожданной встрече — в духе тех времен, когда они оба были детьми. Он, естественно, ничего не предпринял, а она была в его постели, черт подери. Он ведь мог.

Девушка тяжело вздохнула, вспомнив о ромашке у него на кухонном столе, и в голове мелькнуло лицо Джеммы.

«Он кричит во сне твое имя… Его девушка… Я с ним уже шесть месяцев».

«Возможно, в этом дело, — подумала она. — Его влечет ко мне, как, вероятно, влечет к каждым девяти женщинам из десяти, но он верен своей девушке».

«Тогда зачем он едет в уединенный дом, чтобы провести несколько недель наедине с тобой?» — в надежде вопрошало ее сердце.

«Потому что вы друзья детства, прошедшие вместе тяжелые испытания, — сыпал аргументами разум. — Потому что ему, точно также как и тебе, необходимо навсегда закрыть эту тему».

Дружба.

Закрыть тему.

Она отчаянно воскрешала в памяти события последних двух дней, но, несмотря на то, что их бешено влекло друг к другу, Холден не сказал и не сделал ничего такого, что выходило бы за рамки заветной дружбы к… чему-то большему. Он хотел узнать, что произошло с ней, он хотел, чтобы она узнала, что произошло с ним, он хотел узнать, счастлива ли она. Но, независимо от того, как сильно ей хотелось добавить в его слова определенный подтекст, на самом деле в них, по всей вероятности, не было ничего подобного.

Он просто держал ее за руку… совсем как тогда.

Он просто лежал рядом с ней… совсем как тогда.

И в то время как она в глубине души наивно надеялась, что он сможет увидеть и полюбить в ней женщину, на деле оказалось, что он видел и любил в ней лишь свою воскресшую приемную сестру, свою дорогую подругу детства.

Гризельда крепко зажмурила глаза, поморщившись от неловкости и разочарования.

«Несмотря на Джемму, его влечет к тебе, — твердил ей с левого плеча дьявол. — Ты могла бы ускорить ход событий. Более восьмидесяти зарубок у него на руке говорят о том, что он, в конце концов, сломается».

«Но он не твой, — возражал с правого плеча ангел. — Кроме того, если он тебе небезразличен, ты так с ним не поступишь. У него есть девушка. Он явно пытается остаться ей верным. Если он тебе действительно дорог, ты будешь его поддерживать. Ты сделаешь все, что только можно, чтобы помочь ему принять правильное решение».

Она взглянула в его красивое лицо, пытаясь сквозь синяки и раны разглядеть в сидящем рядом с ней мужчине мальчика, которого она любила. Может быть, он не мог стать ее мужчиной, но он хотел быть ее другом, и если это все, что он мог ей предложить, значит, она это примет.

Холден свернул на подъездную дорогу, ища глазами световые отражатели, указывающие на скрытый проезд к дому Квинта. Радуясь, что им не пришлось слишком долго трястись по ухабистой, грунтовой дороге, он подъехал к деревянному дому, стоящему посреди тихой, большой, утопающей в полевых цветах поляны, и заглушил двигатель.

Сам дом, построенный из бревен светлого дерева и украшенный зелеными ставнями, был совсем небольшим. В нем имелась крытая веранда, на которой по обе стороны от выкрашенной зеленой краской входной двери лениво раскачивались от полуденного ветерка два кресла-качалки.

До этого Холден уже пару раз приезжал сюда с Квинтом и Клинтоном, чтобы поохотиться по выходным, и он знал, что внутри дома есть общая гостиная с небольшой кухней, обеденным столом, дровяной печью, диваном и двумя стульями. В задней части дома находилась крошечная спальня с двуспальной кроватью и практичная ванная комната, без всяких излишеств. Грубая деревянная лестница вела из гостиной в мансарду, где лежали два запасных двуспальных матраса для непредвиденных гостей. Не смотря на то, что все пространство составляло, наверное, всего 80 квадратных метров, Квинт периодически сдавал дом в аренду компаниям до шести человек, но Холден не представлял, как шесть человек могут нормально перемещаться в таком тесном помещении.

В доме не было никаких электрических проводов — печь и холодильник работали на пропане, а генератор, рассчитанный на малогабаритные помещения, вырабатывал достаточно энергии для бесперебойной работы микроволновки, нескольких лампочек и пары розеток. Это место не было каким-то изысканным, но Квинт с Клинтоном поддерживали его в хорошем состоянии. Ему стало интересно, что думает о доме Гризельда, и первый раз после того, как она застегнула на нем ремень безопасности, он повернулся и посмотрел на нее.

Она разглядывала дом сквозь лобовое стекло грузовика.

— Он похож на кукольный домик… или заколдованную избушку. Я уж решила, что он сделан из конфет.

Он не мог сдержать улыбку, потому как Гризельда, разумеется, представила старый охотничий дом в романтическом духе и превратила его в нечто очаровательное и причудливое, вроде заколдованного кукольного домика.

Взглянув сквозь лобовое стекло, он увидел дом ее глазами: маленький и очаровательный, как будто из волшебной сказки.

— Возможно, — сказал он.

— Он мне нравится, — тихо произнесла она.